Эскорт для чудовища (СИ) - Шварц Анна

— Опусти меня, Смоленский, я разобью ей поганое лицо! — шиплю я яростно, пинаясь, — Мерзкая тварь, не будь тебя, и Аля осталась бы жива, а Кирилл увидел бы Майю не через три года!!!

— Пошла. Ты. Вот на это! — Дарина тычет в мою сторону кулак с поднятым средним пальцем, — ему вообще не надо было видеть эту Майю! Это гребаный позор! Твоя сестра опозорит его во второй раз! Тебе я тоже желаю отправиться вслед за твоей семейкой!

— Смоленский, пусти, я ее убью! — я отчаянно пытаюсь вывернуться из стального кольца рук Кирилла, но, поняв, что утопаю еще сильнее, резко дергаю ногой в сторону Дарины и посылаю в полет тяжелый кроссовок. Дарина ахает, едва успев пригнуться. Он врезается в экран телевизора на стене, отскакивает и разбивает с громким звоном стеклянный столик перед невестой Кирилла. — Ты все равно заберешь Майю, я ей не нужна! Я сяду, но убью эту дрянь!

— Давай! — кричит Дарина, подбирая полы платья и отряхивая с них осколки, — попробуй, подстилка!

В следующий момент Кирилл зажимает мне рот прежде, чем я выдам длинную матерную тираду.

— Успокойся, Саша. А ты заткнись, наконец, или я тебя заткну, — желает он Дарине, и та, сложив руки на груди, откидывается на спинку дивана, с вызовом глядя на него.

— И что ты будешь делать? Расскажешь моему отцу? Отомстишь мне, поведав еще и правду о моей беременности, да?

Я чувствую, как Смоленский усмехается.

— Что за детский сад? Дарина, я это все передам полиции. В том числе и доказательства того, что ты наняла для Саши двух парней, которые должны были подкараулить ее завтра вечером.

Вот дрянь!!!

— И что дальше? — выдыхает Дарина. — Я беременна, вообще-то. Меня не посадят. Зато ты разрушишь хорошие отношения между нашими семьями. Мой отец вряд ли будет водить дружбу с отцом человека, который сдал меня полиции. Свою беременную невесту!

— Хватит ломать комедию. Я поставлю всех в известность, что беременность, которая якобы от меня, была всего лишь грандиозной ложью для твоего спасения. И вряд ли мой отец станет общаться с тем, кто вырастил убийцу. — холодно прерывает он ее. — Как и я. Ты окончательно упала в моих глазах. Проводите ее до машины, — отдает он приказ своим Церберам и те кивают, жестом приглашая Дарину пройти.

Она тут же морщится. Роняет лицо в руки и всхлипывает.

— Боже… — со стоном выдает она, — Кирилл, мы дружили с пятнадцати лет…Ты готов был простить свою бывшую жену, и эту… Сашу, — она выплевывает мое имя, как что-то мерзкое, — за то, что она молчала о ребенке, за то, что обманывала… Но не меня. Почему? Никто из них не был с тобой, когда тебе было плохо. А я была.

— Я не прощаю насилие и убийство, Дарина. И даже все хорошее, что ты мне сделала, не изменит моего решения.

— Ненавижу тебя…

— Пожалуйста, пройдите с нами, — бормочет ошалевший Антон. Судя по его виду, он впервые попадает в такую переделку, и будет от этого отходить еще несколько дней, — Дарина…ээ… Антоновна.

— Я не Антоновна, тупой кретин. Убери свои руки, — Дарина вскидывается, оттолкнув руку Цербера и обводит всех взглядом. Потом останавливается на мне и цедит:

— Надеюсь, ты тоже сдохнешь.

— Мм-м-м!!! — яростно мычу я в ответ, потому что Смоленский оп-прежнему держит обслюнявленной рукой мой рот. Он морщится в ответ на Даринино пожелание.

— Уведите ее, наконец. И больше никогда не пускайте в этот дом.

— Я сама уйду, — фыркает Дарина, — что ж, Кирилл, удачи в жизни. Думаю, ты еще не раз вспомнишь обо мне и пожалеешь о своем поступке. Лучше хороший друг, чем восторжествовавшая справедливость.

Она, гордо вздернув голову уходит. Я успеваю стянуть с ноги еще один кроссовок и послать ей вслед, услышав шипящее «корова тупая». Потом дверь хлопает.

Смоленский ждет еще несколько минут, до тех пор, пока в окнах не мелькает отблеск фар и только тогда отпускает меня.

