Охотник на богов. Том 4 (СИ) - Райро А.

— Мы здесь не в игрушки играем, ЛасГален, — процедил он. — Времени почти не осталось. Армия Артазара готовится к нападению, он собирает силы в Землях Рассвета.

Кириос махнул в сторону неизведанных территорий.

— Там! Именно там он собирает армию! Я говорил об этом уже давно, разведка докладывала о передвижениях грувимов! И что ты от меня хочешь? Чтобы я смотрел, как погибает наш мир, и ничего для этого не сделал? Ты наше оружие! И я хочу, чтобы она было настолько сильным, насколько возможно!

Годфред нахмурился.

— Так вот почему ты не дал мне попробовать эти души. Потому что я бы сразу понял, откуда они.

Госпожа Сише шумно перевела дыхание и задала вопрос, который наверняка появился в голове у каждого:

— Где ты взял эти души, Мидас?

Кириос уселся на торчащий из песка булыжник, будто бесконечно устал держаться на ногах, и вытер пальцами потный лоб.

— Если ты хочешь знать, не я ли убил всех этих людей, то нет. Мне передали эти души тайно. У Гильдии есть спецотдел, который собирает в накопители человеческие души на поле боя или в госпиталях, у смертельно раненых солдат, которым уже не помочь. Это происходит добровольно. Перед смертью у них спрашивают, хотят ли они отдать свои души на помощь своей республике, или хотят отправиться в небытие. И чаще всего солдаты соглашаются пожертвовать свою душу на благо родины.

Он поднял голову и посмотрел женщине в глаза.

— Вот так, Рубина. Это души наших воинов, отданные добровольно. Это ли не честь для солдата? Я бы и сам отдал свою душу для родины, не задумываясь, если бы это приблизило нашу победу.

Госпожа Сише подошла к нему и опустилась на песок рядом.

— Я знаю, Мидас. Ты бы отдал всё, что у тебя есть. Как и мы.

Мрачную тишину нарушил хриплый смех Тихироса.

— Ох, какая трагедия. Посмотрите-ка. Один человек сожрал другого, чтобы стать сильнее. Какое открытие! Люди занимаются этим тысячелетиями!

Кэйнич посмотрел на него и покачал головой.

— Нет, вот тут ты ошибаешься, пыльный сморчок. Так происходит у вас, у богов. Вы пожираете друг друга, чтобы просто возвыситься. Сила ради силы. Я же возвышал ЛасГалена не ради него, а ради других людей.

Я глянул на кириоса, потом — на остальных, и посмотрел на часометр.

Было шесть часов вечера.

— Скоро ужин, — произнёс я спокойно. — У вас остались ещё эти души, кириос?

Тот с опаской глянул на меня, не зная, чего теперь ждать, но всё же ответил:

— Остались. Поверь мне, их ещё много.

— Хорошо. Оставьте их в накопителе. Если воины Гильдии хотели послужить своей стране даже после смерти, то послужат. Как воины. Но сегодня на ужин будет другая душа.

Я перевёл взгляд на Тихироса, и тот сразу понял, что его ждёт.

Да, это была показательная казнь.

Наверняка, Бог Могил и Праха почувствует, что его Опоры больше нет. Эта тварь должна была послужить мне источником силы для приближения наивысшего ранга.

Сначала я выведал у него всю информацию, которую только мог выведать. Буквально вытаскивал по крупицам, до самой ночи задавая вопросы про Артазара: про передвижения грувимов и сбору армии, про Земли Рассвета и гнёзда, про богов и точки основных ударов по республике, про дату атак.

Про всё.

Чего-то Тихирос не знал вообще, но о многом рассказал. Выбора у него всё равно не было. Он знал, что я поглощу его уже скоро, но сотрудничал, потому что был моим слугой. И для него это была пытка.

Знать, что умрёшь, но помогать врагу, смотреть ему в глаза и предавать своих, говорить обо всём, говорить и говорить, без возможности остановиться, отвечать на все вопросы, какие бы тебе ни задали. И знать, что это не отвратит твой конец.

Он отвечал и выдыхал на меня прах изо рта, его зелёные глаза всё больше гасли от приближения смерти, а голос становился всё тише и обречённее. О пощаде он не просил, лишь порой позволял себе прошептать: «Придёт время, и Артазар сломает тебя так же, как ты сломал меня».

