За нами – Россия! - Дмитрий Манасыпов

Выпуклый череп, безволосый, с сильно удлиненной задней частью, туго обтянутый светло-серой, блестящей в свете из окон кожей. Вытянутые вперед челюсти, острый носогубный треугольник и широкие провалы глазниц над ними. Сами глаза, большие, с продолговатым зрачком, лопнувшими сосудами, слепо смотрящие на убивших существо людей. Длинные уши с нанесенным на внутреннюю сторону клеймением. Тем самым клеймением, про которое Венцлав говорила Куминову на заимке. Вот так-то, товарищ капитан, такие дела.

– Капитан… – Пчелкин, отойдя к воротам, отодвинул металлическую пластинку «глазка», врезанного в них на уровне человеческого роста. – Мне, может, и показалось, но, кажется на улице, еще такие же…

– Точно? – Куминов поднял голову, встретившись с уставшими глазами своего разведчика. – Не ошибся?

– Ошибешься тут… – снайпер проворчал, всматриваясь перед собой. – Точно, валить нам надо отсюда, и побыстрее.

– Хрусталев, в локомотиве все плотно закрыто?

– Да, командир. КПВ мы укрыли хорошо, двери закрыли. Думаешь, что нам сюда все-таки выйдет возвратиться?

– Не знаю. – Дело было нехорошо. Куминов посмотрел на тушу у ног, понимая, что теперь не надо ее уничтожать. Раз уж ее друзья-товарищи шастают в округе, то бесполезно, и действительно стоит уходить, и как можно быстрее.

Осмотрел еще раз локомотив и обе платформы. В голове быстро прикинул, что накопленного аккумуляторами заряда хватит, если что, на быстрый старт. Хотелось верить в то, что не придется возвращаться по пройденному пути, чревато это. Но кто знает, как повернется ситуация в Куйбышеве? Так что нельзя отбрасывать в сторону все варианты из всех имеющихся в наличии, в том числе и локомотив.

– Уходим, быстро. Юля?

– Да? – чекистка повернулась к нему. – Они попасть в бункер не смогут?

– Нет, система у входа очень надежная. А по поводу локомотива ты прав, товарищ капитан. Молчу, дура, молчу, мысли читать и не думала, честное комсомольское…

Разведчики не стали дожидаться повторного приглашения, быстро перекидав по цепочке вещи и скатившись в яму. Куминов спустился последним, успев услышать, как по крыше пакгауза, еще державшейся несмотря на время, ржавчину, дожди, снег и солнечные лучи, перепады температур и несколько попаданий явно от снарядов авиационных пушек, проскреблись сразу в нескольких местах. Спустился, аккуратно отступая вперед спиной и держа под прицелом весь видимый сектор. Почувствовал, как Гречишина придержала его под локоть, не давая оступиться на входе в убежище. Чекистка нажала на небольшой рычаг, торчащий в стене. Проскрежетало, и половинки люка, закрывающего вход, плавно сошлись, лязгнув металлом.

– Пару часов на отдых и в путь? – Венцлав, сидя на стуле у стены, вопросительно посмотрела на него.

– Думаешь? – Куминов поставил ПП на предохранитель и присел на соседний, металлический с жестким сиденьем, стул.

– Все устали, а в городе нам много сил потребуется.

– Вот я и спрашиваю, Саш, – капитан поскреб щетину на подбородке. – Пару ли часов, или больше? Что думаете, товарищ лейтенант государственной безопасности, стоит нам задерживаться в вашем бункере? Легко его обнаружить?

Гречишина вместо ответа подтянула поближе к ТЭНу на стене топчан, легла, закинув ноги на собственный рюкзак. Повесила «Хеклер» на кусок арматуры, держащий на весу трубы отопления, сейчас, по понятной причине, не действующего. Покопалась в карманах куртки, выудив портсигар и спички. Прикурила, выпустив струйку светлого дыма. В тесном помещении ощутимо запахло виргинской смесью с добавлением ароматизатора. Сизая ленточка потянулась наверх, уходя за еле заметный выступ небольшого короба.

– Понимаешь? – чекистка улыбнулась Куминову.

– Ага, – капитан скинул лямки рюкзака, которые уже успел нацепить на плечи, – личному составу отдыхать. Пчелкин, караулишь первым, через три часа Андрей сменит. Воронкову отоспаться и не вставать совсем.

– Эх, нелегка солдатская доля, ни тебе отдыха, ни тебе холи… – Герасим потянулся, уже успев растянуться на лавке у дальнего конца помещения и натянув подшлемник на глаза. – Понял, командир, понял. Пошутить нельзя?

Куминов вместо ответа показал снайперу кулак. Весельчак Пчелкин спорить не стал, захватил с собой стул, банку немецкой консервированной фасоли с сосисками и отправился на пост. То есть ближе к задраенному люку, где имелся в наличии стол и лампа типа «летучая мышь». Чуть позже послышался скрежет разрезаемой жестянки и довольное мурлыкание разведчика.

