Алмазный мой венец (с подробным комментарием) - Валентин Катаев

54

Ср. в цитировавшихся выше в комментарии воспоминаниях З. Шишовой, а также в мемуарах Б. Б. Скуратова: «Он сидел на широкой кровати с черной повязкой на долго не заживающей ране на щеке (последствия флюса)».[113]

55

В частности, 11 апреля 1974 г., то есть — в том же году, когда К. путешествовал по Европе, террористическая организация Народный Фронт Освобождения Палестины захватила самолет с заложниками в городе Аль-Хаис (Саудовская Аравия).

56

Евгением Петровичем Катаевым (псевдн. Петров, 1903–1942), о взаимоотношениях которого с К. жена автора «АМВ», Эстер Катаева, вспоминала: «Когда Валя откуда-нибудь приезжал, первое, что он делал, это звонил Женьке».[114] Выразительную деталь давнего итальянского путешествия семьи Катаевых в Италию, касающуюся будущего Евгения Петрова, находим в романе К. «Разбитая жизнь, или волшебный рог Оберона», где рассказывается, что «в Милане возле знаменитого собора его сбил велосипедист, и он чуть не попал под машину».[115]

57

Неточно цитируется ст-ние О. Мандельштама 1915 г.

58

Имена из этого списка кочуют из мемуаров в мемуары об Э. Багрицком. Исключение: свидетельство К. о том, что поэт любил рассказ Н. С. Лескова «Шерамур (Чрева-ради юродивый)» (1879).

59

То есть потомков европейцев, смешавшихся с сирийскими и ливанскими арабами. В данном случае, К. шутливо называет левантинцами одесситов. Ср. в статье В. Б. Шкловского «Юго-Запад» (1933) об Одессе: «Город, когда-то бывший городом анекдотов, город русских левантинцев <…> Одесские левантинцы — люди культуры Средиземного моря — были, конечно, западниками».[116] Ср. также у К. Г. Паустовского: «У нас в Советском Союзе есть свои „левантийцы“. Это „черноморцы“ — <…> люди <…> жизнерадостные, насмешливые, смелые и влюбленные без памяти в свое Черное море».[117]

60

Сергеем Александровичем Есениным (1895–1925). Достоверность некоторых страниц «АМВ», посвященных взаимоотношениям К. с этим поэтом весьма сомнительна. Создается впечатление, что их шапочное знакомство под пером мемуариста сознательно преображено в закадычную дружбу. Ср., например, с неподтвердившимся (в чем будет иметь возможность убедиться читатель этого комментария) предположением Е. А. Евтушенко: «Может быть, <…> история его [К. — Коммент. ] драки с Есениным, когда они катились по лестнице из квартиры Асеева, <…> есть плод безудержно щедрой фантазии?»[118]

61

О восприятии С. Есениным поэзии Э. Багрицкого см. в мемуарах В. Б. Шкловского: «Это было на углу Тверской и Леонтьевского переулка. Сюда нас привел с улицы Есенин. Есенин был с молодым, похожим на него, белокурым человеком [Багрицким — Коммент.]. Тот был повыше Есенина и с таким же, как будто уже налитым водою, бледным лицом. Багрицкий читал „Стихи о соловье и поэте“ <…> Есенин не слушал, не принимал».[119]

62

Памятник А. С. Пушкину был открыт в начале Тверского бульвара в 1880 г. (скульптор А. Опекушин, архитектор И. Богомолов). На том месте, где сейчас находится Пушкинская площадь, в 1646 г. была построена церковь Страстной Богоматери (в церкви находилась икона Богородицы, где были изображены также орудия, которыми мучили Христа). В 1654 г. был основан Страстной монастырь. В 1937 г. он был снесен, а площадь переименована из Страстной в Пушкинскую в связи со 100-летием со дня гибели поэта. В 1950 г. здесь было закончено устройство сквера и на площади был установлен перенесенный с Тверского бульвара памятник Пушкину.

63

Из ст-ния В. Маяковского «Юбилейное» (1924).

64

Ср. в воспоминаниях И. А. Рахтанова о том, как Э. Багрицкий «в пятнадцать минут», на пари, должен был придумать стихотворение о медведе для детей. «Пари было выиграно».[120] Свой вариант ст-ния о медведе (соревнуясь с Багрицким?) сочинил и Ю. Олеша, горделиво констатировавший в альбоме, составленном А. Е. Крученых: «Медведь. Сонет на заданную тему, написанный в 12 минут (честное слово!)».[121] Приведем здесь текст этого сонета Олеши по автографу:[122]

сонет

Его лицо, как бронза или медь —Сожженное морозом, как пожаром —Под солнцем, что выкатывалось шаром,Он шел, чтоб победить, иль умереть…

Его хватал кустарник, точно сеть,А он шагал, дыша огнем и паром, —Нож запылал и сломленный ударомК ногам охотника упал медведь.

И возвращался он, сугробы руша.Тяжелая за ним влеклася туша,Он уставал, он падал, изнемог.

О, если бы, ножу слепому веряЯ как охотник, уложил бы зверяИ положил ковром у ваших ног.