Когда у него больше нечего было узнать, я вынул его душу из тела морфи и принёс на ужин. Правда, есть мне пришлось одному — все уже перекусили, так меня и не дождавшись.

Увидев, что я наконец вернулся с допроса, Афена опять побледнела.

— Ты хочешь поглотить его прямо тут?

— Лучше сделать это во время еды, такой метод меньше усиливает мутацию, — ответил я, зажевав ложку сублимированной каши.

Мне казалось, что моя душа очерствела за эти несколько часов, что мне теперь всё равно, как поднимать себе ранг, по чьим головам ходить и какие моральные догмы рушить.

Казалось, если я начну задумываться о морали, то всё полетит к чертям, что я не выдержу груза, не закончу миссию, и человечество никогда не победит в этой войне.

Рядом со мной уселся Годфред, а с другой стороны Кэйнич.

Они ничего не говорили, а просто сидели рядом. Я же доскреб ложкой свою порцию каши с мясной стружкой, дожевал остатки, а потом совершенно спокойно вдохнул душу Тихироса. Того самого Тихироса, которого впервые встретил в пещерах Азимуса и который приглашал меня присоединиться к Артазару.

Внутри всё снова наполнилось силой — такой, что сердце оборвало ритм и заколотилось быстрее, как у зверя. Мышцы напряглись, дыхание участилось, мутация на половине лица немного подросла, но не сильно. Сознание оставалось ясным.

Я молча выпил воды из кружки, поднялся и отправился спать.

Правда, ночью, уже перед рассветом, мой организм всё-таки не выдержал. Я подскочил и рванул из ущелья подальше, за склон горы. Без ботинок и куртки.

Меня вырвало так, будто всё, что я съел за последние десять лет, вывалилось наружу. На самом деле так лишь казалось. Похоже, моя психика решила, что проблеваться — это самый лучший метод для того, чтобы морально мне стало легче.

Потом ещё час я просидел на камне рядом с ущельем, глядя как занимается заря у далёких гор Земель Рассвета. Ни о чём не думал, просто сидел и смотрел.

Ещё через час ко мне пришла Афена.

Она накинула куртку мне на плечи и поставила ботинки у ног.

— Оденься, холодно. — После этого поцеловала в щёку, села рядом и добавила: — Если бы ты сегодня остался спокойно спать, то я бы подумала, что монстр внутри тебя всё-таки победил.

Утром наконец произошло то, чего все так ждали.

Афена смогла убрать блокировку сознания Тапхара Солияру. Мужчина очнулся не сразу, примерно через полчаса после того, как девушка сама внедрила в него своё сознание.

Этот контроль длился всего несколько минут, но выглядел жутким.

Афена просто завладела телом другого человека и подняла его на ноги, поздоровалась со всеми, а потом медленно опустила обратно на лежанку. Такой силой обладали далеко не все дисгении, а лишь самые сильные и тренированные. Такие, как госпожа Майдере.

Кэйнич одобрительно закивал, а Кайла открыла рот от восторга. Она недолюбливала Афену, но готова была признать, насколько она сильный маг.

А вот Нари, увидев, что произошло с дикарём, попятилась от ужаса.

— Нэльзя! — крикнула она, таращась на Афену. — Нэльзя так! Значит, ты и со мной так можэшь⁈

— Могу, — кивнула та. — Но мне это не нужно.

— Шаман, скажи ей! — не успокаивалась Нари. — Скажи, что так нэльзя! Иначе я уйду!

— Она не будет с тобой так делать, Нари. — Я посмотрел на Тапхара. — Она поможет ему прийти в себя, только и всего. Не надо истерики.

Дикарка замолчала, но всё равно посмотрела на меня с претензией и раздув ноздри. Чтобы не злиться, она переключила внимание на самого Тапхара. Он как раз открыл глаза и резко сел на лежанке. Казалось, дикарь вот-вот бросится в драку: он быстро огляделся, подобрался и напружинился, собираясь вскочить.

Сначала он увидел Кэйнича и меня (мы ему сильно не понравились), потом Афену, госпожу Сише, Кайлу, потом — Мозарта, Тхаги… а потом его взгляд остановился на Нари.

Это его чуть успокоило.

— Катьяру? — произнёс он.