Венцлав удивленно приподняла брови, явно ни слова не поняв из лаконичного диалога капитана и чекистки. Куминов улыбнулся, понимая, что от объяснений не отделаться:

– Все просто. Здесь хорошая вентиляция и звукоизоляция, не говоря про невозможность попасть внутрь. Даже если немцы нас выследят и подтащат сюда саперные заряды, то вряд ли что получится. Завалы после взрыва разгребать будут долго, а мы уйдем. Так?

– Именно так, капитан. – Гречишина потянулась. – После того, что случилось ночью, наверняка сейчас район этот шерстят. Плюс подняли боеготовность повсюду, где только можно. В том числе и в Берлоге. Сунемся – попадем, а так… а так шанс есть. Гансы, конечно, педанты, но люди есть люди. В течение пары суток ничего не произойдет, и они расслабятся. Вот тут-то мы их, голубчиков, и вскроем. Прямо изнутри вскроем, под мягкое брюшко, где они нас меньше всего ждать будут.

– Великолепно… – Венцлав скривила губы. – Будем сидеть и ждать, пока нас обнаружат?

– Нет. Если начнут обнаруживать, то сразу уйдем. Пойду, объясню нашему героическому караульному, как пользоваться системой наблюдения за пакгаузом изнутри.

Гречишина встала и пошла в сторону выхода. Куминов подумал, посмотрел по сторонам и понял, что до жути хочет помыться и побриться. И наверняка здесь оно должно получиться, стоит только поискать. Но, как бы этого ни хотелось, было нельзя. Расслабляться, как пресловутые описанные Гречишиной немцы, не стоило. Все могло произойти, в том числе и могли их найти. Хоть ему и не хотелось думать о подобном варианте, но Куминов подобного предположения не отрицал и не убирал в сторону. Подумав, решил сходить и посмотреть, что такого Гречишина решила показать Пчелкину. Когда подходил, послышалось, что говорят они не о методах и способах визуального наблюдения. Явно не про это. Или, во всяком случае, Пчелкин не говорил, если судить по тихому шепоту и блестящим глазам, уставившимся в лицо необыкновенно молчаливой и серьезной Юли. Пришлось нарочно споткнуться о как нельзя вовремя оказавшееся в коридоре проржавевшее ведро, стоявшее рядом с совсем трухлявой шваброй. Ведро пусть и не громыхнуло, но Гречишина дернулась и с деловитым видом начала показывать Пчелкину что-то в щитке рядом со столом дежурного.

– Не помешаю? – капитан посмотрел на обоих. Гречишина даже не обернулась, а вот Пчелкин явно покраснел. – Что это?

– Оптическая система наблюдения, построенная по принципу сопряжения зеркал и линз. Устройство не капризное, простое в использовании и не выходящее из строя, если не захотеть. Надежно делали, на годы, с упором на разные обстоятельства. Стекла установлены армированные, выстрел в упор выдерживают. Запрятаны так, что не захочешь, так не найдешь. А если и захочешь, то искать устанешь. Посмотреть на наших новых четвероногих дружков хочешь?

Куминову посмотреть на творящееся в оставленном пакгаузе непотребство очень хотелось. Стоя здесь, возле самого входа, можно было слышать, как кто-то скребется по плитке чем-то острым. И капитан вполне обоснованно предполагал, что знает, кто это. Гречишина освободила ему место, Куминов наклонился к указанной чекисткой резиновой полумаске, в глубине которой поблескивало стекло. Присмотрелся, присвистнул.

Родственников или кем они там приходились первой твари, в помещении хватало. Вид открывался сверху, где капитан заметил небольшое помещение, к которому вела лестница. Скорее всего, что «чечевицы» линз вмонтированы в обрамление бетонной плиты и сваренных металлических балок, держащих на себе вес конторки. Сейчас внизу капитан сразу насчитал пятерых существ. А у входа скреблись не в две лапы, так что там точно находилось не меньше двух. Куминов прикинул про себя то, как пришлось бы с ними разбираться, и порадовался своему запасу везения, пусть и очень сократившемуся. Орава этих непонятных животных, численностью в семь голов, обладая настолько большой подвижностью и невосприимчивостью при попадании в корпус, мда. Стая сократила бы группу еще минимум на одного человека.

Палец чекистки постучал по маске, находящейся рядом. Куминов приник к ней и понял, что девушка хотела ему показать. Перед ним, как на ладони, виднелась большая часть станции. Все такая же, как и когда они въехали, без каких-то серьезных изменений. Если не считать изменениями мелькающие тут и там размазанные силуэты. Больше всего было собачьих, но быстро ретировавшихся перед другими, куда как более серьезными. Куминову даже показалось, что глаза заметили тех самых мохнатых страхолюдин, бежавших за составом ночью.