Иерусалим: три религии - три мира - Татьяна Носенко

В XVI в. вопросы религии впервые становятся предметом международных соглашений между европейским государством и Османской империей. В 1535 г. французский король Франциск I и Сулейман Великолепный подписали так называемые капитуляции,[207] которые в первую очередь касались торговых и политических отношений. В то же время в одной из статей договора указывалось, что все подданные французского короля исключаются из-под юрисдикции османских властей и не должны преследоваться по религиозным мотивам. Они сохраняли свободу вероисповедания.[208] Французам предоставлялось право держать охрану в святых местах, что фактически обеспечивало им статус покровителей всех католиков в ближневосточных владениях Порты.

В начале XVII в. после длительного периода религиозных войн в Европе, подорвавших влияние Франции на Востоке, Париж и Стамбул заключили новый договор. В капитуляциях 1604 г. уже напрямую ставился вопрос о необходимости обеспечения свободного доступа к святым местам в Иерусалиме всем французским подданным, а также друзьям и союзникам французского короля. Кроме того, появился пункт, обеспечивавший права монахов Иерусалима на свободный и безопасный доступ в храм Гроба Господня и отправление служб в нем.[209] Включенные в новый договор по настоянию французской стороны эти пункты должны были сдерживать безудержное вымогательство и произвол османских чиновников в отношении христиан.

У Греческой православной церкви также имелись веские основания пользоваться поддержкой Стамбула. Греки являлись турецкими подданными в отличие от францисканцев, имевших статус иностранных резидентов; четыре древнейшие православные патриархии — Константинопольская, Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская — находились на территории Османской империи. Восточные христиане пользовались гораздо большим доверием в высших эшелонах власти Высокой Порты: греки, хорошо владевшие как восточными, так и западными языками, служили в качестве переводчиков (драгоманов) при дворе султана, часто выступали в качестве доверенных лиц высокопоставленных турецких чиновников.

В 1669 г. было создано главное управление драгомана Порты, в обязанности которого входило помимо обеспечения перевода на самом высоком уровне ведение переписки с иностранными правительствами, составление информационных обзоров европейских новостей для правительства султана. Турецкая мусульманская элита, как правило, не владела западными языками, поэтому тенденциозный, а то и откровенно фальсифицированный перевод становился в руках греческих драгоманов действенным средством для манипуляции мнением своего начальства. Греки постепенно освоили этот набор «возможностей влияния», поставив его на службу борьбы с католиками за святые места.

Политические и дипломатические маневры вокруг вопроса о контроле над главными христианскими святынями особенно активизировались с начала XVII в. Только на протяжении 30-х годов святые места переходили из рук в руки не менее шести раз. За францисканцев — хранителей Святой Земли — ходатайствовали перед султаном Мурадом IV французский посол и венецианский консул, и даже сам Папа Урбан VIII призывал всех христианских монархов западного мира добиваться восстановления прав католиков. Однако на этом этапе победу одержали греки. В 1637 г. они получили от турецких властей фирман, возвращавший под их контроль все святые места в Иерусалиме. В соответствии с установленным ими правилом, паломники допускались в святые места только с разрешения Греческого патриархата.

Греки умело использовали враждебность и подозрительность турок в отношении европейцев, с которыми Порта вела непрерывные войны. Их усилиями восточные христиане приобретали в глазах османских властей образ верных и преданных подданных султана, в то время как католиков изображали врагами, иностранными шпионами, наводнившими страну с далеко идущими целями возобновления крестовых походов. С особой неприязнью католические авторы упоминают о двух греческих драгоманах Панайотти и Маврокордато, которые принимали непосредственное участие в важных переговорах по внешнеполитическим вопросам и всячески способствовали продвижению интересов своих единоверцев в отношении святых мест.[210] Посланники европейских дворов старались уклоняться от использования греческих переводчиков при обсуждении деликатных религиозных проблем с турками. Знаменитый министр Людовика XIV Жан Батист Кольбер, зная о трудностях французского посольства в Константинополе, учредил в 1670 г. специальный колледж по подготовке собственных французских специалистов по восточным языкам и обычаям.

