Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том I - Дэн Абнетт

Ультрамарин пришел не один — он взял с собой Экселинора, Амрикса и Лаэрада.

— Атака на Бакка Триумверон провалилась, не так ли? — спросил Мхотеп.

— Противник, очевидно, заранее узнал о наших намерениях. И это одна из причин, по которым я к тебе пришел.

— Ты считаешь, что я в состоянии разгадать эту загадку?

— Да, считаю, — ответил Цест.

— Ну, это просто, — сказал Мхотеп. — Несущие Слово заключили договор с обитателями варпа. Они и предупредили о вашем нападении.

— В Эмпирее существуют разумные существа?! — недоверчиво воскликнул Ультрамарин. — Почему же мы до сих пор об этом не знали? А примархам это известно? А Императору?

— Этого я не знаю. Я лишь могу сказать, что варп выше твоего понимания, как, впрочем, и моего тоже. Но в его непостижимых глубинах обитают создания, которые старше, чем само время. — Мхотеп умолк, словно неожиданно задумался. — Ты видишь их, сын Жиллимана? — спросил он, все еще не изменяя позы медитации. — Это очень красиво.

Цест проследил за взглядом Мхотепа, но в иллюминаторе не увидел ничего, кроме пелены полей Геллера да причудливого и бесконечно меняющегося ландшафта варпа.

— Мхотеп, не заставляй меня жалеть о том, что я намерен сделать, — предупредил он, втайне радуясь, что за спиной стоят его боевые братья.

Ультрамарин уже отпустил стоявших у двери охранников, и, получив этот приказ, они не скрывали своего облегчения. Но, по правде говоря, это был чисто символический жест — независимо от наличия часовых, Мхотеп мог уйти в любой момент. Тот факт, что он этого не сделал, в некоторой степени облегчал задачу Цеста. Но и тут Мхотеп его опередил.

— Ты пришел, чтобы меня освободить, — все так же уверенно сказал он.

— Да, — осторожно ответил Цест. — На борту корабля имеется пленник, и у нас слишком мало времени, чтобы выяснить, что ему известно.

— Как я понимаю, традиционные методы не дали результатов?

— Верно.

— Ничего удивительного, — сказал Мхотеп. — Из всех детей Императора Семнадцатый Легион отличается наивысшей преданностью и глубокими убеждениями. Обычные пытки не могут преодолеть барьер их фанатизма.

— Требуется другой подход, и я вынужден на это пойти, хотя и против своей воли.

Мхотеп поднялся, сбросил капюшон и встал лицом к Цесту.

— Ультрамарин, ты можешь не говорить о своем отношении ко мне. Я уверен, что, если когда-нибудь и будут созданы отчеты о сегодняшнем дне, там будет указано, что ты действовал под давлением чрезвычайной необходимости, — без запинки высказался Мхотеп, и на его лице мелькнула тень улыбки, быстро исчезнувшая под обычной маской бесстрастия.

— Брат, я не знаю, какими силами ты владеешь, — сказал Цест. — Я собирался назначить расследование и получить от тебя ответ на этот вопрос. Но ситуация не терпит промедления.

— Это верно, — согласился Мхотеп. — И я исполняю свой долг, как и ты исполняешь свой, Ультрамарин. Если мне вернут свободу, я буду сражаться за наше дело по мере своих сил.

Цест кивнул. Его решительное лицо дрогнуло, выдавая внутреннюю борьбу между нежеланием нарушать эдикт Императора и необходимостью.

— Надевай доспехи, — приказал он Мхотепу. — Братья Экселинор и Амрикс проводят тебя до камеры пленника.

Цест уже повернулся, чтобы вместе с Лаэрадом выйти из каюты, как Мхотеп снова заговорил:

— А как насчет сына Русса? Как он отнесется к моему освобождению?

Яростный протестующий рев Бриннгара все еще звучал в ушах Цеста.

— Я сам о нем позабочусь.

Цест и Лаэрад уже были в камере, куда вскоре пришел Мхотеп, сопровождаемый Амриксом и Экселинором. Незадолго до этого Бриннгар едва не взорвался от бешенства и в гневе покинул каюту, прихватив с собой Руджвельда.

Цест кивнул подошедшим боевым братьям, и по его знаку они встали по обе стороны от своего капитана.

— Пленник находится внутри, — сказал Ультрамарин Мхотепу, спокойно стоявшему у двери. — Тебе потребуется помощь Лаэрада?

— Можешь отослать своего хирурга обратно в казарму, — ответил легионер Тысячи Сынов, пристально глядя на дверь, словно мог взглядом проникнуть в камеру.

Цест жестом дал понять Лаэраду, что его услуги пока не требуются.

Если апотекарий и отреагировал на проявленное Мхотепом пренебрежение, то не стал этого показывать, а молча отдал честь капитану и направился в казарму.

