Том 1 - Агата Кристи

– Это как при контузии… – упрямо продолжала миссис Экройд. – Притом Роджер был скуп с ним – из лучших побуждений, разумеется. Я вижу, вы все против меня, но я считаю исчезновение Ральфа очень странным и рада, что помолвка Флоры не была объявлена.

– Она будет объявлена завтра, – громко сказала Флора.

– Флора! – в ужасе вскричала ее мать.

– Будьте добры, – обратилась Флора к секретарю, – пошлите объявление в «Таймс» и в «Морнинг пост».

– Если вы уверены, что это благоразумно, мисс Экройд, – ответил тот.

Флора импульсивно повернулась к Бленту.

– Вы понимаете, – сказала она, – что мне остается делать? Я же не могу бросить Ральфа в беде. Правда?

Она долго, пристально смотрела на Блента, и наконец он кивнул.

Миссис Экройд разразилась визгливыми протестами, но Флора оставалась непоколебимой. Наконец заговорил Реймонд:

– Я ценю ваши побуждения, мисс Экройд, но не поступаете ли вы опрометчиво? Подождите день-два.

– Завтра, – звонко сказала Флора. – Мама, бессмысленно вести себя так. Какой бы я ни была, я верна своим друзьям.

– Мсье Пуаро, – всхлипнула миссис Экройд, – сделайте же что-нибудь!

– Все это ни к чему, – вмешался Блент. – Мисс Флора совершенно права. Я целиком на ее стороне.

Флора протянула ему руку.

– Благодарю вас, майор Блент, – сказала она.

– Мадемуазель, – сказал Пуаро, – позвольте старику выразить свое восхищение вашим мужеством и преданностью друзьям. И надеюсь, вы поймете меня правильно, когда я попрошу вас, настойчиво попрошу, отложить это объявление на день или два.

Флора нерешительно взглянула на него, а он продолжал:

– Поверьте, я прошу вас об этом в интересах Ральфа Пейтена столько же, сколько и в ваших, мадемуазель. Вы хмуритесь. Вы не понимаете, как это может быть. Но уверяю вас, это так! Вы передали это дело в мои руки и не должны теперь мне мешать.

– Мне это не по душе, – немного помолчав, сказала девушка, – но будь по-вашему. – И она снова села.

– А теперь, месье и медам, – быстро заговорил Пуаро, – я продолжу. Поймите одно, я хочу докопаться до истины. Истина, сколь бы ни была она ужасна, неотразимо влечет к себе ум и воображение того, кто к ней стремится. Я уже немолод, мои способности, возможно, уже не те, что прежде… – Он явно ожидал, что за этим последует взрыв возражений. – Вполне вероятно, что это дело будет последним, которое я расследую. Но Эркюль Пуаро не из тех, кто терпит поражение. Повторяю: я намерен узнать истину. И я ее узнаю, вопреки вам всем.

Он бросил последние слова нам в лицо как обвинение. Я думаю, что все мы немного смутились – все, кроме Реймонда, тот остался совершенно невозмутимым.

– Что вы хотите этим сказать – «вопреки нам всем»? – спросил он, слегка подняв брови.

– Но… именно это, мсье. Все находящиеся в этой комнате скрывают от меня что-то. – И он поднял руку в ответ на ропот протеста. – Да, да, я знаю, что говорю. Может быть, это нечто неважное, пустяки, по-видимому не имеющие отношения к делу, но, как бы то ни было, каждый из вас что-то скрывает. Я не прав?

Его взгляд – и вызывающий, и обвиняющий – скользнул по нашим лицам. И все опустили глаза. Да, и я тоже.

– Вы мне ответили, – сказал Пуаро со странным смешком. Он встал. – Я взываю ко всем вам. Скажите мне правду, всю правду! – И после паузы: – Ни у кого нет желания что-нибудь сказать?

Он снова рассмеялся, негромко и резко.

– C’est dommage,[32] – сказал он и ушел.

Глава 13

Гусиное перо

Вечером после обеда я по просьбе Пуаро отправился к нему. Каролина проводила меня завистливым взглядом: как бы ей хотелось сопровождать меня! Я был принят очень гостеприимно. Пуаро поставил на маленький столик бутылку ирландского виски (которое я не выношу), сифон с содовой и стакан. Сам он пил шоколад, свой любимый напиток. Он вежливо осведомился о здоровье моей сестры, отозвавшись о ней как о весьма незаурядной женщине.

– Боюсь, вы вскружили ей голову, – сказал я сухо.

– О, я люблю иметь дело с экспертом, – сказал он со смешком, но не объяснил, что, собственно, имеет в виду.

– Во всяком случае, вы получили полный набор местных сплетен – как имеющих основание, так и необоснованных.

– А также ценные сведения, – добавил он спокойно.

– То есть?

