Улыбка пересмешника - Елена Михалкова

Но в случайности с рисунками и красивыми историями о придуманной девушке я тоже не верила. Мне оставалось одно: постараться как можно больше разведать у Романа, чтобы узнать, кто за ним стоит и что этому кукловоду нужно.

С Алисой в стране чудес они просто угадали. Ориентировались на имя и не знали, что именно ею я себя и представляю. А все остальное сложилось само. К тому времени, когда я отчетливо поняла, что не Кирилл стоит за этими людьми, он и сам вступил в игру — и немного испугал меня своей проверкой. Детектор лжи! Но я ведь говорила вам, что почти никогда не вру. Это помогает жить той жизнью, которой жила я.

Не думайте, что это страшно, и не думайте, что это просто. Я сказала себе, что должна выполнять свою работу. И когда он хотел, чтобы я танцевала для него, я танцевала. Стриптизершу у шеста никто не спрашивает, нравится ли ей выгибаться, призывно оттопыривая зад, — вот и меня не спрашивали. И я работала, как стриптизерша, послушно исполняя то, что от меня требовалось. Правда, плата за мою работу была куда выше, чем мятые купюры, даже самого большого достоинства.

Вы представить себе не можете, как я заботилась о предохранении. Я не продумала этого сразу, и потом меня словно обожгло, когда я представила, что могу зачать ребенка от Кирилла. Как ни странно, но секс не вызывал у меня и десятой части подобных эмоций: механическое действо, которое далеко не всегда доставляет удовольствие обеим сторонам. Все, что мне нужно было, — это терпеть и чуть-чуть играть. Кирилл не был внимателен ко мне, и я радовалась этому так, как иная женщина радуется редкой небрежной ласке любимого мужчины.

Я приучила Кирилла к тому, что могу пропадать где угодно, и он не беспокоился и не пытался меня найти, если только я возвращалась не позже полуночи. Наверное, он думал, что я не в себе, и в каком-то смысле так оно и было. Но я не смогла отказать себе в удовольствии купить двух неразлучников, удивительно напоминавших моих родителей.

Глядя на них, я думала, что нет ничего хуже, чем убить невинных, беззащитных — тех, кто не может причинить вреда. Мой муж только и делал, что убивал пересмешников. Он делал это не со зла, а потому что такова его природа — природа человека, давящего жизни всех, кто оказался рядом в неудачную для себя минуту. Каждое утро я смотрела на маленьких смешных птичек и вспоминала, как счастливы мы были.

Даже жаль, что я не успела реализовать идею по вычислению того, кто продавал информацию Баравичову. В результате нехитрой комбинации виноватым должен был остаться Давид, правая рука Кирилла… Уверяю вас, он никогда не смог бы доказать свою невиновность — зерна сомнения, посеянные в мозгу моего мужа, сделали бы свое дело, и Кирилл избавился бы от Давида. А вместе с ним — от весомой доли профессионализма и, главное, осторожности, которой так не хватает ему самому.

Я очень многое не успела сделать. Женщина, взявшаяся из его прошлой жизни, — похоже, еще одна из породы пересмешников — нарушила все мои планы, но я даже не могу сказать, что сожалею об этом.

Наверное, я слишком устала.

Вика засмеялась низким смехом, и Кирилл вздрогнул, услышав его.

— Папу с мамой любила… — повторила она. — Дорогой, ты только подумай, как просто и красиво тебя использовали!

— Заткнись!

— Все вернулось бумерангом, Кирюша… Сколько ты прожил счастливой семейной жизнью? Год? Полтора? И все это время думал, что рядом с тобой преданный человек? Да у тебя просто талант окружать себя преданными людьми!

— Я сказал, заткнись!

— А если нет, то что ты сделаешь? Убьешь меня? Доставишь такое удовольствие своей — ха-ха! — любимой жене? Она посадит тебя, Кирилл, ты же это понимаешь! Посмотри на нее!

Ствол пистолета теперь был нацелен на Вику.

— Или ты попробуешь убить нас обеих? — продолжала она, не обращая больше внимания на оружие. — Тогда, боюсь, тебя ждет электрический стул! Ах, позволь, у вас же нет электрического стула… Тогда пожизненное. Тоже неплохой вариант, как ты считаешь?

Лицо Кирилла исказилось так, что Вика решила — сейчас раздастся выстрел. Но он не выстрелил.

— Или все-таки ее? — Вика кивнула в сторону Алисы. — Мы с тобой играли в честную игру — нам есть за что расплачиваться друг перед другом. А вот то, что твоя жена сделала с тобой… — Вика развела руками, — я даже не знаю, как это назвать. Пожалуй, она отомстила за нас обеих, так что я клянусь оставить тебя в покое.

