Точка "Омега" - Альфред Ван Вогт

Торранс снова умолк. Посмотрел на Вирджинию, потом на Меншена с какой-то безучастностью.

— Теперь вам все ясно? — в конце концов спросил он.

— Да, — коротко ответил Меншен.

Он почувствовал какую-то дикую, необоримую ненависть к этим людям. И даже не потому, что они совершили множество убийств, хотя это страшно потрясло его; и даже не из-за Вирджинии, хотя мысль о ее физических и моральных муках вызывала в нем чувство боли. Ненависть его к этим людям основывалась на том, что в своих грязных целях они навсегда похоронили чудесную, хотя и по-дурацки идеалистическую мечту старика о всеобщей доброй воле человечества. Это, как ни странно, больше всего возмутило его, и он почувствовал острое желание и решимость покончить с этими выродками, как только ему представится первый же случай.

Он сам удивлялся тому, что ему понадобилось столько времени, чтобы понять действительное положение вещей, и дошел он до этого по чистой случайности. Вирджиния могла установить место расположения острова, в этом не было сомнений. Эти типы тем не менее еще не могли знать о ее возможностях. Нельзя было допустить, чтобы они об этом догадались.

— Когда моя жена очнулась в лаборатории, — твердо проговорил Меншен, — Кранстон при этом присутствовал. Поэтому ей не удалось осмотреть окрестности, ибо он тут же отправил ее домой. И если мы вам больше не нужны, то разрешите нам откланяться.

Он отодвинул стул и вопросительно взглянул на Вирджинию. Наступила тишина, в которой диссонансом прозвучал сухой смешок одной из блондинок, но не госпожи Паттерсон.

— Я вижу, профессор Меншен, что ваша жена даже не шелохнулась, чтобы последовать за вами. Может быть, она вспомнила о чем-то, что заметила на острове?

От этих слов у Меншена перехватило дыхание. И не за себя он испугался, а за нее.

Он медленно собрал всю волю в кулак, посмотрел на Вирджинию и увидел, что она побледнела как простыня, а губы ее дрожат. Заметив, что муж смотрит на нее, она отвернулась.

— Вирджиния! — взревел Меншен.

Она снова посмотрела на него, и на ее глазах появились слезы.

— Вирджиния, ты слышала, что нам рассказывали эти люди? Вопрос о нахождении острова при этом даже не возникал, в частности, — речь не шла о том, знаешь ли ты, где он или нет. Это очень важно! Не принимай поспешных решений. Существуют вещи, которые необходимо делать во что бы то ни стало. И это в твоих силах. Наверное, есть возможность добраться до доктора Кранстона, если проявить настойчивость. Я убежден, что если мы найдем возможность побеседовать с ним, то уговорим уничтожить этих кровопийц. До сего времени он держался на своих пацифистских позициях. Нужно заставить его понять, что дело всей его жизни можно вырвать из лап этих крыс, этих жутких убийц, этих…

Он замолчал и резко повернулся к Торрансу.

— Сколько, — сурово спросил он, — сколько человеческих существ вы убиваете каждый год, чтобы использовать их внутренние органы?!

— Около пяти тысяч, — без колебаний ответил тот. — В основном, скажу вам без утайки, это сироты, бедняки, которые выбиваются из сил, чтобы выжить, люди, не имеющие ни родственников, ни друзей…

— Ну и ну! — вырвалось у Меншена, и он от негодования даже зажмурился.

Профессор вовсе не ждал ответа, поскольку задал чисто риторический вопрос. Но ответ его потряс.

— Пять тысяч! — недоверчиво воскликнул он.

Эта цифра превышала все, что может привидеться только в дурном сне. Мозг его отказывался воспринять ее как реальность. Он чувствовал, что сердце его разрывается и сейчас разлетится на множество осколков. Сделав сверхчеловеческое усилие, он попытался вернуть себе хладнокровие. Он понимал, что здесь уже не может быть ничего, что потрясло бы его еще больше. Цифра сама по себе была чудовищной.

— Что ж, остается только защищаться.

Он бросил взгляд на Вирджинию. Она улыбалась ему сквозь слезы. Это была горькая улыбка, но тем не менее улыбка.

— Бедный ты мой! — с жалостью проговорила она. — Тебе не нужно убеждать меня, приводить какие-то аргументы. Ты все равно не сможешь мне объяснить, что все это значит. Зло, которое здесь царит, не нуждается ни в каких доказательствах. Это — зло в его крайнем воплощении, ведь его используют в коммерческих целях. Посмотри на них!

Она вяло махнула рукой в направлении стола. Но Меншен и так уже некоторое время наблюдал за ними. Перед ним было девять рыл вурдалаков, оборотней, которые собрались, чтобы развлечься!

— Они — ожившие чудовища, воплощение порока, царящего в мире, слишком могущественного, чтобы ему могли противостоять простые смертные. Лишь только сам доктор Франкенштейн смог в конце концов уничтожить созданного им монстра. Нам же, прочим, остается только попытаться спасти своих близких. Норман, разве ты этого не видишь?

