Полное собрание творений. Том 7 - Игнатий Брянчанинов

В двух отношениях рассмотрим предмет, о котором теперь беседуем: в любви к ближнему и в действии умной молитвы.

Вы живы для человеков, Вы любите их огнем естественным. — Оттого и человеки для Вас живы, а Христос — мертв. (Не смутитесь словами моими: выше я отличил спасение от совершенства, оставив говорить о первом, как по милости Божией для Вас верном, говорю о пути ко второму, о очищении.) Во 2-й части Добротолюбия, в книге иноков Каллиста и Игнатия, в главе 37-й приводятся следующие слова Великого Варсонофия: «Еже не вменитися в человецех, сотворит тя вселитися во граде, а еже умрети от всякого человека сотворит тя наследовати град и сокровища». Не убойтеся этой смерти; от нее рождается новая {стр. 233} жизнь. Когда оживете новою жизнию, то увидите, что жизнь, умерщвления которой требует от нас Бог, — есть смерть. Это та смерть, которою умер Адам немедленно по вкушении от запрещенного древа, ожив в смешанные познания и ощущения добра и зла. Скажите Богу о всех родственниках ваших живых и почивших, скажите о братиях обители вашей, о всех любимых Вами: «Господи! Это все Твое, а я кто?» Точно, все это — Божие; Божие не будем похищать себе. И мнимо любимым нами вернее быть Божиими, нежели нашими. Не правда ли? Если правда, то примем правду во спасение. Умрем для естественной любви к ближнему и оживем новою любовию к нему, любовию в Боге. Тогда умрем естественною, смешенною любовию к ближнему, когда «не вменим себя», по совету Великого Варсонофия, в «человецех», когда оплюем себя, как некую мерзость. Послужим ближнему в служении нашем, не как отцы чадам, но как рабы Господам, как непотребные слуги Святым Ангелам. Этого и Павел хотел: и он так мыслил! Не себе проповедуем, — говорил он Коринфянам, — но Христа Иисуса Господа, себе же самех рабов вам Иисуса Господа ради [146]. Божие отдадим Богу. Не будем мнением присваивать себе Божие: от нашего мнения Божие не сделается нашим, а только мы будем обманываться пустым, достойным смеха и вместе плача самообольщением. Когда же смиримся, то Бог Свое может нам дать; тогда оно точно сделается нашим по благодати. Таким образом Святые, соделавшись сосудами Святаго Духа, соделались и отцами в Духе, имели чад в Духе. Заповедь Христова: Не нарицайте себе отца на земли, ни учителя на земли, — оставалась ненарушимою. Когда Анания и Сапфира солгали пред Апостолом Петром, то пали мертвыми; а Апостол объяснил их вину, что они солгали Богу, хотя пред собою видели не Бога, а только человека — Апостола. Но этот человек был сосуд Святаго Духа; сделанное по отношению к нему отнеслось к Богу. Многие из Святых называли чадами тех, которым они сообщали жизнь Духа. И то было истинно; потому что словам сопутствовало самое дело. Но мы, не имеющие в себе явного обитания Духа, можем ли сами присваивать себе то, что дает только Бог. Не страшное ли это святотатство! Не самообольщение ли это, достойное, по производимому им ложному состоянию, горького плача? — Те из Святых Отцов, в которых обилие благодати не преливалось так, как в Апостолах и других величайших Угодниках Божиих, не дерзали называть себя учителями и отцами. Из них преподобный Нил Сорский в предисловии к своему Скитскому Уставу гово{стр. 234}рит: «Не называю вас учениками моими: один у нас Учитель — Христос» и проч. И это по завещанию Апостола, который говорит. Аще кто глаголет, яко словеса Божия, аще кто служит, яко от крепости, юже подает Бог, да о всем славится Бог Иисус Христом [147]. Повсюду умерщвленное «я»! — Повсюду Христос живый и Подающий жизнь. Смирение убивает естественную любовь. А если она умирает от смирения, то жизнь ее составляется гордостию. Принадлежа к свойствам ветхого Адама, она требует умерщвления и воссоздания Духом. В ней живет идол «я», поставленный на престоле татебно вкравшегося самомнения и завещивающийся завесою будто бы добродетели.

Апостол Павел не любил этой любви в учениках своих к себе; за нее называл он их плотскими. Вооружаясь против нее, он писал против себя, желал во мнении учеников низложить, уронить, уничтожить себя. Еда Павел распятся за вас? — говорил он им. Кто убо есть Павел? Аз насадих, Аполлос напои, Бог же возрасти. Тем же не насаждаяй есть что, ни напаяяй, но возращаяй Бог [148]. Видите ли, как ревностно ищет великий Апостол, чтоб верующие во Христа были мертвы для человеков! Оживление для человеков есть умерщвление по отношению ко Христу, а следовательно, и ко всему Божественному и Духовному: потому что Христос есть Единый ходатай между Богом и человеками.

Возревновали некогда ученики Иоанна Предтечи, узнав, что все идут во след Иисуса, — и отвечал им великий Предтеча: Имеяй невесту жених есть, а друг женихов: стоя и послушая его, радостию радуется за глас женихов: сия убо радость моя исполнися. Оному подобает расти, мне же малитися [149]. — Великие слова! Святые слова! Точно— тогда исполняют обязанность свою наставники, когда ищут, чтоб в душах приводимых ими ко Христу, возвеличивался и возрастал один Христос. Они желают умалиться во мнении своих водимых, лишь бы возвеличился для них Христос, тогда эти наставники ощущают полноту радости, как достигшие конца своих желаний. Напротив того, те, которые приводят вверенные их руководству души к себе, а не ко Христу, скажу безошибочно, прелюбодействуют.

Теперь — с Божией помощию несколько слов о молитве! При упражнении ею равным могут быть действия прямо зависящие от крови, а неопытный делатель может принять их за благодатные, как сказано в 4-й части Добротолюбия, в статье Святейшего Каллиста Патриарха Константинопольского под заглавием: «Образ внимания молитвы». Можно найти в действиях, проис{стр. 235}ходящих от крови, некоторую сладость и возмнить, что это молитвенное услаждение. Таковая мысль — заблужденная; это — самообольщение, именуемое Отцами — «мнением». О «мнении» говорит св<ятый> Иоанн Карпафийский в конце 49-й главы, что оно есть упитательство души (упоение души, довольной собою, своими мнимо сладостными состояниями) и дмение «суетное ума», происходящее от такового довольства, или упитательства. В этом состоянии самообольщения, называемого «мнением», находились те, к которым писал святый Апостол Павел: Се сыти есте, се обогатистеся, се насладистеся [150]. Если б они точно обогатились, к чему б — обличение? Если же Апостол их обличает, то значит, что они имели только мнение богатства. «Мнение не попускает быть мнимому», — говорит Симеон Новый Богослов. Итак, может быть мнение молитвы, препятствующее познать и вкусить истинное молитвенное действие. О таковых самомнительных сказала Пресвятая Владычица наша, Богородица, Приснодева Мария: Алчущая исполни благ, богатящияся же отпусти тщи [151]. Суть богатяще себе, — говорит Писание, — ничего же имуще: и суть смиряющеся во мнозе богатстве [152] — Как можно богатиться скудным? — Явно — мнением. Но участь их достойна сожаления: в то время как алчущие исполняются благ, они отходят с пустыми руками. А в будущем веке и еже мнится имети взято будет от него (мнителя). Богатство мнимое может ли быть существенным? При обличении, отвержении на суде Божием самого мнения, с чем останутся имевшие лишь одно мнение? — С пустыми руками.

Что сказать об ощущаемых вами действиях при молитве? — Они решительно кровяные; нельзя Вам не признать, что действует и мнение. Совесть Ваша, подозревающая справедливость и правильность этих действий, сомневающаяся в них, уже может служить достаточным обличением. Вдобавок Вы темны; Божественное действие просветило бы и удовлетворило Вас, удовлетворило бы не ощущением сладости, а познанием Истины, отчего является в совести чудное спокойствие, извещение. Действует теплота по наружности Вашего тела; но Вам совершенно неизвестно (это может быть постигнуто только опытом), каким образом душа движется в соединение с умом; влечет за собою тело; каким образом в хладе тонком и мире глубоком человек, соединенный сам с собою, превысший всякой борьбы, чуждый всякого греха, одеянный в покаяние, предстоит перед лицем Господа чистою молитвою, объемлющею все его существо — и самое его {стр. 236} зрение. Тогда умолкает кровь, бежит прочь мнимая сладость, человек зрит, что он существо падшее, наставляется покаянию, которое должно объять его, соделать для него возможным очищение, чрез очищение — соединение с Богом. Покаяние должно быть душою молитвы, без него она мертва, смердит вонею мнения гордостного и обольстительного! Покаяние — единственная дверь, посредством которой можно о Господе обрести пажить спасительную. Вознерадевший о покаянии чужд всякого блага.

У Вас кровь жива, а душа мертва. Для оживления души нужен Дух. С живою душою сотворен был Адам, т. е. душе его соприсутствовал Дух Божий и приводил ее в движение, почему движение это было движением духовным, в Боге. При согрешении Адама отступил от него Дух Божий; душа Адамова тут же умерла, а ожили плоть и кровь. Посредством их диавол начал действовать на душу, содержать ее в омрачении, смерти, пленении. Оттого-то нужно умерщвление не только плоти, но и крови; если же не умертвится кровь, то, несмотря на молчание плотских страстей, диаволу довольно посредством крови держать душу в плене действием душевных страстей. Если душа не предочистится и не умилостивит Бога покаянием, то никаким образом невозможно ей ощутить действия духовного. Если же не оживет таким образом (движение есть верный знак жизни), то никак не возможет познать и узреть душевных страстей. А не узрев уз своих, возможет ли освободиться от них? Находясь в этих узах, она находится в области диавола, который держит ее в своем омрачении и мерзости.