Ребенок генерального, или Внеплановое материнство - Вероника Касс

в работу и в то же время доверилась Яну с решением всех серьезных вопросов, касающихся Лики, что даже дату суда не знала. А если бы знала, то сильно удивилась бы, что этот день пришел, а затем и прошел. Да еще и давным-давно.

Словно мимо меня.

О том, что все закончилось, я узнала уже постфактум. Почти месяц спустя. Вернулась вечером со встречи с новым клиентом, а дома тишина. К этому времени Лика должна уже была вернуться из садика и носиться по всей квартире Бестужева практически на ушах.

Я скинула верхнюю одежду, прошла вперед и уже выхватила телефон, чтобы позвонить Яну. Да. Если раньше я набрала бы непременно сначала Лику, то сейчас я даже и не сомневалась, кому из них звонить. Но не пришлось. В гостиной горел слабый свет — словно от свечей. Именно свечи там и были.

А еще стол. Сервированный… кажется, романтически?

И… Ян.

Наверное, будь все иначе, я бы отреагировала по-другому, но после двух месяцев подвешенного состояния в плане близости и в то же время с человеком, который в бытовых отношениях успел стать для меня действительно членом семьи, я рассмеялась. Просто переступила порог гостиной, выронила из рук сумку и, обняв себя за плечи, расхохоталась.

В этот момент я совершенно не думала о чувствах Яна. Боже, да о моих кто-нибудь подумал бы…

— Это… это… — я попыталась говорить понятно и связно, но куда там.

У меня даже ладонью махнуть не получилось, потому что я все еще обнимала себя за плечи и маленечко забыла об этом.

— Это праздничный ужин, — тихо произнес Ян, плавно поднимаясь из-за стола, — ничего большего, — еще более спокойно добавил он и начал не менее плавно на меня наступать.

— Праздничный ужин? При свечах?

— Это не я все устраивал, — поморщился Бестужев, — тут немного переборщили. — А когда между нами оставалось не больше метра, Ян приблизился ко мне рывком и сжал мои плечи, поверх моих же ладоней. — Попалась, — шепнул он мне на ухо, а затем коротко поцеловал меня в висок. — Мне сегодня Соколовский отдал Ликино новое свидетельство о рождении.

— Как новое? — ахнула я и полностью расслабилась в руках Яна. Ноги то ли подкосились, то ли просто перестали меня держать.

— Суд давно прошел. Два дня назад уже забрали Определения.

— И за два дня ты сделал новое свидетельство о рождении?

— Ну это уже не было проблемой, — усмехнулся Ян и потянул меня на себя, а затем в сторону стола.

Только подойдя ближе, я заметила лежащую с краю стола папку.

— Можно? — несмело спросила я, прикоснувшись подушечками пальцев к черному пластику, сразу после того села как на диван. Не без помощи Яна села.

— Смотри, конечно. Я для этого их и приготовил. — Мужчина улыбнулся краешками губ, а затем, обойдя стол, сел на диван с другой стороны от меня. Стул напротив он проигнорировал. В принципе, это было логично. Но кто вообще додумался поставить сюда еще и стул? Раз ужин готовился романтический. Ну, судя по свечам. Или… Или и правда служащие Яна просто неправильно поняли его указания?

Нет-нет… в такое верилось еще меньше, чем в то, что Ян все же решил устроить нам «романтик». Не умел Бестужев изъясняться со своими подчиненными непонятно. Только так, чтобы им все стало ясно с первого же раза.

— Ну? Смелее, Майя… — поторопил меня Ян, я оглянулась на него, мужчина смотрел на меня словно с тревогой, а я… а у меня уже начали подрагивать пальцы, я ими все еще поглаживала черную папку и никак не могла решиться. — Хочешь, я помогу? — Ян говорил тихо, словно боялся, что кто-то сможет нас услышать, а может быть, все еще боялся спугнуть меня.

— Нет-нет… я сама. — Всхлипнув, я облизала губы и все же подцепила ногтем кнопку, открывая папочку, а затем вытащила на свет и постановление на установление отцовства Яна, и об усыновлении мной Лики. Два решения и определения суда, а затем и… кажется, самую прекрасную бумагу на свете.

Ликино свидетельство о рождении, где в графе мать стояло мое имя. Пускай и фамилия не моя… но разве это было важно, когда у Лики теперь тоже была другая фамилия? Мы обе больше не были Смоленские. И мой папочка точно не был бы против, а Аля… возможно, это и было нечестно по отношению к ней — словно мы вычеркнули ее из нашей жизни, но ведь это не было таковым.

Я никогда не забывала о сестре и о том, что именно она родила Лику. Но сейчас, глядя на эту красивую бумагу с зелеными завитушками, я никак не могла сдержать слезы и понимала, что это самое правильное, что я когда-либо видела и чувствовала в своей жизни. То, к чему я шла даже не три года нашей одинокой с Ликой жизнью, а, кажется, все свои годы. Все то время, что я существовала на этой Земле. Я шла к тому, что у меня получилось с такой безумной легкостью только благодаря Яну.

Я перестала прятать слезы, просто прижала заламинированную бумагу к груди и всхлипнула, а когда ощутила мягкое касание пальцев Яна к своим плечам, тогда уже зарыдала в голос, а потом и вовсе повернулась к нему и, все еще прижимая новое Ликино свидетельство о рождении, второй рукой вцепилась в темные и мягкие волосы мужчины, а затем нагло потянула его голову на себя, касаясь губами его таких желанных сейчас губ.

Именно сейчас они были нужны мне как воздух. Ян был нужен мне как воздух. И если… если он опять меня отвергнет… я… я ни за что на свете не стану продолжать тот фарс, в котором мы прожили последние два месяца.

Я просто встану и уйду.

Теперь у меня были права на Лику, благодаря Яну и были.

И теперь… теперь, несмотря на это, я все равно больше всего на свете желала, чтобы он ответил на мой поцелуй. И не нежно и невесомо, как делал это в последнее время, а со всей той страстью, которую сам же во мне и разжег еще два месяца назад.

Ян ответил, только слишком уж невесомо. Прошелся нижней губой по моей верхней, а затем, нежно погладив меня по щеке, отстранился. Не подскочила я с дивана, наверное, только потому,