Он покачал головой и сам перешел в атаку:

– А почему вы мне не все рассказали? В такой деревушке, как ваша, каждый шаг Ральфа Пейтена не может быть неизвестен. Ведь не одна ваша сестра могла пройти тогда через лес.

– Разумеется, – буркнул я. – Ну а ваш интерес к моим больным?

Он снова засмеялся.

– Только к одному из них, доктор, только к одному.

– К последнему? – предположил я.

– Мисс Рассел очень меня интересует, – ответил он уклончиво.

– Вы согласны с миссис Экройд и моей сестрой, что в ней есть что-то подозрительное? – спросил я. – Моя сестра ведь это сообщила вам вчера? И притом без всяких оснований!

– Пожалуй.

– Без малейших оснований.

– Les femmes![33] – философски изрек Пуаро. – Они изумительны! Они измышляют… и они оказываются правыми. Конечно, это не совсем так. Женщины бессознательно замечают тысячи мелких деталей, бессознательно сопоставляют их – и называют это интуицией. Я хорошо знаю психологию, я понимаю это.

У него был такой важный, такой самодовольный вид, что я чуть не прыснул со смеху. Он отхлебнул шоколаду и тщательно вытер усы.

– Хотелось бы мне знать, что вы на самом деле обо всем этом думаете! – не выдержал я.

– Вы этого хотите? – Он поставил чашку.

– Да.

– Вы видели то же, что и я. И выводы наши должны совпадать, не так ли?

– Кажется, вы смеетесь надо мной, – сдержанно сказал я. – Конечно, у меня нет вашего опыта в подобных делах.

Пуаро снисходительно улыбнулся.

– Вы похожи на ребенка, который хочет узнать, как работает машина. Вы хотите взглянуть на это дело не глазами домашнего доктора, а глазами сыщика, для которого все здесь чужие и одинаково подозрительны.

– Вы правы, – согласился я.

– Так я прочту вам маленькую лекцию. Первое: надо получить ясную картину того, что произошло в тот вечер, ни на минуту не забывая одного – ваш собеседник может лгать.

– Какая подозрительность! – усмехнулся я.

– Но необходимая, уверяю вас. Итак, первое: доктор Шеппард уходит без десяти девять. Откуда я это знаю?

– От меня.

– Но вы могли и не сказать правды, или ваши часы могли быть неверны. Но Паркер тоже говорит, что вы ушли без десяти девять. Следовательно, это утверждение принимается, и мы идем дальше. В девять часов у ворот «Папоротников» вы натыкаетесь на какого-то человека, и тут мы подходим к тому, что назовем загадкой Таинственного незнакомца. Откуда я знаю, что это было так?

– Я вам сказал… – начал я опять.

– Ах, вы сегодня не очень сообразительны, мой друг, – нетерпеливо прервал меня Пуаро. – Вы знаете, что это было так, но откуда мне-то это знать? Но я могу сказать вам, что вы не галлюцинировали – служанка мисс Ганнет встретила вашего Таинственного незнакомца за несколько минут до вас, и он спросил у нее дорогу в «Папоротники». Поэтому мы можем признать его существование. О нем нам известно следующее: он действительно чужой здесь, и за чем бы он ни шел в «Папоротники», в этом не было ничего тайного, раз он дважды спрашивал дорогу туда.

– Да, – сказал я, – понимаю.

– Я постарался узнать о нем побольше. Он заходил в «Три кабана» пропустить стаканчик, и, по словам официантки, у него сильный американский акцент, да и сам он сказал, что только что из Штатов. А вы не заметили его американского акцента?

– Пожалуй, – сказал я после минутного молчания, стараясь припомнить все подробности, – какой-то акцент был, но очень легкий.

– Précisement.[34] Далее то, что я подобрал в беседке. – Он протянул мне стержень гусиного пера.

Я взглянул и вдруг вспомнил что-то известное мне из книг. Пуаро, наблюдавший за выражением моего лица, кивнул:

– Да. Героин. Наркоманы носят его в таких стержнях и вдыхают через нос.

– Диаморфин гидрохлорид, – машинально пробормотал я.

– Такой метод приема этого наркотика очень распространен по ту сторону океана. Еще одно доказательство того, что этот человек либо из Канады, либо из Штатов.

– А почему вас вообще заинтересовала беседка?

– Мой друг, инспектор считает, что тропинкой пользовались только те, кто хотел пройти к дому ближним путем, но я, как только увидел беседку, понял: всякий назначивший в беседке свидание тоже пойдет по этой тропинке. По-видимому, можно считать установленным, что незнакомец не подходил ни к парадной двери, ни к черному входу. Следовательно, кто-то мог выйти к нему из дома. В таком случае что может быть удобнее этой беседки? Я обыскал ее в надежде найти что-нибудь, какой-нибудь ключ к разгадке, и нашел два: обрывок батиста и гусиное перо.