Неведомое путешествие за пределы последнего табу - Бхагаван Раджниш

Когда ты голоден, что ты говоришь? Ты говоришь: «Я голоден». Голоден не ты — голодно тело, голоден организм. Ты только наблюдатель, ты только видишь, что тело голодно, потом ты ешь и чувствуешь удовлетворение, и ты говоришь: «Теперь я удовлетворен, полностью удовлетворен». Ты не удовлетворен, потому что, прежде всего, не был голоден! Сначала ты видел голод в теле, теперь чувствуешь удовлетворение в теле — но ты только свидетель. Сначала твое зеркало отражало голодного человека, стоящего перед тобой, а теперь зеркало отражает удовлетворенного человека, стоящего перед тобой, — но зеркало никогда не было голодно, и зеркало никогда не было удовлетворено.

В один день ты здоров, в другой день ты болен — зеркало отражает! В один день ты молод, в другой день ты стар. В один день тебя любят, в другой день тебя ненавидят. В один день тобой восхищаются, в другой день тебя осуждают. Зеркало продолжает отражать.

Функция зеркала в том, чтобы просто отражать, что бы то ни было. Но каждый раз ты отождествляешься.

Прекрати это отождествление себя с вещами, которые стоят перед тобой, и внезапно ты увидишь, что никогда не был болен, и никогда не был голоден, и никогда не был рожден, — и никогда не умрешь. Ты сам — источник вечности. Ты вечен.

Теперь эта история:

Бассуи написал одному из учеников, который умирал, следующее письмо...

Обычно, когда вы пишете кому-то, кто вот-вот умрет, вы пишете утешительные вещи — вы думаете, что ему нужно утешение. И все ваши утешения фальшивы; все ваши утешения — ложь.

Но когда дзэнский мастер пишет письмо тому, кто умирает, и был его учеником, он просто констатирует истину. Фактически, когда кто-то умирает, время констатировать истину, потому что больше времени может не быть. По крайней мере, позволь ему услышать истину, прежде чем он покинет этот мир, позволь ему стать бдительным к тому, каков истинный факт. Нет необходимости утешать, потому что утешения не помогут.

Утешения — как колыбельные. Да, хорошо, они позволяют людям чувствовать себя комфортно. Они как транквилизаторы. Они не преображают тебя, только убаюкивают, только отупляют. Они на самом деле приводят тебя в замешательство, и реальность остается такой же, что и была. Утешения — это игрушки, даваемые детям.

Дзэнский мастер Бассуи пишет одному из учеников, который вот-вот умрет: наступил великий момент. Смерть — великий момент. Он должен использовать его на полную мощность. Смерть — это такая великая возможность, такая творческая возможность, что человек может стать в ней просветленным. Если ты упустил жизнь, ладно, но не упускай смерть. Используй эту дверь, чтобы заглянуть в божественное.

Мастер написал:

Сущность твоего ума не родилась и поэтому никогда не умрет...

Сущность твоего ума — именно это я называю подобным зеркалу качеством. Это сама сущность твоего ума. Почему мы называем ее фундаментальной, существенной? Потому что она сохраняется прежней.

Наблюдай... Ты был ребенком. Впервые ты открыл глаза, у тебя не было мыслей, но это зеркалоподобное качество было. Даже в первый момент, когда ты открыл глаза, это зеркалоподобное качество было. Оно не было тебе никем дано; ты принес его с собой. Это существенно, это твоя природа. Ребенок открывает глаза; он не сможет увидеть, какие вокруг деревья — ашоки или сосны — он не может распознать, какие это деревья. Он не сможет даже знать, что это вообще деревья. Он не может видеть, что они зеленые, но видит их зелень. Он не сможет озаглавить ее как «зелень», не сможет сказать: «Это деревья, это ашоки, а это сосны» — нет.

Но все отражается в точности. Нет никакого языка. Его видение ясно. На нем нет пыли. Именно поэтому дети приходят в такое волнение от небольших вещей — потому что каждая мелочь для них почти психоделическая. У них нет препятствий, их глаза чисты, зеркало чисто. Оно отражает реальность такой, как есть.

Этому качеству — это зеркалоподобному качеству — никто не учит. Оно не обусловлено обществом. Языку учат; ты не приносишь с собой языка. Если ты рождаешься в японской семье, ты научишься японскому языку. Если ты рождаешься во французской семье, ты научишься французскому языку. Ты научишься всему, чему тебя научат. Но французский ребенок и японский ребенок, когда они впервые открывают глаза — просто зеркала. Японское зеркало больше не японское, и французское больше не французское. Они просто зеркала. Да, японец станет японцем, и француз станет французом, и соберется тысяча и одна вещь — язык, образование, школа, колледж, университет, религия, церковь, и все остальные вещи соберутся вокруг...