— Саша, блин, — произносит он тихо, потерев пальцами слюнявую ладонь. А потом вытирает ее об мою футболку, а я, не выдержав, пинаю его по ноге.

— Какого черта, Смоленский! Какого черта ты меня держал? — выдыхаю я, чувствуя, как на плечи наваливается просто невероятная усталость. — это же не человек. Животное. Она даже не раскаивается в совершенном. Для таких существует только один метод что-то вложить в голову — тумаками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Смоленский смотрит на осколки, оставшиеся от столика. Кажется, мой удар он даже не почувствовал.

— Не стоит давай ей шанс сыграть в жертву. Я обещаю тебе, что она не уйдет от наказания.

— Она беременная… Никто ее не посадит.

— Есть вещи похуже заключения. — произносит он. Его взгляд становится немного рассеянным и темным, словно он погрузился в какие-то не сильно приятные для него мысли.

Да? Я в ответ молчу, понимая, что для такой, как Дарина — вряд ли. Хитрая, безжалостная, умеющая притворяться лапочкой и ищущая везде выгоду… Такие люди, как она, выходят всегда сухими из воды. Для них не существует мук совести.

Я подхожу к осколкам и достаю оттуда несколько листков, которые Смоленский отдавал Дарине. Мазнув по ним взглядом, я кидаю листы обратно. Там всего лишь Даринины переписки. И фото с какими-то людьми. Видимо, это имеет какую-то связь со смертью Али, но… я не хочу углубляться в подробности. Мне достаточно и того, что она признала свою вину, даже не пытаясь оправдаться.

— Она хотела и меня убить? — усмехаюсь я. — Ты говорил про каких-то ребят, которые должны были встретить меня.

— Я не в курсе, за чем их она послала. Они не признались, прекрасно понимая, что им за это будет.

От этих мыслей меня продирает холодная дрожь. Понятно, что ни за чем хорошим они не пришли. Явно не поболтать. Если бы не Кирилл… Майя лишилась бы не только мамы и бабушки, но и тетки.

— Она наверняка попытается сделать это еще раз… — растерянно произношу я, понимая сейчас это особенно четко. — Она отомстит мне. Кирилл, пожалуйста… береги Майю от нее. Эта женщина способна на все.

Я поднимаю взгляд на него. Кирилл стоит, сложив руки на груди и сверлит меня взглядом.

— Считаешь, что я ей позволю что-то сделать тебе?

Я криво улыбаюсь.

— Ты же не можешь приставить ко мне круглосуточную охрану.

— Ошибаешься. Могу.

— Но…

— Она не сделает тебе больше ничего, — перебивает меня Кирилл, — Потому что я ее заставлю ответить за это. Пока Альмина была моей женой, Дарина боялась даже дышать в ее сторону. Знала, что я не стану с ней церемониться, пожалуйся твоя сестра на что-нибудь. И только после нашего развода осмелела, когда поняла, что я перестал следить за Альминой. И поняла, что ей ничего не будет.

— Я не твоя жена, — перебиваю я его с усмешкой, — по-моему, сейчас она считает меня всего лишь рыбой-прилипалой, подсунувшей тебе ребенка и недостойной топтать этот мир.

Смоленский чуть изгибает темную бровь.

— Тогда я хочу, чтобы ты стала для начала моей девушкой.

Я даже забываю, как дышать в первую секунду после его слов. Так прямо?

— Не пойми меня неправильно, — добавляет он медленно, — я предлагаю тебе это, потому что ты мне нравишься, а не из-за опасности, исходящей от Дарины. Но так или иначе, моя семья имеет имя и власть в этом обществе, и если ты будешь со мной, то будешь под защитой.

— Но… Твои родители… — я тихо кашляю в кулачок, представляя, как я говорю Смоленскому «давай», и он потом сообщает им эту прекрасную новость. О том, что его новая девушка — сестра его бывшей жены. Класс.

— Нет. Забудь про них. Я хочу, чтобы ты дала мне ответ, думая только об отношениях между мной и тобой. Все остальное не будет проблемой.

Быть его девушкой? Черт.

Мой взгляд соскальзывает по фигуре Смоленского, и я отвожу его, чтобы перестать оценивать его внешность, из-за которой так легко произнести «да».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Почему-то я чувствую, что у нас не получатся «легкие отношения» — поверхностные, короткие, которые не про жизнь душа в душу, а так… больше про хороший секс и приятное времяпровождение.

Я почему-то уверена, что это будет иначе. И внутри у меня будто скручивается огромный узел от этого предчувствия.