Зло не дремлет - Вильгоцкий Антон Викторович

– Дорнблатт? Я все же решительно ничего не понимаю, – недоуменно произнес Весельчак.

– Кажется, я понимаю, – сказал Заффа. – Ты хочешь присоединиться к нашему отряду – верно, Индалинэ?

– Да, – кивнул эльф. – Я был в Зейноне. Видел, что там случилось. После этого я просто не могу остаться в стороне. Решать, конечно, тебе, Борланд…

Весельчак ответил, не раздумывая ни секунды. Он знал, кто таков есть Индалинэ Итрандил. Первостатейный стрелок, умелый воин, да еще и маг – такого поискать пришлось бы! А он уже сам пришел…

– Ну что ж, Индалинэ, – сказал Борланд, разливая по кубкам вино. – Добро пожаловать на борт. Кстати, а как ты добрался сюда так быстро? Из Кандара вроде бы путь неблизкий.

– Я воспользовался волшебным зеркалом. Ты, может быть, видел его в кабинете у Дорнблатта?

Борланд кивнул.

– В нашем Чертоге разума стоит такое же. Все существующие зеркала связаны между собой, и каждое из них можно превратить в небольшой портал. Так что хозяева этих артефактов могут иногда навещать друг друга.

– Было бы здорово, если бы мы смогли и в Дикие земли попасть подобным образом, – мечтательно произнес Борланд. – Заффа, есть ли какой-нибудь способ сделать это?

– Способ-то есть, – сказал биланец, – но нам, боюсь, не доведется им воспользоваться. Я говорил об этом с Дорнблаттом. Он опасается, что прислужники Мрака смогут засечь магическую активность, сопутствующую открытию Большого портала. А это даст им время, чтобы подготовиться к нашему появлению – или же опять сбежать. Поэтому нам придется добираться к цели на лошадях…

– Ну что ж, – развел руками Весельчак. – Раз так считает мессир Дорнблатт, нам остается только повиноваться. Да, Индалинэ, я должен кое-что тебе рассказать. Не хочу, чтобы внутри команды имели место какие-то недомолвки. Мое настоящее имя – Борланд, и я…

– Я знаю, – мягко прервал его Итрандил. – Дорнблатт мне все рассказал. Кем бы ты ни был раньше, сегодня ты – Освободитель Схарны.

– За Освободителя! – провозгласил Ревенкрофт, поднимая чашу.

– Успеется еще, – отмахнулся Борланд. – Давайте-ка лучше выпьем за нашего нового компаньона – Индалинэ Итрандила из Кандарского леса!

Весельчак протянул эльфу свой кубок, а сам принялся хлестать «Кровь дракона» прямо из горлышка.

В ту ночь многие жители Эльнадора неожиданно для себя самих предались размышлениям о будущем. Словно некий беспокойный дух порхал над городом и, время от времени залетая в окна домов, обхватывал длинными холодными пальцами головы встреченных там людей и начинал что-то назойливо им нашептывать. Предчувствие перемен… Да, именно оно тяжело ворочалось где-то под сердцем города, готовясь, взломав каменную кладку на центральной площади, вырваться наружу, встать в полный рост и простереть над столицей Арлании сотканные из сизого хихикающего тумана крылья. Что-то близится… Что-то грядет… Что-то дурное крадется, ползет сюда тайными проклятыми путями. Город продолжал шуметь и веселиться – он просто привык так жить, но тягостные мысли сверлили изнутри не одну сотню голов. Многие до утра не смогли уснуть, и даже беспечные пьяницы в кабаках, вместо того чтобы одним махом опрокинуть в рот очередной кубок и пуститься в пляс, погружались в невеселые раздумья…

В число снедаемых беспокойством попал и землянин Андрей Королев. Он, правда, думал не о том, что ждет в ближайшем будущем Эльнадор, а о своей собственной судьбе.

Андрей с закрытыми глазами лежал под одеялом, но не спал. Минувшим вечером он окончательно понял, что является пленником Дорнблатта. Правда, гораздо более свободным, нежели любой другой пленник. Его тюрьмой являлся целый мир…

«Архимаг не желает отпускать меня из Схарны, – думал Андрей, сжимая и разжимая кулаки. – Он лжет, утверждая, что не знает, как помочь мне вернуться домой или продолжить путь, чтобы попасть в Тернагон. Конечно, ведь я для него – кладезь открытий, которые можно выдать за свои. Иными словами – курица, что несет золотые яйца! Проклятье, ну почему он не захотел быть честным со мной? В том, что старик лжет, можно теперь не сомневаться».

