Заговор - Александр Мокроусов

вы себя, дорогой наш, чувствуете, — повторил свой вопрос старичок интеллигентного вида, отделившийся от группы и подошедший ко мне. — Как вы, голова не кружится, в окошко на свет посмотрите, глаза не режет?

— Спасибо, доктор, я в порядке, вы как? Как спите, как аппетит? Гипертония, атеросклероз, деменция, альцгеймер? — вежливо поинтересовался я.

— Ну что вы, что вы, батенька! — Старичок хрипло засмеялся, стыдливо прикрывая рот ладонью. — Я уже пятьдесят лет ежедневно зарядку делаю, обливание, закаливание, сосуды у меня — лучше ваших коктейльных трубочек, гладенькие, прочные. Да и мозг ежедневно тренирую. А почему вас именно болезни мозга интересуют? Профильное заболевание? Были в роду прецеденты?

— Нет, что вы, Бог миловал. Интересуюсь исключительно вашим мозговым здоровьем. Ведь это вы доктор Йозель Менгеле, который мне микстуру сварил? Меня очень сильно интересует рассудок человека, чей суп мне вчера в плечо вкололи.

— А вы, дорогой мой человек, палку та не перегибайте. Менгеле. Я — Менгеле! Вы слышали? — В непритворном гневе старик обернулся к товарищам. — Меня фашистом назвать! Да что б вы знали, любой спортсмен за этот мой «суп» пол медали бы своей самой дорогой отдал. Суп! Это не суп, это шедевр фармакологии, вы друг мой, почти двадцать часов здорового сна получили, и не надо мне рассказывать про побочку от парентеральной анестезии, нет у вас побочки, вы себя сейчас чувствуете лучше, чем после ночи сна в своей спальне.

— Вы, батенька, больно та благодарность от меня не ждите, а то я и вправду поверю, что вы как в анекдоте, уже билет на экспресс Альцгеймер до станции Деменция купили. Вы бы, старче, мне руки развязали, я б вас в благодарность обнял. Судя по вашим дружкам мы бы вместе после этого в травматологию бы и поехали.

Рыхлый мужик, с одутловатым лицом, чем-то напоминающим засохшую овсянку, отошел от окна, отодвинул кресло на колесиках от стола и сел в него. Кресло скрипнуло натуральной кожей сиденья.

— Может хватит комедию ломать, а, Максим Александрович. Ты же видишь, тут серьезные люди собрались, поговорить с тобой хотят. Может не будешь ершиться и спросишь, зачем тебя в столь уважаемое сообщество пригласили?

— Вы бы своих халдеев приструнили, боярин, — сказал я, глядя в глаза облокотившемуся на подоконник мужику в спортивном пиджаке. — Если вы их перед собой решили пустить чтобы меня прощупать — так это напрасная трата времени. Я так понимаю, вы про меня уже не то, что всю открытую информацию знаете, подозреваю, вы даже мой любимый цвет знаете, и какой мультик я в детстве предпочитал смотреть.

Сидевший толстяк было встрепенулся и хотел что-то сказать, но мужчина в мокасинах чуть приподнял указательный палец, даже не отрывая скрещенных на груди рук, и толстяк молча плюхнулся обратно в кресло, лишь раздраженно запахнув полы пиджака.

— А почему, Максим Александрович, вы решили, что в комнате я главный? Почему вы вообще решили, что тут кто-то главный?

— Ок, хотите подробности — будут вам подробности. Тем более что времени у меня навалом, меня тут, как видите очень рады видеть и даже из опасения, что я слишком рано уйду, к тачке примотали, — кажется я начинал нервничать, я знаю за собой такую беду, когда нервничаю, начинаю слишком свободно разговаривать, иногда плоско шутить, надо собраться, что-то я не нравлюсь себе сейчас.

— Так вот, знакомый уже мне Зима — ну он вероятно правая рука, решительный, готов взять на себя ответственность, но мудрости в нем нет. Слишком прямолинеен он на мой взгляд для руководителя. Толстяк, который про серьезных людей мне сейчас говорил — ну право, не станет серьезный человек сам себя уважаемым называть, это от неуверенности, вдруг кто сам не заметил его серьезность. Доктор — тут понятно, он в вашей компании за химию отвечает. Может наркоту вам варит, но уж точно не лидирует в вашем квинтете. Лидером можете быть либо вы, либо вот этот подтянутый товарищ с явно военной выправкой. Но, во-первых, не в обиду военным будет сказано, но в тандеме военный— гражданский в девяносто девяти процентах случаев именно гражданский будет ведущим, а военный скорее будет за физическую часть проекта отвечать. Ну и во-вторых, одежда. Даже я бы сказал все предыдущее это так, болтология, главное как раз в одежде. Я точно знаю, что если в комнате все в галстуках и только один в свободной одежде, значит этот единственный и будет в этой комнате старшим. Бывают конечно исключения, айтишник, или еще какой специально приглашенный консультант, вот только вокруг консультанта так почтительно люди не будут собираться, и украдкой смотреть на него, чтобы считать оценку своих действий, тоже не станут. А вас кстати можно поздравить, по поведению ваших сотрудников вы реальным авторитетом у них пользуетесь.

В комнате повисла пауза. Все действительно смотрели на мужика в розовом поло как бы ожидая его реакцию на мои слова.

— Похвально, я рад, что наконец познакомился с вами, — мужик разглядывал меня прищуренными глазами, как будто заново оценивал.

— А вот и ошибка. Знакомство, это двусторонний процесс, нельзя познакомиться, не назвав своего имени. С книжкой можно, с картиной. С человеком нельзя.

Мужик, которого я принял за военного, посмотрел на часы и сказал:

— Уже скоро.

— Да, что-то мы заболтались, подкатите его к окну, пожалуйста, — сказал мужик в поло и сам отошел от подоконника, уступая мне место.

— Максим, гляньте в окно, что видите?

Меня подкатили к огромному, в половину стены, окну, до конца раздвинули тяжелые парчовые занавеси. За окном был весенний Краснодар. Прям таки изумрудная трава вокруг памятника казакам, а чуть дальше, через дорогу, зеленел сквер имени Жукова с бюстом полководца на переднем плане и Мемориальной аркой с именами героев ВОВ за ним.

— Вы понимаете, в каком здании вы находитесь?

Я понимал. Администрация Краснодарского Края. Судя по картинке за окном — мы на пятом или шестом этаже. Тележку, к которой я был примотан скотчем практически как Ганнибал Лектор в «Молчании Ягнят», повернули на 180 градусов и я оказался спиной к окну. Кабинет не большой, метров шестьдесят, дубовая доска на полу, красно-кофейные деревянные панели на стенах, большой стол красного дерева с 27-ми дюймовым iMac, пол дюжины кожаных кресел, чайный столик того же красного дерева между двух кожаных диванов в дальней от окна стороне. На стене портрет не президента, а какого-то смутно знакомого, явно дореволюционного мужчины с широкой бородой и лихо закрученными усами. Скорее всего хозяин кабинета не публичная фигура, у таких они просторнее, со столами для заседаний и с