Значительную роль в греческих победах над западной церковью сыграли иерусалимские патриархи. Их личная активность и дипломатические способности нередко оказывались важным фактором в принятии Стамбулом решений в пользу Греко-православной церкви. Правда, свои усилия им, как и их противникам, приходилось подкреплять значительными денежными подношениями. Турецкие власти очень быстро поняли, какие грандиозные прибыли можно извлекать из межхристианского соперничества за святые места. В 1634 г. Греческий патриарх Феофан добился расположения султана благодаря тому, что преподнес ему подарок в виде 40 тыс. золотых монет. Вслед за этим грекам были переданы все святыни у Гроба Господня и в Вифлееме.

Большой известностью пользовался Греческий патриарх Досифей, занявший этот пост в 1669 г. Даже католики отзывались о нем как о человеке большого ума и отваги. Он непрерывно курсировал между Константинополем и Палестиной, участвуя во всевозможных интригах против расширения прав францисканцев в Иерусалиме. С его именем связаны и первые обращения греческих иерархов в конце XVII в. к московскому царю Петру I за политической и финансовой поддержкой православной церкви в противостоянии католикам. Восходившая звезда России как крупной европейской и в то же время православной державы возрождала надежды Греко-православной церкви на обретение могущественного покровителя, которого она лишилась после падения Византии.

Если на протяжении XVII в. соперничество за святые места развивалось в основном с перевесом в пользу греков, то к концу столетия обстоятельства вновь стали благоприятствовать католикам. Османская империя потерпела серьезные военные поражения от своих европейских врагов Австрии, Венеции, Польши, объединившихся в Священную лигу. Для того чтобы укрепить свои позиции, султан намеревался, воспользовавшись противоречиями между европейскими державами, восстановить прежние дружественные отношения с Францией. За дружбу надо было платить, и послы Людовика XIV предложили султану вновь вернуться к вопросу о святых местах. В 1690 г. на созванном великим визирем совете, длившемся девять часов, первые министры империи рассмотрели документы, представленные греками и францисканцами в обоснование своих прав на иерусалимские святыни. Греческие притязания были отвергнуты. Вынесенный вердикт признавал исключительное преимущество католиков как хранителей усыпальницы в храме Гроба Господня, половины часовни Голгофы, Камня Помазания, а также грота Рождества в соборе в Вифлееме. По существу, они вновь становились хозяевами и распорядителями главных священных алтарей.

В 1719 г. францисканцы одержали еще одну серьезную победу над греками. Исполнилась их мечта, осуществления которой они добивались в течение двадцати лет. Специальным фирманом «хранителям Святой Земли» было даровано разрешение самостоятельно, без участия других христианских конфессий, осуществить реставрационные работы в храме Гроба Господня. В обмен на это Порта выторговала у европейцев освобождение 150 турецких пленных, захваченных в предыдущих войнах.[211] В своем письме, направленном Святому престолу по завершении работ, французский посланник в Стамбуле триумфально сообщал, что храм Гроба Господня стал еще более красивым и прочным, чем прежде, и, что очень важно, греки не имеют к этому никакого отношения.

В первой половине XVIII столетия французская политика, направленная на сохранение целостности Османской империи как важного фактора европейского равновесия, обеспечила беспрецедентное усиление позиций Франции на Востоке. В новом франко-турецком договоре 1740 г. подтверждались протекционистские права Франции в отношении католиков на территории Османской империи. В статье 33 особо подчеркивалось, что за францисканцами сохраняются все преимущества в святых местах в Иерусалиме, которыми они пользовались с давних пор.[212] Казалось, что латинская церковь надолго и незыблемо закрепилась в качестве хранителя главных христианских святынь.

В середине XVIII в. католики сохраняли за собой весомые позиции в Палестине. По свидетельству немецкого путешественника Карстена Нибура, побывавшего на Святой Земле в 1766 г., католический патриарх Иерусалима почитался там более всех других христианских священнослужителей, и посетить Иерусалим можно было только лишь с его разрешения. Когда Нибур, высадившись в Яффе, обратился за помощью сначала к известному проводнику из восточных христиан, а затем к местному кади, все они посоветовали ему заручиться поддержкой францисканских монахов для путешествия в Иерусалим. Монахи, конечно, потребовали за свои услуги щедрых пожертвований на церковь, и протестанту Нибуру пришлось смириться с католической опекой.[213]