Левиафан - Дэвид Линн Гоулмон

«Левиафан» шел в глубину. Одна из торпед «Марк-48» засекла звук стремительно движущейся подлодки. Каждый поворот ее гигантских горизонтальных и вертикальных рулей заставлял воду бурлить, пока «Марк-48» не оборвала свой тонкий проводок управления, а колоссальная подлодка не сделала резкий поворот направо. Торпеда видела и держала на прицеле зазубрившиеся края титановых накладок горизонтальных рулей, погнувшихся при таране. Первая и вторая торпеды потеряли контакт, когда гигантская субмарина нырнула под термальный слой, увязавшись за пузырящимися, исходящими пеной жестянками, выброшенными с кормы «Левиафана». Однако последние две американские торпеды без ведома людей на борту гигантской субмарины оказались под большим обломком одной из уничтоженных китайских «Акул», стремительно погружавшихся на дно. Первая «Марк-48» повернула вниз, к палубе «Левиафана», врезавшись в ее вертикальные пусковые шахты прямо по носу от боевой рубки. Вторая вскользь задела его левый борт, потом, отскочив, ушла прямо под него и взорвалась под машинным отделением кормовой части «Левиафана». Колоссальная субмарина дернулась — сперва вниз, потом вверх и даже изогнулась посередине на пять градусов.

Экипаж швыряло в креслах туда-сюда. Из тысяч пробоин забили фонтаны воды. Теплодинамический двигатель заглох, оповестив об этом визгливой сиреной весь корабль. На четырех ядерных реакторах были аварийно сброшены стержни защиты, мгновенно заглушив их.

Когда труд всей ее жизни содрогнулся вокруг нее, веки Александрии затрепетали и поднялись. Она попыталась встать с покрытой ковролином палубы, не смогла, попыталась снова и наконец вскарабкалась на ноги. Медленно утерла кровь с губ и поняла, что кровь текла из ушей. Вскарабкалась на кресло и ударила по клавише интеркома:

— Доклад, мистер Сэмюэльс!

— Мы все еще собираем сведения, капитан. Силовые установки заглушены, и мы уже перешли на питание от батарей. Есть предварительные рапорты о жертвах в машинном и трех из шести оружейных отсеков. В машинном — пробоина в корпусе, о масштабах повреждения пока не докладывали. Корпус при наших собственных таранах получил такие повреждения, что нас, должно быть, обнаружил неприятельский сонар. Мы не можем отремонтировать носовые рули, как и повреждения люков пусковых шахт, пока не зайдем в сухой док.

— Прекрасно, дайте «Левиафану» выйти из пролива, потом уходите в глубину; три тысячи футов сойдет. Пока что проложите курс к острову Сабу. Воспользуемся глубоководным термоклином,[16] чтобы замаскировать свой шум.

— Есть, капитан, остров Сабу.

Александрия выпрямилась, потом решила, что настало время отправиться повидать, как там Комптон и остальные, а заодно поблагодарить за неожиданные действия, на которые она считала их неспособными. Утирая кровь, стекавшую из левого уха по щеке, в глубине души она понимала, что благодарна им за свой — и «Левиафана» — самый первый промах.

Корабль ВМФ США «Миссури»

(SSN-780)

Капитан Джефферсон находился в кабинке гидроакустика, слушая звук сонара через наушники. Потом тряхнул головой:

— Я не уверен, капитан, пока не прокручу запись еще разок, но, по-моему, мы по ней попали. Взрывы слишком далеко, чтобы наша рыбка врезалась в обломки «Акул». После этого мы поймали высокоскоростной писк, уходящий из пролива точно на юг. Может, мы и не потопили эту лодку, но какие-то повреждения ее корпусу причинили. Мы ранили ее, — сказал старший гидроакустик. — Должно быть, «Марк сорок восьмые» после обрыва проводов зацепились за какие-то предыдущие повреждения ее корпуса. Вот мы и слышали это и повреждения, причиненные нами.

Сняв наушники, Джефферсон поглядел на первого помощника Иззерингхаузена, после чего снова оглядел троих гидроакустиков.

— Как только записи сонара будут изучены, сможете найти ее снова?

— Если только они не уйдут в сухой док — что бы это ни было, — да, капитан, мы ее найдем.

— Слушай, Иззи, последние минут двадцать ничего не происходит. Давай на поверхность и поищи выживших. Я хочу убраться из этой долины смерти, как только можно будет сделать это с чистой совестью. Когда всплывем, надо звякнуть домой и доложить об этом бардаке. И надеяться, что нам пришлют подмогу.

