На гребне войны - Михаил Серегин

– Это то, на этикетке которого изображен баран с виноградом в пасти? – насмешливо уточнил Рок.

– Нет там никакого барана, – резким тоном сказала Валентина, – да у нас и такого «Ротшильда» нет.

– А что есть? – невозмутимо спросил Рок.

– «Ротшильд», только девяносто пятого года, – напустив на себя неприступный вид, отозвалась Валентина. – А откуда ты взял барана?

– Старая история, – небрежно ответил Рок, – барон Ротшильд пришел однажды к Пикассо с просьбой сделать образец такой этикетки… -…барана с виноградом? – рассмеялась Валентина.

Рок кивнул.

– И что же? – Валентина поставила локти на стойку и сделала знак бармену – угловатому парню в радужной рубашке.

Тот достал с полки бутылку «Ротшильда» и принялся ее откупоривать.

– Пикассо сказал, что это нонсенс – баран с виноградом в пасти, – и отказался, – закончил Рок. – Так сколько ты стоишь? – понизив голос, спросил он.

– Хочешь перед Славкой героем себя выказать – мол, соблазнил сестру? – ухмыльнулась Валентина. – И вообще, – обиженно добавила она, – у тебя плохие манеры. Разве так разговаривают с девушками?

Между тем бармен достал откуда-то снизу фужер, протер его кипенно-белой салфеткой и поставил перед Валентиной. Потом наполнил его вином. Рок осушил рюмку с текилой и попросил еще. Боцман злобно косился на Валентину. Он не мог простить ей издевательского замечания об Агды.

– Ну я этому сучонку все кости пересчитаю, – насупленно твердил он, пригнувшись к стойке.

– Да что ты бесишься? – поморщился Дудник. – Как будто твоя Агды – монашка. Ее тут все вдоль и…

Закончить фразу он не успел – боцман придавил его рукой к стойке. Дудка задел головой свою рюмку, и та упала за стойку. Раздался звон. Валентина, Рок и остальные пираты воззрились на боцмана, все еще удерживающего Дудника пригнутым к стойке.

– Оставь его в покое, – недовольно сказал Рок.

– Этак вы все здесь разнесете, – с притворной обеспокоенностью воскликнула Валентина.

Боцман отпустил Дудника и, бросив на Валентину свирепый взгляд, уткнулся в рюмку.

– Вечер отравлен, – пробубнил он.

Палермо дружески похлопал его по спине. Но боцман отстранил его руку. Бармен принялся убирать осколки.

– Здесь шумно, – томно вздохнула Валентина, – не хочешь подняться ко мне?

– С удовольствием, – улыбнулся Рок.

Боцман осушил второй стакан с джином и вместе с Дудкой и Палермо направился к кассе – покупать фишки для игры. Мумба остался за стойкой. Он с олимпийским спокойствием потягивал ром с кока-колой и косился на пышнотелую блондинку, сидевшую за ближним игровым столом. Та поймала его заинтересованный взгляд и улыбнулась ему.

Рок пошел за Валентиной. Они поднялись по трапу и вошли в оформленный под восточный сераль холл, где на диванах и креслах, покрытых узорчатой тканью, сидели полуобнаженные девицы. Две из них опекали солидного господина в белых брюках и кремовой рубашке. Его пухлая барсетка стояла на инкрустированном столике, рядом с вазой с фруктами и бутылкой шампанского. Он тяжело дышал – таким был грузным и неповоротливым, рубашка ниже подмышек была мокрой от пота.

Он глухо смеялся, что-то бормоча и щипля девушек за ягодицы. Первым делом Валентина осведомилась, кого выбрал Кирилл Поликарпыч. Он сказал, что сразу двоих. Валентина кивнула и, вызвав по мобильнику свою черноволосую помощницу, попросила ее провести клиента в каюту, снабдив его досуг всем необходимым – выпивкой, закусками и прочими изысками, если пожелает.

Рок с отстраненным видом наблюдал за этой нехитрой сценой.

– Пойдем, – коснулась его руки Валентина, передавшая господина на попечение своей помощнице.

Выйдя в коридор, прошли до самого его конца. Валентина открыла ключом дверь каюты. Это был ее кабинет-будуар. Рок обвел разочарованным взглядом небольшое, тесное от обилия мебели помещение.

– Здесь даже нет нормальной кровати, – с усмешкой сказал он, – вот уж не думал, что ты довольствуешься такой каюткой.

– Я клиентов не обслуживаю, – она со значением посмотрела на Рокотова и опустилась на узкий диван в стиле рококо.

– Понятно. – Рок остался стоять, оглядывая помещение. – Тебе нравится твоя работа?

– Не скажу, что без ума от нее, но другой у меня нет, – выдавила из себя улыбку Валентина. – Может, у тебя есть что-то на примете?