Ее настораживало, что Алиса Кручинина молчит и смотрит на нее пристально, словно пытается проникнуть в ее мысли — от этой девчонки теперь можно ожидать чего угодно.

— Знаешь, это было даже весело, — внезапно сказала Алиса и сделала шаг к мужу. — Особенно когда ты упрашивал меня поработать бухгалтером.

— Стой, сучка, где стоишь, — предупредил тот.

— Целый год… — подала голос Вика. — Не могу даже представить, сколько дел она натворила в твоей фирме!

— Знаешь, почему сбежал Туканов? Это я его заставила. — Второй шаг навстречу мужу.

— Стой на месте!

— Кирилл, а когда она спала с тобой, она кричала? И ты за весь год не понял, что она кричит от отвращения?

— Заткнитесь обе, суки!

— Еще немного — и ты потерял бы все. — Третий шаг навстречу мужу. — Да ты уже почти потерял.

— А ты, должно быть, думал, что это я продала тебя Баравичову! — сочувственно покачала головой Вика. — Нет, Кирилл, ты ошибся — он не стал со мной сотрудничать. Понятно почему — ему вполне хватало твоей женушки!

— А теперь, когда я знаю историю с убийством, — сказала Алиса Кручинина и пошла к Кириллу, двигаясь легко и грациозно, словно танцуя, — клянусь, первое, что я сделаю, это расскажу ее твоему Банкиру. Тогда он убьет тебя, а я останусь жить!

По губам ее скользнула странная невеселая улыбка.

И прежде чем Виктория успела сказать хоть слово, прежде чем Данила Прохоров, стоявший за углом ближайшего магазина, успел добежать до них, Кирилл Кручинин поднял пистолет и всадил три пули в худенькое тело Алисы Кручининой.

А в следующий миг Кручинина ударило, будто снарядом, и он отлетел к поручням, ограждавшим галерею. Большое, тяжелое тело его от этого удара перевалилось через перила, и последнее, что успел увидеть Кирилл, прежде чем полететь вниз, это перепуганное лицо охранника, которого его бывшая жена приняла за манекен.

Эпилог

Самолет взлетел с часовым опозданием, и пассажиры ругались и ворчали, срывая злость на стюардессах. Женщина лет тридцати пяти в черном платье сидела молча, не обращая ни на кого внимания, и на все предложения стюардесс отвечала отрицательным движением головы.

Мужчина, расположившийся в соседнем с ней кресле, не без оснований считал себя дамским любимчиком, хотя ему давно перевалило за сорок. По опыту он знал, что самолетные знакомства бывают очень удачны, и считал грехом не воспользоваться таким случаем. Бросив на соседку заинтересованный взгляд, он с трудом смог отвести глаза и решил, что познакомится с ней во что бы то ни стало.

Выждав подходящий момент, он завел ничего не значащий разговор о погоде и задержках рейсов. Женщина отвечала вежливо, но суховато, и тогда, слегка раздосадованный, он прямо спросил, как ее зовут.

— Вика. Вика Кручинина.

А замужем ли такая прелестная женщина?

— Я вдова. — Она в первый раз за все время полета взглянула на него.

Стареющего ловеласа поразило выражение глубокой тоски в ее глазах. Поразило настолько, что он, почти профессиональный ловец женщин, смешался, забормотал что-то невнятное, какие-то извинения, и в конце концов скомкал беседу и отвернулся в сторону. А женщина в соседнем кресле отвернулась к иллюминатору и полулежала с открытыми глазами, в которых не отражалось ничего, кроме безбрежного, чистого голубого неба.

Максим Белоусов отложил в сторону совок, поднялся и отошел на пару шагов назад, оглядел результат своей работы. Мелкие рыжие бархатцы на могиле все-таки выстроились неровно, но он решил не пересаживать их, а вот светло-зеленый мох, выложенный вокруг цветов, пришлось поправить, чтобы смотрелось аккуратнее. В конце концов он добился того, чего хотел, и решил, что на сегодня достаточно.

Мелкий мусор, появившийся внутри ограды за то время, что его не было, Максим собрал в пакет и положил возле калитки, напомнив себе захватить его в машину. Обернулся к крестам и в который раз испытал острое чувство сожаления, глядя на знакомые фотографии.

Шаги за его спиной раздались как раз тогда, когда он собирался уходить.

— Хорошо получилось, — тихо сказала Алиса, прижавшись к нему.

Максим покосился на нее, отметил полуобморочную бледность, капли мелкого пота на висках, и тяжело вздохнул.

— Ты зачем из машины вышла? — сердито спросил он. — Я же тебе сказал: пятнадцать минут — и вернусь!