Путин, Буш и война в Ираке - Леонид Млечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я остановил свой выбор на Конди, — вспоминал Скоукрофт, — потому что она глубоко знает советскую историю и политику, умеет объективно и сбалансированно оценивать происходящее, обладает острым умом, склонна к стратегическому и концептуальному мышлению. Она прошла стажировку в комитете начальников штабов и достаточно хорошо ориентировалась в современных военных делах. Она была очаровательна, вела себя непринужденно, но, когда ситуация требовала, могла быть тверда, как сталь».
Буш-старший верил в личную дипломатию. Часто говорил по телефону с лидерами других государств. Он побаивался эмоциональных и непредсказуемых политиков. Предпочитал солидных, надежных, с кем можно договариваться. Возможно, поэтому у Буша-старшего не сложились отношения с Ельциным.
Именно Кондолиза Райс организовала первую встречу оппозиционного политика Бориса Николаевича Ельцина с президентом Соединенных Штатов.
В сентябре 1989 года народного депутата СССР Ельцина пригласили в Соединенные Штаты читать лекции.
Американские достопримечательности, особенно магазины, произвели неизгладимое впечатление на будущего президента России. Заглянули в супермаркет, вспоминал его преданный помощник Лев Евгеньевич Суханов, стали искать глазами очередь — не нашли:
«Естественно, никто из обслуживающего персонала не знал о нашем прибытии и потому ни о какой „показухе“ не могло быть и речи. Ассортимент продовольственных товаров на тот момент составлял примерно тридцать тысяч наименований. Когда мы пошли вдоль рядов, глаза не знали, на чем остановиться. Я предполагал разное, но то, что увидел в этом супермаркете, было не менее удивительно, чем сама Америка. Кто-то из нас начал считать виды колбас. Сбились со счета…
Для нас с Борисом Николаевичем посещение супермаркета стало настоящим потрясением».
В самолете Ельцин задумался надолго. Не зря ведь в советские времена некоторые слабонервные люди после возвращения из высокоразвитой заграницы впадали в депрессию.
— До чего довели наш народ, — сокрушался Борис Николаевич. — Всю жизнь рассказывали сказки, всю жизнь чего-то изобретали. А ведь в мире все уже изобретено…
Но Ельцин не хотел выглядеть туристом. Ему принципиально важно было добиться, чтобы американские лидеры увидели в нем равного им политического деятеля и признали лидером оппозиции, способным конкурировать с Горбачевым.
Бориса Николаевича приняли государственный секретарь Джеймс Бейкер и некоторые сенаторы. Ельцина же интересовало только одно — состоится ли встреча с президентом Бушем?
Ельцин всегда умел произвести впечатление. На деловом обеде в Совете по внешней политике американские политологи стали его расспрашивать, с какими идеями он приехал в Соединенные Штаты.
Борис Николаевич, не моргнув глазом, ответил:
— Обо всем, что я с собой привез, я скажу самому Бушу. У меня есть что сказать вашему президенту, и я думаю, ему будет интересно встретиться со мной.
В реальности ничего особенного он Джорджу Бушу не сказал, но президент нашел время для встречи с гостем из России. Произошло это в самый трудный и неудачный для Бориса Николаевича день.
Утром ему предстояло выступать в Институте имени Дж. Гопкинса, а потом его ждали в Белом доме, причем до последнего момента неясно было, состоится встреча с президентом Бушем или нет.
В этот день Ельцин вел себя очень странно. Американцы объясняли это тем, что российский гость до самого утра дегустировал отборные сорта виски и не успел прийти в себя.
Помощники Ельцина объясняли все усталостью Ельцина, сменой часовых поясов и особенностями его организма.
Заботливый Лев Суханов писал: «Надо учитывать „специфику“ сна Ельцина. Первые часы он спит убойным сном. Затем пробуждается, и начинается двухчасовое бодрствование. Кстати, очень для него продуктивное. Мозг в эти часы работает особенно интенсивно, без помех. И когда он потом, перед самым утром, снова засыпает, то разбудить его можно только из пушки».
По словам спутников, накануне Ельцин почти не спал, жаловался, что не в состоянии уснуть, потом проглотил снотворное и уже не мог проснуться в условленный час.
Лев Суханов:
«Он спал, причем спал тем убойным сном, о котором я говорил раньше. Стоило огромных усилий его расшевелить, и когда он вроде бы пришел в себя и начал одеваться, я понял, что он так и не проснулся. Принятое накануне снотворное было сильнее его воли. Все его движения — вялые, заторможенные».