Несколько дней назад Дорнблатт сказал Королеву, что помочь разобраться с его проблемой, вероятно, сможет маг по имени Фернгол из заморской страны Ончанд: «Я уже послал ему вызов, – заверил землянина архимаг. – Фернгол прибудет не скоро, но это время – сущая малость в сравнении с тем, что вы уже провели в нашем мире. Можно и потерпеть».

Конечно, вытерпеть еще несколько недель он был в состоянии. Андрей поверил Дорнблатту в тот день. Но сегодня от этой веры не осталось и следа. Случайно Королев стал свидетелем того, как на самом деле ходят друг к другу в гости схарнийские волшебники. Он как раз сидел в кабинете Дорнблатта, описывая тому конструкцию велосипеда. Кто-то воззвал к ректору через волшебное зеркало – ну, такие-то вещи стали уже делом привычным. Но через несколько минут Андрей увидел, как Дорнблатт прямо в зеркале открывает портал, через который в кабинет шагает статный эльф. Это было как удар молнии в тихий безоблачный полдень. В тот миг Королев ясно понял, что его нагло водили за нос целых десять лет.

«Вот оно, значит, как, – подумал тогда Андрей. – Почему бы и товарищу Фернголу не поступить точно так же, вместо того чтобы пускаться в затяжное путешествие по волнам? Стало быть, этот благообразный заботливый старец солгал мне. Никого он не вызывал. Вот старый лис!» – Карандаш, который землянин держал в руке, хрустнув, переломился пополам.

Андрей не стал ни в чем упрекать Дорнблатта. Даже не дал ему понять, что догадался о многолетнем плутовстве. Он уже знал, что вскоре ему предстоит отправиться в Дикие земли в составе отряда специального назначения…

Возвращаться Королев не собирался.

Еще один волшебник всю ночь проклинал свою горькую участь. У этого человека, впрочем, она была куда более горькой, чем у Андрея…

Проживи Я’Ли Адавил хоть тысячу лет – он никогда не смог бы забыть затхлого темного склепа на Кладбище криков, куда он так неосторожно спустился, воспользовавшись заклятием хождения сквозь стены, но не удосужившись перед этим разведать обстановку. Да-да, тот самый гнусный склеп, и еще более гнусные рожи столпившихся вокруг колдунов, что вмиг обездвижили его, лишили волшебной силы, а после…

Лучше бы ему, конечно, вовсе не вспоминать о том, что случилось после. Но это, увы, было невозможно. На людях Я’Ли, хоть и с большим трудом, но мог все же контролировать свои эмоции. Но вернувшись домой молодой волшебник, бывало, часами бился в истерике. Проклятие, из-за которого любой человек, даже сам того не желая, мог превратить его в рогатую тварь, было не самым страшным. В компанию биланских колдунов затесались несколько грязных извращенцев… Именно то, что сотворили с Адавилом Филгор и его «синие» дружки, превратило жизнь Я’Ли в бесконечный кошмар. Именно это заставляло его кататься по полу, скрипя зубами и изрыгая проклятия. Черные чары были частично нейтрализованы Дорнблаттом, способность творить чудеса вернулась, но это… Самый умелый лекарь, самый искусный маг – и даже, пожалуй, сама Занзара – не смогли бы исцелить раны, которую душа Я’Ли Адавила получила на Кладбище криков.

Ничтожным, мизерным утешением было для него то, что в родном Эльнадоре никто ничего не знал. Да и в самой Билане узнать о его позоре успели совсем немногие: Я’Ли тогда сам проговорился, раскиснув во время допроса. Но вот сегодня он вдруг встретил в Академии магии человека, который вел тот допрос…

Это было как гром среди ясного неба. Жизнь Я’Ли, пускай и была отягощена страшными душевными терзаниями, являла собой все же далеко не худший вариант. Место преподавателя в Академии, и это при том, что он лишь в прошлом году сам закончил ее без каких-либо особых отличий: многие могут только мечтать о такой карьере. Появление же Кедрика… точнее, Борланда – все от тех же мерзких чернокнижников Я’Ли знал его настоящее имя – поставило спокойное существование под удар. Борланд может рассказать о биланском изнасиловании Дорнблатту, студентам, разнести позорную правду по всему городу! Никто и не вспомнит тогда, что маг Адавил попробовал «синей» любви против собственной воли. Все будут смеяться над бедным Я’Ли, плевать в него и побивать его камнями! В отчаянии Адавил впился зубами в подушку и оторвал от нее кусок, набив рот пухом и перьями. Отплевываясь, он скатился с кровати и заорал во весь голос, запустив пальцы в лежавшую на полу медвежью шкуру: