Полет шершня - Кен Фоллетт

Вот это да! Поворот ужасный. Арне спрятался у Йенса, а теперь в доме полиция! Вывод может быть только один: им стало известно, что Арне там. Скорее всего Йенс арестован, и Арне с ним.

Хермия с трудом сдерживала слезы. Что теперь будет?

Выйдя из гостиницы, она посмотрела в сторону Копенгагена, через море. Там заходило солнце. Там, наверное, Арне. В тюрьме.

Немыслимо было думать о том, чтобы дождаться рыбака-шведа и вернуться в Стокгольм с пустыми руками. Ведь это означает подвести Дигби Хоара, Уинстона Черчилля и тысячи британских летчиков.

Паромный гудок издал горестный вопль, призывающий всех на борт. Хермия вскочила на велосипед, изо всех сил завертела педалями. У нее был при себе целый набор фальшивых документов. Она купила билет и взошла на борт.

«Необходимо попасть в Копенгаген. Надо выяснить, что стряслось с Арне и забрать у него пленку, если он успел ее снять. Вот когда это сделаю, тогда и начну думать о том, как выбраться из Дании и переправить пленку в Англию».

Паром еще раз прогудел и тихо отошел от причала.

Глава 18

В этот час Харальд катил вдоль копенгагенской набережной. Грязная вода гавани, днем маслянисто-серая, теперь горела, отражая закатное, красно-желтое небо, разбитое рябью на цветные полоски, словно созданные кистью художника.

Он остановил мотоцикл у ряда грузовиков «даймлер-бенц», груженных лесом, по морю доставленным из Норвегии, и увидел двух немецких солдат, охраняющих груз. Цилиндрик с пленкой внезапно стал огнем жечь кожу. Он сунул руку в карман и велел себе прекратить панику. Ни один человек не подозревает его ни в чем преступном – да и рядом с солдатами мотоцикл оставить надежней. Так что припарковался он возле грузовиков.

В прошлый раз на этом месте он был пьян как в тумане, и теперь надо было еще сообразить, где находится тот самый джаз-клуб. Вот стоящие в ряд склады и таверны. Облезлые, мрачные здания выглядели не так, иначе, подобно грязной воде, преобразившись в сиянии заходящего солнца. Наконец на глаза попалась пресловутая вывеска: «Датский институт народной песни и танца». Харальд сбежал по ступенькам и толкнул дверь.

Десять вечера – рановато для ночных клубов, и народу было не густо. Никто не бренчал на заляпанном пивом пианино. Разочарованный, что не видит знакомых лиц, Харальд подошел к бару.

Бармен в тряпке, по-цыгански завязанной вокруг головы, сторожко кивнул Харальду, который не очень-то походил на обычного посетителя.

– Вы Бетси сегодня видели? – спросил Харальд.

Бармен оттаял, уверившись, что Харальд – очередной паренек, которому нужна проститутка.

– Она где-то здесь.

– Я подожду. – Харальд присел на табурет.

– А вон Труде свободна, – подсказал бармен, махнув рукой.

Харальд, повернув голову, увидел блондинку, которая пила из измазанного губной помадой стакана. Он покачал головой.

– Нет, мне Бетси нужна.

– У каждого свой вкус, – искушенно заметил бармен.

Фраза была такая банальная, что Харальду пришлось подавить улыбку. Разве есть что-то более личное, чем плотская связь?

– Точно подмечено, – кивнул он.

«Наверное, в пивнушках всегда говорят только глупости», – усмехнулся про себя Харальд.

– Выпьешь, чтобы скоротать ожидание?

– Да, пива, пожалуй.

– А водочки для начала?

– Нет, спасибо. – От одной мысли о водке мутило.

Он сидел, прихлебывая из кружки, и обдумывал события дня. Присутствие полиции в доме, где прятался Арне, означало, что брата нашли. Если каким-то чудом ареста он избежал, единственное место, где Арне может укрыться, это руины монастыря в Кирстенслоте. Харальд съездил туда, проверил. Там никого не было.

Несколько часов он просидел на полу церкви, попеременно горюя о судьбе брата и пытаясь сообразить, что делать.

Если его долг – закончить дело, которое начал Арне, следует в ближайшие одиннадцать дней доставить пленку в Лондон. У Арне наверняка имелся план, как это сделать, но с Харальдом он не поделился. Придется придумать собственный план.

Он обдумал возможность без лишних сложностей положить негативы в конверт и почтой отправить в Стокгольм, в британское представительство. Но наверняка всю почту, отправленную на этот адрес, в обязательном порядке вскрывает цензура.

Знакомых, на законных основаниях путешествующих между Данией и Швецией, у него, к сожалению, нет. Можно подойти к причалу парома в Копенгагене или вокзалу в Эльсиноре, откуда идут поезда, расписание которых согласовано с расписанием пароходов, и попросить кого-то из пассажиров взять конверт, но это почти так же рискованно, как затея с почтой.

Промучившись целый день, он пришел к выводу, что придется отправиться самому. Сделать это открыто нельзя. Разрешения на выезд теперь, когда известно, что его брат – шпион, ему не дадут. Надо найти окольный путь.

Датские корабли каждый день ходят в Швецию и обратно. Нужно найти способ незамеченным попасть на борт корабля и выскользнуть по другую сторону границы. Найти работу на корабле нереально – морякам выдают удостоверения личности. Но в порту всегда кипит подпольная жизнь: контрабанда, воровство, проституция, наркотики.

Значит, решил Харальд, надо вступить в контакт с представителем преступного мира и найти кого-то, кто согласится тайком переправить его в Швецию.

Когда дневной жар угас и сидеть на каменном полу церкви стало холодновато, Харальд снова оседлал свой мотоцикл и отправился в джаз-клуб в надежде увидеть там единственного преступника, с которым ему покуда выпало повстречаться.

Долго дожидаться Бетси не пришлось. Он выпил только половину кружки, когда она спустилась по задней лестнице с мужчиной, которого, надо понимать, только что обслужила в комнате наверху. У клиента, лет примерно семнадцати, была серая, нездоровая кожа, короткая неопрятная стрижка и болячка на левой ноздре.

«Наверное, моряк», – подумал Харальд.

Торопливо пройдя по залу, клиент Бетси с вороватым видом скрылся за дверью.

Бетси подсела к бару и спросила двойную водку.

– Привет, школьник! – дружелюбно поприветствовала она Харальда.

– Привет, принцесса.

– Что, передумал? Пойдем? – Она кокетливо тряхнула черными кудряшками.

Идея совокупиться с ней всего через пять минут после моряка вызвала дрожь отвращения, но отозвался он шуткой.

– Только после свадьбы!

– Что скажет твоя матушка! – Бетси расхохоталась.

Харальд окинул взглядом ее пышные формы.

– Что тебя надо подкормить.

– Льстец! – улыбнулась она. – Тебе что-то нужно, верно? Ведь не за разбавленным же пивом ты сюда заявился!

– По правде говоря, мне нужно перекинуться словцом с твоим Лютером.

– С Лютером? – В ее голосе прозвучало неодобрение. – Зачем он тебе?

– У меня есть дельце, в котором он может помочь.

– Какое дельце?

– Не думаю, что тебе следует знать…

– Не глупи. У тебя что, неприятности?

– Не вполне.

Она бросила взгляд на дверь и пробормотала:

– О черт!

Следуя за ее взглядом, Харальд увидел Лютера, входящего в зал. Сегодня тот был в шелковом пиджаке спортивного покроя, очень грязном и надетом прямо на нижнюю сорочку. Его спутник, мужчина лет тридцати, едва стоял на ногах. Поддерживая под руку, Лютер подвел его к Бетси. Покачиваясь, тот жадно уставился на нее.

– Сколько ты с него взял? – спросила Бетси.

– Десятку.

– Враль дешевый!

– Вот твоя половина. – Лютер подал ей банкноту в пять крон.

Дернув плечом, она сунула деньги в карман и повела мужчину наверх.

– Что будешь пить, Лютер? – спросил Харальд.

– Водку. – Манеры его лучше не стали. – Что тебе нужно?

– Ты имеешь влияние в порту…

– Не пытайся подольститься ко мне, сынок, – перебил его Лютер. – Чего ты хочешь? Мальчика с хорошенькой попкой? А? Дешевых сигарет? Наркоты?

Бармен наполнил стаканчик водкой. Лютер одним глотком осушил его. Харальд расплатился и подождал, когда бармен отойдет.

– Мне нужно попасть в Швецию, – понизив голос, произнес он.

– Зачем? – прищурился Лютер.

– Какая разница?

– Разница есть.

– У меня подружка в Стокгольме, мы хотим пожениться, – принялся сочинять Харальд. – У ее отца фабрика, я устроюсь туда работать. Он работает с кожей, знаете, бумажники, сумки…

– Ну так подай властям просьбу о разрешении на выезд.

– Я так и сделал, но мне отказали.

– Почему?

– Не говорят.

– Логично, – помолчав, пробормотал Лютер.

– Так вы можете устроить меня на корабль?

– Могу-то я могу. А деньги у тебя есть?

Харальд вспомнил, с каким недоверием минуту назад отозвалась о Лютере Бетси.