Человек из Вавилона - Гурам Батиашвили
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Абуласан так ушел в свои мысли, что не заметил, как они приблизились к Начармагевскому летнему дворцу. Недоступной его взору осталась и красота сверкавших под лучами уставшего осеннего солнца окрестностей Начармагеви.
А вот и дворец! Синий балкон с балясинами легким кушаком опоясывал здание — весь открытый солнцу. Бывший главный казначей мысленно обвел взглядом его залы: если столичный дворец был обставлен в византийском стиле, то здесь стояла мебель, безупречно выполненная грузинскими мастерами. Ее заказывал еще царь Георгий. И кресты с иконами были работы грузинских ювелиров.
Абуласан молча любовался дворцом. Он может сейчас войти и улечься в постель, в которой спал царь Георгий. И покои Тамар и Сослана — в его распоряжении!
— Почему медлишь, Абуласан, войдем, отдохнем после долгого перехода!
А Абуласан, сощурив глаза, все смотрел на дворец и никак не мог понять, любит он или ненавидит это строение. Прежде он имел право входить сюда лишь в случае, если его призывала царица, а если его никто не звал и он никому не был нужен, его и близко к нему не подпускали. Сегодня же он войдет во дворец по своей воле, по своему желанию…
— Управитель! — позвал Абуласан неожиданно так громко, что лошадь Дадиани прянула в сторону. Дадиани натянул поводья.
Управитель хоть и носил с трудом свое громоздкое тело, но возник перед Абуласаном мгновенно, едва не врезался в коня. Абуласан молча отстраненно смотрел на него.
— Слушаю, господин!
Абуласан почти прикрыл глаза.
— В Начармагеви, полагаю, быков, волов и коров предостаточно?
— Конечно, батоно, конечно, все будет готово, вы только маленько передохните!
Абуласан поднял брови.
— Все волы, лошади, коровы, свиньи, особенно свиньи…
— Да, господин, да…
Абуласан сверкнул глазами и прервал управителя.
— Всех животных и птиц, даже кур с цыплятами, индеек, уток, свиней, впрочем, о свиньях я уже говорил, всех согнать сюда!
Вардан Дадиани насторожился, с нескрываемым удивлением смотрел на Абуласана. И управитель ничего не понимал. Это читалось в его взгляде.
— Возьми с собой пятьдесят, хочешь, семьдесят воинов, и весь скот и птицу, что имеются в Начармагеви, — Абуласан помолчал, оглядел дворец, а потом, почти разделяя слова на слоги, закончил, — сгоните сюда! — Управитель растерянно смотрел на нового владетеля Грузии, ничего не понимая. — Чего уставился, дурак, шевелись, выполняй приказ! Я буду ждать здесь!
Управитель немедленно ретировался. Дадиани хотел было что-то спросить, но Абуласан опередил его:
— Не обижайся, Вардан, мы поживем в башне ее мамиды Русудан, вон там. Надеюсь, мы задержимся здесь не более чем на неделю.
И пока управитель не пригнал огромное количество скота и птицы к летнему дворцу царицы, Абуласан действительно не сдвинулся с места, несмотря на то что за это время земля, похоже, вдвое увеличила скорость вращения вокруг своей оси, и он чувствовал такую боль в затылке, что в глазах у него темнело, и он едва сдерживал стон.
Воины загнали скот и птицу во двор, и Абуласан приказал:
— Откройте все двери, все окна, пусть входят во дворец! — На лице у него играла довольная улыбка.
Измотанные, обливающиеся потом воины гонялись за обезумевшими животными и птицами, а те, словно сговорившись, не желали входить во дворец. Особенно трудно было заставить их подняться по лестнице. И только к вечеру удалось всех до единого водворить в покои дворца. И тогда раздался громовый голос Абуласана:
— А теперь принесите им корм, сено и прочее и накрепко закройте все окна и двери, — он повернулся к управителю, — ты понял, что я сказал?!
— Конечно, понял, сейчас все будет исполнено, батоно!
— Животные и птицы тоже живые существа, — сказал Абуласан Дадиани, — путь и они хотя бы несколько дней поживут по-царски, — и улыбнулся.
Скотину и птицу заперли во дворце, а недовольные хозяева толпились за оградою дворца, шумели, ругались.
— Через неделю царь Грузии Боголюбский прибудет в Начармагеви, — успокоил их Абуласан, — и вы получите назад свой домашний скот и птицу, да еще и подарки в придачу.
Абуласан не встречал такого непонятного, непостижимого человека, как Диомидэ. Никто никогда не знал, где он находится, где проводит ночи, да и спит ли вообще? Где его искать, как найти? Он появлялся тогда, когда сам считал нужным. Нет, Абуласан должен выяснить, чем занят этот человек, с кем водится… А то получается… Впрочем, нельзя отрицать одного: Диомидэ появляется именно тогда, когда в нем есть необходимость. Сам чувствует, что нужен хозяину.
