Возрождение Феникса. Том 4 - Григорий Володин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Звони Миронову, отец, — бросает он. — Пусть сюзерен спасает твою правду.
В этот раз старик слушается сына. Но до герцога Людомир не дозванивается. Тогда он набирает секретаря Миронова и всё, что он слышит:
— Ладимир Херенкович, сейчас Его Сиятельство недоступен, — после этого трубку бросают.
Дозвониться не удается ни до других работников Миронова, ни даже до его сыновей.
Ладимир бледнеет. Мобильник выпадает из пальцев на ворсовый ковер. Оба Гнездовы молчат, каждый думая о своем. Никто больше не пророняет ни слова, пока не доносятся взрывы и беспорядочная и шквальная стрельба.
Началось.
— Дедушка! — дверь распахивается, и внутрь вбегает светловолосая девчушка в зеленом платьице с оборками. Голубые глаза, золотые локоны, утонченные черты лица — сразу ощущается кровь Беркутовых.
— Зара? — округляет глаза старик Ладимир. — Почему ты не в убежище вместе со всеми?
Девчушка обвивает руками морщинистую, как у шарпея, шею главы рода.
— Там деды не было, а потом бабахнули взрывы, и я испугалась за тебя. Вот и ускользнула искать.
— Глупенькая, — Ладимир гладит барышню по спине. — Всё с дедом в порядке, надо увести тебя. Сейчас…
Выстрелы гремят уже в коридоре, и глава замирает с ладошкой девочки в руке. Крики людей разрывают уши, раздаются вопли один страшнее другого, а затем всё резко смолкает.
Дверь выбивают с ноги, внутрь залетают демоники Бесоновых. На кого ни глянешь — живой кошмар. Тела их украшают скорпионьи жала, древесные шипы, мечи, заменяющие руки. Но все эти монстры блекнут на фоне прямоходящего Крокодила, залитого с ног до головы кровью. Когтистые руки объяты клубами пламени. Бывший майор Али собственной персоной. Во время Афганской компании какие только слухи не ходили об этом чудовище.
Базан вскакивает и окружает руки синей дымкой. Похоже, всё, что остается — продать жизнь подороже. Зара в ужасе прижимается к бледному деду. Ладимир как сидел так и сидит. Не боец он уже давно. Пришло время принять судьбу.
Вдруг раздается гневный голос:
— Гвардия, пожалуйста, уйдите из кабинета. Вы пугаете мою сестру.
В кабинет входит юноша в черной экипировке, но без бронешлема. За ним следуют еще бойцы, обычные люди с «калашами». Типичные боевики. Среди них выделяется разве что худенькая девушка с лисьим лицом да еще пара девиц пофигуристей. Вожака-парня же невозможно не узнать. Хотя на паскуду Всеволода он совсем не похож, фамильные ястребиные черты Беркутовых проглядывают на юношеском лице. Золотые волосы орошены брызгами крови, янтарные глаза горят огнем возмездия.
Крокодил бросает взгляд на юношу. Багровый глаз на миг затягивает пленка третьего века.
— Аднака, тутя вражины, — указывает он огненной лапой на Базана. — Когатком их подцепять — и нету. Быстра.
Наследнику от этого «быстра» резко поплохело. Монстр будто обсуждает кулинарное блюдо.
— Сам подцеплю, — отмахивается Арсений Беркутов. — Валите на кухню, там, говорят, морозилка курицей под завязку набита.
Громадный Крокодил нависает над парнем, выставив напоказ саблевидные клыки. На блестящей чешуе играют отсветы пламени от горящих рук.
— Аднака, куряца? — скрежещет майор в отставке. — Это мажана. Парня, идям разведавать маразилка.
«Шабаш нечисти» уходит вслед за своими зеленочешуйчатым командиром выполнять поставленную задачу по сбору разведданных касательно содержимого холодильников Гнездовых. Остается только Беркутов и его люди. Лишь сейчас заметно, что парень на пределе. Бусинки пота на лице, разбухшие мешки под глазами, жилка на шее дергается. День боев дался молодому дворянину непросто. Но это никак не влияет ни на царскую осанку, ни на командный, лязгающий металлом голос.
— Лисица, Южанин, займите пост у двери, — бросает Беркутов. — Если Али снова потянет сюда — не пускать.
Кивнув, девушка с лисьим лицом и еще один боевик отделяются от группы и выходят в коридор. Беркутов же оборачивается к Гнездовым. Янтарные глаза сужаются.
— Время платить по счетам, Ладимир Херенкович, — ровно говорит юноша.
Только теперь старик, не отпуская дрожащей руки девочки, поднимается с кресла. Ладимир пытается что-то сказать, сглатывая ком в горле и теряя дыхание, словно после удара в солнечное сплетение. Старика охватывает жар, голова кружится.
Базан надеется, что отца наконец проняло. Что сейчас он извинится перед юношей и начнет умолять пощадить хотя бы женщин и детей. Так должен поступить мудрый глава рода, каким некогда был отец. Пусть хоть кто-нибудь выживет.
— Беркутов! — хрипит дед Гнездов. — Убей нас всех!
Колени наследника чуть не подгибаются.
«Мы покойники» — обреченно понимает старший сын.
***
Выслушав явно маразматический бред Ладимира, я оборачиваюсь к «броненосцам».
— Татарин, сходи к Али и Слепому коту и проследи, чтобы они не поубивали женщин и детей в убежище. Причина: они пленники князя Волконского. Князю и решать как с ними поступить. А то с Крокодила станется искать «куряцу» в подвале.
— Есть, господин, — широкоплечий Ренат, бряцая автоматом, спешно уходит наружу.
Выстрелов и взрывов больше не слышно. Значит, все защитники дома мертвы. Не стоит надеяться на зачатки гуманности у Али. После бойни у моего дома у меня возникли большие сомнения в их наличии. Особенно запомнилась сцена, как он разрывал когтями Гнездовых, а потом сожалел, что «мяса» пропадает. Хотя, не исключаю, что Крокодил очень тонкий юморист. Всё-таки в армии служил, в элитном спецподразделении, а там не терпят совсем уж отбитых на голову.
— Беркутов, не играй в благородного, — снова раздается скрипучий голос старого Гнездова. — Ты — бесчестное отродье своего отца. Всеволод был слабовольным потаскуном, и сын такой же. Без Бесовновских демоников тебя бы уже уничтожила группа Миронова. Давай, уничтожь нас в отместку. Твори свою месть. Убей всех.
— Зачем же всех? Только тебя, старик. Только тебя, — бросаю взгляд на Базана. — Твой отец понесет ответственность за поступки людей рода. Твои мысли на этот счет, наследник?
Базан округляет глаза и едва не выдыхает облегченно, но удерживает себя и лишь осторожно, тщательно подбирая слова, говорит:
— Это справедливо.
Я киваю, принимая к сведению согласие дворянина.
— Не убивай дедушку, — вдруг раздается жалобный писк.
Белокурая девочка поднимает голову, и показываются заполненные океаном слез глаза и дрожащие губы. Бедное дитя! За что тебе эти ужасы! Я снимаю черную тактическую перчатку и протягиваю сестре руку:
— Привет, Зара, — произношу, вплетая в голос более глубокие обертоны, делая его почти осязаемым. — Меня зовут Сеня, я твой брат.
— Брат? — хлопает она ресничками, застигнутая врасплох.
— Да, в детстве нас разлучили, и я пришел исправить несправедливость. Я хочу вернуть тебя в твой настоящий род.
— Поэтому ты напал на деду? — обеспокоенно она спрашивает.
Я наклоняю голову в согласии;