– Откуда, – он пожал плечами, продолжая смотреть вокруг, – я же всего-навсего моряк.

– Слышала, ты многим доставляешь неприятности, моряк, – улыбнулась Валентина.

– Кому это? – удивленно поднял брови Рокотов.

– Моему брату, например.

– Я не хочу говорить о твоем брате, – Рок покачал головой, – может, предложишь другую тему? – Он подошел к бару и достал бутылку дорогого коньяка.

– Пей, если хочешь, – предложила Валентина, – и мне налей немного. А что ты имеешь против Славы?

Сам не понимая почему, Рок вдруг разоткровенничался. Может быть, этому способствовала интимная обстановка будуара, усталость, а может, близость красивой женщины.

– Из-за него и еще двух придурков погибла моя сестра. – Он держал в руках бутылку и глядел куда-то мимо Валентины, которая пыталась поймать его взгляд. – Я редко об этом говорю, но сейчас почему-то не удержался. – Сергей плеснул на дно больших пузатых бокалов коньяку и подал один Валентине.

– Иногда мужчине нужно выговориться. – Валентина взяла бокал и подвинулась, уступая место Року.

Тот опустился рядом, поставив локти на колени.

ГЛАВА 24

Череватенко устроился за игровым столом, потеснив худосочную девицу в красном облегающем платье. Она что-то пробурчала, но, оценив мощную мускулатуру боцмана, тут же замолкла. С другой стороны протиснулся Палермо. Таким образом, девица оказалась в тисках.

– Ребята, нельзя ли поосторожней? – пробормотала она.

– Играешь по маленькой? – приобнял ее Палермо за талию.

– Присматриваюсь, – та улыбнулась и руку не убрала.

– На красное, – Череватенко бросил на стол три фишки.

– Ставки сделаны. – Девица-крупье крутнула колесо рулетки и пустила шарик.

– Давай, шило тэби в сраку. – Череватенко вытащил сигару и нервно крутил ее между пальцами.

Выиграл черный номер. Когда крупье объявила выигравший номер, Череватенко едва не разломил сигару на две части.

– А-а, сраная каракатица, – чертыхнулся боцман.

Он удвоил ставку и опять поставил на красное. Палермо, глянув на девицу, поставил две фишки на черное. Шарик снова замер на черном поле.

Боцман выругался так, что девице пришлось закрыть уши руками. Палермо же, напротив, развеселился, забирая выигрыш.

– Не обращай на него внимания, крошка, – Палермо взял девицу за запястье, – лучше сыграем вместе. А ты, Степа, не слишком усердствуй.

– Пошел ты, – огрызнулся Череватенко, он снова удвоил ставку и опять поставил на красное, – должно же наконец повезти.

Теперь он поставил на кон уже двенадцать фишек. За столом на него начали с интересом поглядывать. Палермо снова приобнял девицу и поставил на первую дюжину. Ему опять повезло, в отличие от Череватенко. Боцман зыркнул на Палермо, словно это он был виноват в его проигрыше.

– Нужно сперва немного промочить горло, – прохрипел он, отходя от стола.

– Это наш боцман, – Палермо наклонился к девице, – не может играть на сухую. Как тебя зовут?

– Настя, а тебя?

– Палермо, – обольстительно улыбнулся он.

– Ты итальянец?

– Дедушка родился в Неаполе, а потом приехал в Союз. Отец уже родился тут.

– Так Палермо твоя фамилия?

– Нет, – он покачал головой, глядя в ее большие зеленые глаза.

– А что? – Настя оказалась настойчивой девушкой.

– Прозвище.

– А имя у тебя есть?

– Зачем тебе?

– Просто интересно.

– Можешь звать меня Эдуардом.

– Можно, я буду звать тебя Эдиком?

– Тебе что, Палермо не нравится?

– Ну что, – их милую беседу прервал боцман, пришедший из бара с большим стаканом водки, – много сорвал?

– Я больше не ставил, ждал тебя. Познакомься – это Настя, – представил он свою новую подружку.

– Степан Ильич, – Череватенко поставил стакан на край стола и провел ладонью по черепу, словно приглаживая несуществующие волосы.

Он дождался, пока крупье начала принимать ставки, и выложил двадцать четыре фишки. Снова на красное. Это была уже довольно приличная сумма, если учесть, что одна фишка была достоинством в десять долларов.

– Пойдем отсюда, – Палермо наклонился к Настиному уху, – боцман сейчас снова проиграет и начнет буянить. А когда Степан Ильич буянит, лучше ему под руку не попадаться.

Настя хихикнула и отправилась следом за Палермо.

Он подошел к покерному столу, за которым играли Мумба и Дудник.

– Мужики, это Настя.

– Юра, Нгамба, – оба обернулись и представились.

– Ой, какой черненький, – Настя удивленно посмотрела на ангольца.