Абуласан поднялся с кресла. Надо узнать, нашли ли Диомидэ, а если нашли, почему его до сих пор нет. Он сделал несколько шагов к двери и почувствовал головокружение — комната закружилась, земля, похоже, ускорила вращение. Абуласан преодолел себя, вернулся к креслу, вцепился в него и, закрыв глаза, медленно опустился на корточки. Сейчас он не упадет, и это главное. Боже, с какой скоростью вертится эта проклятая башня Русудан!
Не открывая глаз, Абуласан сел на пол, башня крутилась все медленнее и медленнее и наконец остановилась. Абуласан открыл глаза, огляделся. Каждая вещь стояла на своем месте. Без движения. Абуласан поднялся — надо все-таки узнать, где до сих пор Диомидэ? Но… кто это? Диомидэ собственной персоной — стоит, поджав губы, нахмурив лоб, весь в черном.
— Как ты умеешь входить бесшумно, Диомидэ, где ты пропал?
— Шуметь не в моем стиле, батоно!
— С чем пожаловал?
— Похоже, и царица Тамар туда направляется, — не поднимая головы, тихо проговорил лазутчик.
— Куда туда?
— В Джавахети — тайно с малой свитой она покинула город.
— Покинула город? Сбежала? — радостно воскликнул Абуласан, но тут же понял, что поторопился со столь явным изъявлением чувств, и степенно продолжил: — Возможно, она и не убегала, а просто куда-то отправилась по делам? — Преждевременную его радость развеивал холодный, полный сомнения взгляд Диомидэ. — Куда она могла отправиться? — спросил он как бы самого себя, не сводя при этом пристального взгляда с Диомидэ.
— В Джавахети, батоно, в Джавахети!
— А кто защищает город? — быстро спросил Абуласан, которого уже не интересовала царица. Он уже начал рассчитывать варианты.
— Защитников у города предостаточно, батоно.
А Абуласан уже лихорадочно думал, как ему поступить — остаться ли до конца верным своей натуре и, не дожидаясь Гузана и Боцо, напасть на город, первым войти во дворец и самому устлать коврами путь Боголюбского к трону. Это сделает его могущественным и опасным для всех человеком.
— Мне кажется, их даже слишком много, батоно!
— Много? А откуда они взялись? — Абуласан, по обыкновению, сощурил глаза.
— В город хлынули кахетинцы, тушинцы, не говоря уже о картлийцах — мы должны, де, защитить царицу.
Абуласан задумался. Нехорошую весть сообщил Диомидэ. Недовольство кахетинцев, картлийцев и тушинцев ничего хорошего не сулило. Их примеру могли последовать и жители других уголков Грузии. Весть об этом скоро облетит всю страну… Надо спешить, завтра же идти на город, но как? Не потеряй он воинов в дороге — кто ранен в мелких стычках, кто погиб, а кто и вовсе сбежал, не желая драться против братьев-грузин, — еще можно бы думать о вторжении в город и занятии дворца.
— А что в Картли? Каковы там настроения? Сможем ли мы пополнить войско? — раздумчиво спросил Абуласан.
Диомидэ не отвечал.
— Нелегко будет, — наконец выдавил он.
Нет, нет, так не годится, нельзя упускать время, а то и те силы, которыми он сейчас располагает, очень сильно поубавятся.
— Когда амирспасалар и Сослан прибудут в Джавахети?
— Они уже там вместе с войском. Возможно, и царица уже там…
— Бывшая царица, Диомидэ, наш нынешний царь — Георгий Боголюбский.
Диомидэ покачал головой:
— Да, бывшая царица уже там либо сегодня будет там.
— Стало быть, не сегодня-завтра состоится сражение?
— Это уж точно, но…
Абуласан понял, Диомидэ что-то скрывает от него, умалчивает о чем-то, и глаза его зажглись гневом.
А Диомидэ, заметив это, проговорил:
— Лучше бы раньше начать сражение, хотя бы потому, что оно было бы уже закончено.
Абуласан смотрел на своего лазутчика с подозрением. Ему очень хотелось знать, что он передумал сообщать ему, но не желал выклянчивать сведения у своего слуги.
— Пошли к Гузану человека, — приказал он, — пусть предупредит его, что бывшая царица находится в Джавахети. Это первое. Второе: когда битва закончится, пусть перекроет Тамар дорогу в столицу. Тамар не должна вернуться в Тбилиси, ей остается одна дорога — в Константинополь. Пусть бежит туда!
— Слушаю, господин.
— Что еще?