— Я-то вижу, — прервал ее Меншен, — вижу, что ты мыслишь так же, как и я.

— Норман, — побледнев, продолжала она, — они же все нам выложили совершенно откровенно. Они нам рассказали все, не заботясь даже о том, знаем ли мы что-нибудь или не знаем. Разве ты не понимаешь, что это все значит?!

— Говоря так, ты имеешь в виду только себя, — проворчал он.

— Неужели? — повернулась она к Торрансу и посмотрела ему в глаза. — Вы тоже так считаете?

— Ваша жена оказалась значительно умнее, чем вы, Меншен, — угрюмо буркнул Торранс. — Как вы изволите видеть, она жива и здорова. Кранстон, конечно, кое о чем позаботился, и ничего плохого не происходит с теми, кто имеет в его глазах хотя бы малейшую ценность. Они будут спасены.

Торранс повернулся к Вирджинии:

— Если в течение двух минут вы скажете, где находится остров, то вы и ваш муж вернетесь к себе, вам никто никогда не будет навязывать свою волю. А когда мы получим контроль над хранящимися внутренними органами, то гарантируем, что ничего плохого с вами не случится. Естественно, мы предпочли бы, чтобы все те, кто может пользоваться энергией, примкнули к нам (тут он бросил взгляд на свои часы), хотя это и не сулит безоблачного существования. Мы не можем обещать легкого пути, ибо не имеем возможности терять время на ложные обещания. Сейчас сорок три минуты первого. У вас лишь две минуты на размышление.

Вирджиния приоткрыла рот, чтобы заговорить, но под взглядом, которым наградил ее муж, закрыла его.

Она смотрела на Меншена, как загипнотизированная птица.

— Неужели ты осмелишься?! — угрожающе проговорил профессор свистящим шепотом. — Во время войны мы научились тому, что в подобного рода делах компромиссы невозможны. Их обещания ничего не стоят. Если у тебя есть хоть малейшая зацепка, мы должны использовать ее, чтобы их уничтожить.

Даже в этой ситуации он пытался повести дело так, чтобы у них не оставалось ни малейшего подозрения, чтобы они не заподозрили истину. Ведь у Вирджинии действительно такая зацепка была! Она многое помнила об острове и лаборатории.

— Две минуты истекли, — решительно провозгласил Торранс, резко обернувшись и посмотрев на Вирджинию. — Вы, идиотка! Своим молчанием вы приговорили своего мужа к смерти. С этого момента, — ледяным тоном продолжил он, — у него остается только год жизни. Можете убираться оба, но учтите, что через минуту у него останется всего пятьдесят одна неделя. А дальше их будет все меньше и меньше. Если же через пятьдесят две минуты вы не заговорите, то мы убьем его, как я вас предупреждал. В любом случае этот человек умрет, он приговорен. Вы одна могли бы позволить ему выиграть целый год жизни. Это мое последнее слово. Так что начинайте говорить, госпожа Меншен!

— Вирджиния, — грубо прервал его профессор, вскочив из-за стола. — Пойдем!

— Сядьте, вы, придурок, — хватая его за рукав, злобно сказал Торранс.

Меншен молниеносно развернулся и ударил его в лицо.

Едва совершив это, он поразился своему бешенству и несдержанности. Но поднявшаяся вокруг суматоха не оставила ему места и времени для самокритики.

Служители ресторана довольно непочтительно выпихнули его за дверь заведения. Тем не менее Норман успел еще раз крикнуть жене:

— Вирджиния! Если ты только позволишь себе!.. — но тут он, вылетев с треском, очутился на тротуаре.

Прошло десять минут, Вирджиния не появлялась. Минута текла за минутой… Дважды Меншен пытался прорваться обратно, но бдительный швейцар не позволил ему сделать этого.

— Не сегодня, парень, не сегодня… — нравоучительно приговаривал он. — Ты слишком уж перебрал…

Вирджинию до входа провожал Торранс. Вид у него был довольный, прямо-таки триумфальный.

— Антилы! — торжествующе воскликнул он. — Какое счастье, что она вышла в тот самый момент, когда там после полудня пролетал один из редких самолетов. Повезло, что она даже смогла на глазок определить время. Эта разница со временем на континенте очень помогла нам. Ну, теперь этот старый каналья у нас в руках! Глупо, что вы не согласились на отсрочку, — холодно проговорил он, бесстрастно глядя на Меншена. — Нам ведь действительно наплевать, будете ли вы живы или мертвы. Единственное, что благодаря вам мы узнали, что офицеры флота и военно-воздушных сил в отставке не слишком-то склонны к сотрудничеству. Так что можете заниматься пока своими делами, но не вздумайте лезть в наши. Ваша жена заговорила по истечении двадцати пяти минут, и то начала говорить правду лишь после того, как мы использовали “детектор лжи”. Вас заколют кинжалом, как минет срок, о котором я вас предупреждал, а затем мы заставим вашу жену присоединиться к нам. Прощайте!