К девяти часам, то есть к началу лекции, он с трудом оклемался. Зал был полон. И вот в этот момент Ельцин вдруг оживился и даже начал подшучивать над президентом университета. На сцену они вышли одновременно. Глава университета стал по бумажке зачитывать приветствие и представлять гостя. Ельцин подошел и забрал с его пюпитра текст.
— Давайте будем в равных условиях, — сказал ректору Ельцин, — раз я буду говорить без бумажки, то и вы говорите без нее…
Это было неслыханно! Однако публике это даже понравилось. И тогда, и позже экстравагантность, скажем так, Ельцина соответствовала романтическим представлениям о русском медведе, грубоватом и неуклюжем, но добром, искреннем и надежном.
Сразу после лекции Ельцина повезли в Белый дом на встречу с советником президента Соединенных Штатов по национальной безопасности Брентом Скоукрофтом, очень влиятельным человеком.
Буш не хотел принимать Ельцина, чтобы не злить Горбачева. Тем не менее опытный Скоукрофт настоял на том, что Бушу нужно встретиться с видным оппозиционером. Сотрудники Белого дома предложили ни к чему не обязывающую форму: российского гостя примет Скоукрофт, а президент Буш и вице-президент Дэн Куэйл просто по очереди заглянут к ним в комнату. Это стандартный дипломатический прием, позволяющий проводить некоторые встречи, не вписывающиеся в обычный протокол.
В машине Ельцин, который по-прежнему находился, скажем мягко, в необычном состоянии, заупрямился и заявил, что не поедет к Скоукрофту — не тот, мол, уровень. Возмущенно говорил Суханову:
— Ну, представляете себе, Лев Евгеньевич, что Буша встречаете вы, мой советник, а не я?
Пока все наперебой уговаривали Ельцина, машина доехала до бокового входа в Белый дом. Борис Николаевич, проявив неожиданные познания в вашингтонской политической жизни, недовольно сказал:
— Когда гостя привозят к президенту, то входят не здесь.
Встречала его Кондолиза Райс, поскольку она отвечала за отношения с Советским Союзом. Райс на приличном русском языке пояснила Борису Николаевичу:
— У вас назначена встреча с генералом Скоукрофтом.
Ельцин стоял на своем:
— Зачем мне идти, если меня не примет президент?
Кондолиза Райс — женщина с характером. Она твердо сказала:
— К сожалению, генерал Скоукрофт — человек занятой. Если мы не собираемся к нему идти, ему надо об этом сообщить.
Ельцин сдался:
— Хорошо, пошли.
Всем приехавшим вручили стандартные карточки с надписью «гость». Ельцин обиделся — он не гость, а политик, который пришел к другому политику — и карточку не взял.
Скоукрофт сразу заметил, что гость расстроен. Но Борис Николаевич стал пространно рассказывать, как именно Соединенные Штаты должны помочь Советскому Союзу.
Пока он говорил, пришел президент Буш. Ельцин сразу оживился и повеселел. Они пожали друг другу руки. Ельцину понравилось, что они оба очень высокие.
Борис Николаевич довольно сказал:
— Да, мы стоим друг друга.
Эту фразу переводчик благоразумно не перевел…
Президент извинился перед российским гостем, что у него мало времени, он должен выступать по телевидению. И они с Ельциным поговорили всего двенадцать минут. Буш потом сказал, что Ельцин — »славный парень».
Затем в этот же кабинет Скоукрофта наведался и вице-президент Дэн Куэйл. Он тоже коротко побеседовал с экзотическим московским гостем, они сфотографироались, и Куэйл ушел. Разговор у Скоукрофта продолжался еще около часа.
Все были довольны. Неформальный характер встречи не создавал для американцев проблем в отношениях с Горбачевым, который ревниво следил за американским путешествием своего соперника. Ельцин же мог смело говорить, что беседовал с президентом Соединенных Штатов, и объяснил ему, как следует спасать советскую перестройку. Когда машина с Ельциным покинула Белый дом, его заметили журналисты. Борис Николаевич приказал остановиться, вышел и с удовольствием стал отвечать на вопросы, чего в аппарате как раз и надеялись избежать…
То, что Кондолиза Райс запросто управилась с Ельциным, пошло на пользу ее карьере. Характера для общения с российскими и иными гостями Кондолизе Райс не занимать.
После избрания президентом Билла Клинтона, в марте 1991 года, она ушла из Белого дома и вернулась в Стэнфорд.
Она занималась наукой, пока Буш-младший, баллотировавшийся в президенты, не попросил ее поработать с ним. Она должна была помочь ему понять, что такое внешняя политика.