В записях Олеши рассказывается, как Багрицкий «в пять минут» сочинил сонет на тему «камень», дабы посрамить одесского «буржуазного профессора». Из этого испытания он также вышел победителем: «— Простите меня! — кричал профессор. — Я верю вам! Верю! Хоть и трудно поверить, но верю!».[123] См. также у Л. Я. Гинзбург: «Одно из проявлений блестящего профессионализма Багрицкого — его пятиминутные сонеты <…> У меня сохранился автограф одного из этих сонетов-импровизаций. Написан он в Кунцеве, в январе 1928 года, на заданную мною тему: „Одесса“. Багрицкий написал его в шесть с половиной минут, то есть опоздал на полторы минуты. Он был огорчен этим, сердился и говорил, что мы, гости, мешали ему своими разговорами».[124] У К. победителем предстает скорее С. Есенин — его ст-ние о Пушкине запомнилось мемуаристу, а сонет Багрицкого — нет.

65

Экспромт С. Есенина приводится с небольшой неточностью (у Есенина: «Нам не нужно…»). Как «подмалевком» Есенин в данном случае воспользовался собственными строками «Я скажу: „Не надо рая…“» из ст-ния «Гой ты, Русь моя родная…» (1915). К. умалчивает о том, что он тоже принял участие в описываемом поэтическом соревновании. Приведем здесь сонет К. «Разговор с Пушкиным»:[125]

Когда закат пивною жижей вспененИ денег нету больше ни шиша,Мой милый друг, полна моя душаЛюбви к тебе, пленительный Есенин.

Сонет, как жизнь, суров и неизменен,Нельзя прожить сонетов не пиша.И наша жизнь тепла и хороша,И груз души, как бремя звезд — бесценен.

Нам не поверили в пивной в кредит,Но этот вздор нам вовсе не вредит.Доверье… Пиво… Жалкие игрушки.

Сам Пушкин нас благословляет днесь:Сергей и Валентин и Эдуард — вы здесь?— Мы здесь. — Привет. Я с вами вечно. Пушкин.

66

В интервью, опубликованном уже после появления «АМВ» в печати, К. рассказал: «В одном месте (помните?) я цитирую сонет королевича — Есенина? Он в тот вечер был записан на обложке какого-то журнала. И вот, когда вышла книга, я неожиданно получил из Тбилиси от одного из читателей этот журнал».[126]

67

Вероятно, скрытая цитата из хрестоматийно-известного ст-ния Б. Пастернака «Быть знаменитым некрасиво…», 1956 («Не надо заводить архива, // Над рукописями трястись»), «предсказывающая» появление «парного» портрета Есенина и Пастернака на страницах «АМВ».

68

Из 7-ой гл. романа А. С. Пушкина «Евгений Онегин».

69

Из Харькова, в 1922 г.

70

Из ст-ния В. Маяковского «Москва — Кенигсберг» (1923).

71

В конце октября — начале ноября 1917 г. в Москве проходили ожесточенные бои между красногвардейцами и верными Временному правительству формированиями. 28 октября юнкерам удалось взять Кремль (до этого там находились красногвардейцы). С 1 ноября в Кремле действовал штаб сопротивления большевикам — Комитет общественной безопасности. Красногвардейцы обстреливали Кремль из артиллерийских орудий из Китай-города, с Крымского моста, Швивой горки и Воробьевых гор. Подавляя сопротивление юнкеров, большевистские отряды двигались с рабочих окраин к центру Москвы. Упорное противодействие красногвардейцы встретили в ряде мест города, в частности у Никитских ворот. Свидетелем боя за это место Москвы стал К. Г. Паустовский, который жил тогда в доме, стоявшем на месте незастроенной площадки перед нынешним зданием ИТАР-ТАСС. Там, где позднее, в 1923 г., был открыт памятник К. А. Тимирязеву, находился дом Гагарина. Во время боев он был подвергнут артиллерийскому обстрелу, отчего загорелся. Горел и дом Ярославской мануфактуры (Тверской бульвар, 46). Пострадал дом Колокольцева; тяжелые бои шли за здание кинотеатра «Унион» (Б. Никитская, 23 — позднее здесь был «Кинотеатр повторного фильма») и дом Соколова — на его месте теперь стоит здание ИТАР-ТАСС. Какую в точности аптеку имеет в виду К., неясно. Аптека в этом месте города была не одна. В частности, аптека и склад медикаментов находились в упомянутом доме Гагарина в торце Тверского бульвара, но эта аптека не сохранилась. Существует картина Э. Лисснера, запечатлевшая бой у Никитских ворот, причем автор не забыл изобразить и вывеску аптеки. Александровское военное училище находилось на Знаменке, в доме, выстроенном для Апраксиных в конце XVIII века. Юнкера училища приняли активное участие в борьбе с отрядами Красной гвардии и сдались только 3.11.1917 г., в последний день боев (3 ноября революционеры заняли Кремль). После Октября 1917 г. в бывшем Александровском училище расположился Реввоенсовет. В 1944–46 гг. здание было радикально перестроено М. Посохиным и А. Мндоянцем. Ныне принадлежит Министерству обороны РФ.