Танкоопасное направление. «Броня крепка!» - Олег Таругин

– А зачем вам вообще мое согласие? – пожал плечами Василий. – У вас ведь тут все… как там это называется? А, вот – «автоматизировано». Отправили меня туда, а его – обратно. В чем проблема?

– Да в том и проблема, что без твоего желания мы не сможем запустить обратный процесс. Я не технарь, потому объяснить ничего не смогу. Но мне именно так и сказали: ты должен сам этого захотеть. Иначе отчего-то никак не получится… кстати, это тоже государственная тайна.

– Ну, а если не соглашусь? Заставите?

Полковник поморщился:

– Невнимательно слушаешь, лейтенант. Не знаю, с чем это связано, но без твоего желания ничего не получится. Ты должен сам захотеть вернуться, совершив обратный обмен разумами. Каким именно образом, даже не спрашивай, я и сам не в курсе технических подробностей.

– Ладно, понял я все. Что нужно делать?

Гость неожиданно смутился:

– Да пока, гм, ничего, собственно. Ну, как бы тебе объяснить? Для того чтобы вернуть тебя обратно, нашим специалистам необходимо сначала точно локализовать… ну, обнаружить в прошлом Захарова. Этим они сейчас и занимаются, но, сколько времени все это займет, ответить пока не могут.

– Так, а мне-то что делать? – искренне удивился Краснов.

– Да то, чем и занимался, лейтенант. Изучай историю, например, Интернет тебе никто отключать не собирается. Или за Соней ухаживай… только с оглядкой, конечно. Не уверен, что ее родителям понравится, что она встречается с сорокапятилетним соседом, которого они еще и считают слегка того, – полковник легонько постучал указательным пальцем по правому виску. – Главное, больше в драки не лезь, хорошо?

– Так вы знаете?! – искренне поразился танкист, не обратив особого внимания на его жест.

– Представь себе, – хмыкнул Олег Алексеевич. – Ну да, тебя прикрывали, разумеется. Хотя ты и сам прекрасно справился, мои поздравления. Но в дальнейшем постарайся подобных ситуаций не допускать.

– Так я под наблюдением, что ли? – дошло до Краснова.

– Ну, а сам как считаешь? Конечно. Уже второй день, с тех пор как тебя вычислили.

– А я ничего и не заметил…

– Значит, хорошо «наружка» работает, премию ребята заслужили, – усмехнулся Геманов. И, став серьезным, докончил, внезапно возвратившись к прошлой теме: – Василий, теперь самое, пожалуй, важное. Хочу, чтобы ты окончательно понял: все очень и очень серьезно! Сам понял и сам осознал! То, что произошло с тобой и Захаровым, первый случай в истории. Не хочу, чтобы ты считал меня и мою организацию врагами. Я прекрасно понимаю, каково тебе было узнать, что страны, за которую ты проливал кровь и погибали твои друзья, больше нет. Если бы мы были уверены, что изменения прошлого гарантированно пойдут на пользу, то ни минуты б не сомневались. Но на самом деле все очень сложно. Карибский кризис шестьдесят второго года едва не привел мир на грань ядерной войны – будет время, погляди в Сети, что это такое. И сейчас нет ни малейшей гарантии, что изменившийся с вашей с Дмитрием помощью ход войны не приведет к куда более катастрофическим последствиям. Я уже говорил, проект «Прокол» планировался как оружие последнего шанса; оружие, которое никогда не будет применено. А если и будет, то только в случае, когда другого выхода ни у нас, ни у всего остального мира просто не окажется. Вообще не окажется. Либо всемирная катастрофа и крах цивилизации – либо наше вмешательство. Понимаешь?

Краснов, помолчав с минуту, осторожно кивнул.

– Теперь представь, что может произойти, если данные проекта попадут к нашему потенциальному противнику? Тоже понимаешь? Вот потому-то мы все и заинтересованы, чтобы ты как можно скорее вернулся назад, а мы смогли продолжить исследования. Уверяю тебя, именно так и будет – теперь, после открывшихся новых возможностей, проект никто сворачивать не собирается, скорее, наоборот. Только совсем на ином уровне секретности, разумеется. Мы уже запустили программу сворачивания «Танковой схватки», если ты пытался войти в игру, то знаешь, что я прав (Василий снова кивнул). Все данные уже засекречены, но никто не может дать гарантии, что утечки информации не произошло еще до  принятия этих мер. Слишком много людей оказалось посвящено в истинную суть эксперимента. Разумеется, с ними сейчас работают наши сотрудники, но нынешние сетевые технологии не слишком способствуют сокрытию информации. Это тоже понятно?

– Да уж конечно… – буркнул Василий. – Я когда об этих ваших мобильных телефонах узнал, сразу подумал, что опасно. Виданное ли дело, с любой точкой мира связываться…

– Ну, насчет мобильных не все так просто, – хмыкнул полковник, явно размышляя о чем-то своем. – Есть способы контролировать, но в целом ты меня понял. Постарайся особенно на улице не светиться, побольше дома сиди. Во дворе будет постоянный пост, два человека в автомобиле, наружное наблюдение и прикрытие. Если что, сопроводят, куда нужно. Но ты уж всяко постарайся ни в какие истории больше не вляпываться, очень прошу. Ребята в «наружке» надежные, но всякое случается. Впрочем, надеюсь, долго твое сидение не затянется. Ну, так что, по рукам? Мы договорились и друг друга поняли?

– Договорились, – кивнул Краснов. – Как будто у меня был выбор….

– Отсутствие выбора – тоже выбор, – непонятно ответил полковник. – Тогда до встречи, товарищ лейтенант! Соседке твоей обо мне знать не обязательно, у нее и своих проблем хватает.

– Каких проблем? – на всякий случай насторожился Василий.

– Что? А, так ты подумал… Не волнуйся, лейтенант, это я образно сказал. У меня самого дочка такого возраста, тоже студентка. Потому и знаю, что у нее вечно какие-то проблемы. Так что не переживай.

Геманов встал, и на самом деле собираясь уходить, чем удивил торопливо поднявшегося следом Краснова.

– Товарищ полковник, а как же? – сжав горстью пальцы, будто удерживая невидимый карандаш, Василий сделал жест, словно что-то писал. Или, скорее, подписывал.

Олег Алексеевич нахмурился, затем широко улыбнувшись:

– Это ты о подписке о неразглашении, письменном согласии на сотрудничество и прочей бюрократии, что ли?

Краснов неопределенно пожал плечами, искренне не понимая, что в этом может быть смешного. Сам же недавно говорил, что об их разговоре никто не должен знать, даже Сонька.

– Ну, во-первых, ты боевой офицер и, полагаю, без всяких бумажек прекрасно умеешь держать слово. А во-вторых, с кого мне, собственно, подписку брать? С танкиста-фронтовика Василия Краснова? Или с бывшего десантника Дмитрия Захарова, который о нашем разговоре и вообще всем происходящем ни слухом ни духом? Понял теперь?