«Миссури» выиграла мимолетную схватку потому, что нанесла удар исподтишка, когда уже сама была на грани нокаута. Джефферсон понял, что хватит испытывать судьбу, и без того оказавшую им предельную благосклонность.

Часть третья

ЧЕРНАЯ КОРОЛЕВА

Море — величайший чародей из всех: оно таит истину под милями и милями воды, оно укрывает свое истинное значение наслоениями глубин и давлений, открывая лишь то, что требуется, чтобы привлечь людей ближе к глубинам, а потом вдруг обнимает тебя своими холодными руками, и наконец открывается истинная правда.

13

Сара, Ли, Алиса, Вирджиния и Найлз ждали в приемном покое лазарета «Левиафана». Они находились там уже в течение часа, пока корабельный врач — доктор Уоррен Тревор — занимался Фарбо. Пуля вошла французу в левое бедро, не задев ничего жизненно важного.

— Ну никак я не пойму полковника Фарбо, — признался Найлз, глядя на собственные руки.

— По-моему, самое время сообщить вам кое-что, — помедлив, Сара решила выложить все как есть. — Полковник почти такой же сумасшедший, как наш добрый капитан Эрталль. — Она медленно встала и принялась расхаживать перед группкой. — Он углядел шанс, когда штурмовая группа «Левиафана» ворвалась к нам, и проник в комплекс за ними по пятам, чтобы убить Джека. Ему мнится, что это Джек убил его жену, а себя, как я подозреваю, Фарбо поначалу считал соучастником ее гибели. Когда он узнал, что Джек уже мертв, из него словно воздух выпустили; он будто лишился единственного, ради чего жил.

— Он сфокусировался на Джеке, потому что…

Прекратив расхаживать, Сара поглядела на Найлза:

— Единственное, что я смогла понять, что он винит Джека за то, что тот заставил его тогда, на Амазонке, почувствовать себя человеком, спасти этих студентов и нас остальных от ядерного взрыва. Его действия с того момента, как мы оказались на борту «Левиафана», граничат с… ну, вроде как он напрашивается на пулю. Может, это желание умереть. То, как он бросился на сержанта, его неприкрытая враждебность по отношению к любому члену команды «Левиафана»… все одно к одному.

Все примолкли, задумавшись о хитросплетениях характера француза.

— Поздравляю, вам удалось подвергнуть «Левиафан» опасности впервые за все долгое время его существования.

Все подняли головы и увидели Александрию Эрталль, стоящую в проеме открытой двери в окружении четверых охранников, включая и сержанта Тайлера с белой повязкой на голове. Правая ладонь у нее была туго затянута запятнанным кровью носовым платком, запекшаяся кровь была и на левом ухе.

— Капитан, по-моему, самое время расставить все точки над «i». — В голосе Найлза сквозил сумрачный гнев. — Мы вовсе не, как вы эвфемистически выражаетесь, ваши «гости». Нас держат здесь против нашей воли, чтобы мы поделились своими познаниями о том, кто же вы есть. Поскольку вы провозгласили войну миру, следует ли мне напоминать, что, как военнопленные, мы имеем право попытаться бежать при первом же удобном случае?

Тайлер шагнул было к Найлзу с искаженным от гнева лицом, но Эрталль, протянув свою изящную руку, остановила его.

— Что ж, разумно, доктор, пусть будут военнопленные. Сержант Тайлер, пожалуйста, отконвоируйте пленных в головной смотровой зал и охраняйте их там.

— Капитан, эти люди представляют крайнюю опасность для нашей миссии, — накинулся на нее Тайлер. — Я с самого начала предупреждал о последствиях того, что мы взяли их на борт. Должен настаивать, чтобы их надо либо казнить, либо пустить дрейфовать по морю. Они…

Эрталль резко обернулась к Тайлеру, положила ладонь ему на грудь и припечатала его к переборке, чем ошарашила всех присутствующих.

— Вы настаиваете? — вполголоса с угрозой процедила она, и кровь снова потекла у нее из левого уха. — На борту «Левиафана» вы ни на чем не настаиваете! Вы исполняете приказы, не только ради меня, но и ради высшего порядка, за который мы боремся. Я понятно выразилась, сержант?

Ли подбородком указал на струйку крови из левого уха Александрии, и Найлз решил воспользоваться этим как поводом прервать стычку. Как ни безумна Эрталль, но Тайлер со своим холодным, расчетливым трезвым умом наверняка будет куда менее милосердным тюремщиком.

— Капитан, у вас довольно сильное кровотечение, — вмешался Найлз. Эрталль проигнорировала Комптона, не сводя взгляда с Тайлера, пока здоровяк не кивнул — коротко и однократно. Отпустив его, Александрия неуверенно попятилась на шаг.