Таким образом все, чему тебя научили, не существенно. Это было дано снаружи. То, что дано тебе снаружи, заимствовано, это не твоя природа. То, что ты принес с собой, всецело принес с собой, то, что никто тебе не дал, — это существенная природа. И это и есть твоя душа. Найти это в себе — значит найти нечто из-за пределов рождения и смерти.

«Существо твоего ума не родилось, — говорит мастер, — и поэтому никогда не умрет».

Только то, что родилось, умирает; только то, что началось, кончается. Если у тебя есть одна полярность, то последует и другая, но если первой полярности нет, не может быть и другой. Если есть что-то, в чем ты не родился, что было еще до твоего рождения, тогда это будет даже после смерти.

Это зеркалоподобное качество не имеет ничего общего ни с кем другим; тебе его никто не дал. Это ты, твое подлинное существо. Это настоящий Человек Без Заглавия. Зеркало научится многим вещам, будет многими путями обусловлено — и все это будет несущественным. Именно поэтому я говорю, что если ты индуист, ты слишком привязан к заглавиям. Помни настоящего Человека Без Заглавия.

И это один и тот же человек! Ты и я не отдельны в этом зеркалоподобном качестве. Это одно качество! Это то, из чего состоит сознание.

«Это не существование, — говорит мастер, — которое смертно».

Это нужно понять: «Это не существование, которое смертно». Это само существование!

Экзистенциалисты на Западе сделали разграничение между этими двумя словами: существование и экзистенция. Это разграничение ценно, оно будет здесь полезно.

Мы говорим, что дерево существует, но не можем сказать точно то же самое о Боге, что Бог существует. Почему? Потому что дерево однажды было несуществующим и однажды уйдет в несуществование. Таким образом, дерево существует по-другому, нежели чем Бог, потому что Он никогда не был несуществующим и никогда не будет несуществующим. Мы можем сказать, что дерево существует, потому что иногда оно исчезает из существования.

Дерево существует — оно может стать несуществующим. Бог не существует, он сама экзистенция. Он не может стать несуществующим, нет никакого пути. Фактически, если сказать «Бог есть», это будет повторением, потому что «Бог есть» в точности то же, что и «есть». Говорить «Бог есть» неправильно. «Дерево есть» — можно сказать, «стул есть» — можно сказать, «человек есть» — можно сказать, потому что они могут исчезнуть в «нет». Но «Бог есть» — неправильно.

Бог означает «есть-ность». Он не пришел в существование, поэтому он не может из него уйти. Это сама экзистенция.

Ты был здесь всегда! — и будешь всегда. Ты не можешь никуда уйти, помни это. Поэтому не бойся того, что придется куда-то уйти. Нет способа уйти отсюда и идти просто некуда, и нет никого, кто мог бы уйти! Все просто есть. Все было всегда и будет всегда. Это сейчас содержит целую вечность — все прошлое и все будущее. Все существование сходится в одной точке в этом мгновении, здесь-сейчас. В этом крике кукушки - все крики кукушеек, — прошлые и будущие. В вашем слушании - все слушание всех людей, — прошлых и будущих. В этом говорении - все говорение всех, у кого было, что сказать в прошлом, и тех, у кого когда-либо будет что сказать в будущем.

Все есть... Ничто не уходит из существования. Формы меняются — несомненно; одежда меняется — несомненно; имена меняются — несомненно. Но не твое основное существо. Ты продолжаешь менять дома, ты продолжаешь менять тела, ты продолжаешь менять умы — но существенное, зеркалоподобное качество, настоящий Человек Без Заглавия остается прежним. Он не может измениться. У него нет частей, которые могут измениться, он бессмертен.

«Это не пустота, которая сущее ничто».

Слушайте снова. Мастер говорит: «Но не пойми неправильно» — потому что, когда мы говорим о Человеке Без Заглавия, или когда я говорю о зеркалоподобном качестве, вы можете начать думать, что зеркало просто пусто. Зеркало не просто пусто, хотя и кажется пустым.

И вы знаете, что когда никого нет, зеркало пусто. Да, пусто от формы, пусто от другого, но не пусто от самого себя.

Когда нет никого перед зеркалом, зеркало полно собственной зеркальностью, но не пусто. Фактически, когда кто-то стоит перед зеркалом, оно не так зеркально. Это отражение загораживает его наполненность. Есть что-то иностранное, что-то инородное. Когда все уходит и ничего не отражается, зеркало не просто пусто. Это не негативная пустота. Оно полно своим зеркальным качеством. Это только зеркало, совершенное зеркало — отражающее ничто, но совершенное зеркало.