Мхотеп нажал на символ активации замка, и дверь отошла в сторону, открыв полутемную камеру.

— Когда я начну, — предупредил Мхотеп, обернувшись к Ультрамарину, — не входи сюда. Не важно, что ты услышишь или увидишь, — ни за что не входи внутрь.

При этих словах обычное самоуверенное выражение его лица исчезло.

— Мы будем снаружи, — ответил Цест, не обращая внимания на помрачневших Экселинора и Амрикса. — И будем наблюдать за всем, что ты делаешь, Мхотеп. — Ультрамарин показал на окошко в двери, позволявшее видеть, что происходит в камере. — Если я замечу что-то неладное, ты умрешь, не успев произнести ни слова.

— Конечно, — ответил легионер Тысячи Сынов, явно не впечатленный его угрозой, после чего вошел внутрь и закрыл за собой дверь.

Мхотеп неторопливо прошелся по камере, оглядывая скудно освещенное помещение. Темные потеки покрывали пол и стены, и даже на потолке можно было различить свидетельства жестоких пыток. В углу валялись сорванные с Несущего Слово доспехи вместе с его комбинезоном. Это было сделано намеренно, чтобы легче добраться до мягких тканей и определить болевые точки. При виде подобного варварства Мхотеп нахмурился. Инструменты, слишком грубые и примитивные по его мнению, в беспорядке валялись на серебряном подносе и тоже были покрыты пятнами засохшей крови. Кое-где на них даже виднелись клочки плоти, явно вырванной из тела пленника, когда его язык отказался повиноваться кулакам Бриннгара. Значит, хирургические методы тоже ни к чему не привели.

— А ты крепкий орешек, — заметил Мхотеп, и в его голосе прозвучала спокойная угроза.

Он подошел вплотную к металлическому каркасу, на котором был распят узник. Сын Магнуса не стал осматривать бесчисленные синяки, ссадины, порезы и рваные раны, сплошь покрывавшие тело пленника. Вместо этого он сосредоточился на его глазах. После долгих мучений они слегка затуманились, но не утратили выражения вызова.

— На какой компромисс ты нас толкаешь? — прошептал Мхотеп, обращаясь к самому себе, и наклонился, так что их лица почти соприкасались. — Стоят ли этого твои секреты?

В ответ запекшиеся губы зашевелились:

— Я… служу… только… Слову.

Мхотеп поднял руку и вытащил из уха серьгу в виде скарабея. Потерев ее между большим и безымянным пальцами, он приложил амулет ко лбу, где тот и остался наподобие третьего глаза, символа Магнуса.

— Не рассчитывай, — заговорил он, обхватывая пальцами череп пленника и сжимая его, — что тебе удастся от меня спрятаться.

Когда пальцы Мхотепа проникли в плоть, раздался пронзительный крик.

12

СИРЕНЫ

ВОПЛИ И ТИШИНА

А ВОТ И ЧУДОВИЩА

При первых же звуках, донесшихся из камеры, Цест стиснул зубы. Экселинор и Амрикс, следуя примеру своего капитана, стоически переносили вопли, рожденные психической пыткой, и молча радовались, что не они стали предметом интереса Мхотепа.

Через небольшое окошко камера казалась совсем темной. Мхотепа Цест мог видеть только со спины. Сын Магнуса почти не двигался, тогда как распростертое перед ним тело содрогалось в мучительной агонии, пока Мхотеп обыскивал его душу.

Несколько раз, когда вопли становились невыносимыми, Цест порывался войти в камеру и прекратить дознание. Мысль о том, что психической пытке подвергается тот, кто совсем недавно был ему братом, казалась отвратительной, но всякий раз он останавливал себя и даже предостерегал Экселинора и Амрикса, чтобы они не вздумали вмешиваться. В конце концов двое Астартес отвернулись от окошка, предоставив Цесту одному переживать воображаемые ужасы дознания, проводимого Мхотепом.

Дважды за это время он сердито отсылал встревоженных воплями боевых братьев, которые приходили, чтобы выяснить их причину, опасаясь новой атаки варпа.

И когда запищал вокс, передавая срочное предупреждение, оказалось, что они были правы.

— Капитан Цест, немедленно подойдите на капитанский мостик! Нас атакуют!

Как ни тяжело было ему оставлять Мхотепа только на Экселинора и Амрикса, Цест не мог не подчиниться. Он быстро добрался до рубки, и Сафракс сразу ознакомил его с ситуацией.

— Тревога была объявлена после того, как несколько неопознанных объектов появились со стороны «Яростной бездны» и через варп стали приближаться к «Гневному». Сначала все решили, что это торпеды, запущенные с целью помешать преследованию. Но это предположение рухнуло, когда помощник адмирала Каминской, Венкмайер, определила, что они движутся по беспорядочной траектории. И тогда обнаружилась истина.