Время жить. Сопряжение миров - Мила и Виктор Тарнавские

– Он, Величайший, Достигший Звезд, Подобный Солнцу, Любимец Неба, Владыка Мира, Сердце Державы…

– Достаточно! – оборвал его проверяющий, когда Кэноэ назвал первую дюжину титулов и перешел ко второй. – Спасибо! Видите, дети, с кого вам надо брать пример? И пожалуйста, отнеситесь к этому со всей ответственностью! Вы можете забыть, сколько будет шестью шесть, или не знать названий всех колоний Империи, это вам простят. Но чтобы в «словесности» у вас от зубов отскакивало и попадало… прямо в сердце высокой комиссии!

В ответ раздался дружный смех. Что-что, а завести аудиторию помощник по воспитанию умел.

– Постарайтесь, ребята! – еще раз напутствовал он. – Не подведите! Я надеюсь на вас, господин директор надеется на вас! И это… в конце концов, нужно вам самим! Вы, будущие солдаты Империи, должны знать, за что сражаетесь!

Сделав круг по залу и засунув во все свой нос, помощник директора стремительно убежал. Наставник повернулся к Атуану.

– Да, «словесность» – это серьезно. Тогда мы, пожалуй, пойдем.

– Хорошо, рад был встрече, – кивнул учитель. – Вам дать провожатых? Тут в последнее время пошаливают.

– Не надо. Сами дойдем.

– Как мы будем возвращаться? – поинтересовался Кэноэ, когда они вышли из школы и двинулись по неширокому проходу между домами.

Признаться, он уже устал от новых впечатлений, и от одной мысли о длинной обратной дороге ему становилось дурно.

– Да, в Грязный Город нелегко попасть, но еще труднее оттуда выбраться, – кивнул наставник. – Поэтому поступим просто. Недалеко отсюда у меня припрятан катер.

– Здорово!

Кэноэ оживился. Только что ему вообще не хотелось больше ничего видеть, но сейчас он даже остановился, чтобы взглянуть на необычное зрелище.

Прямо во дворе посреди небольшой толпы давал представление клоун, одетый в длинный белый балахон с большими красными декоративными пуговицами. Белое лицо с ярко-красным ртом и черными стрелками на глазах, высокий белый лоб и окаймляющие его буйные темно-лиловые кудри придавали ему какой-то зловещий вид.

– От всех болезней, от всех напастей приобретайте пилюли счастья! – вдруг каким-то странным верещащим голосом выкрикнул клоун, высоко подбрасывая мелькающие у него в руках три розовых шарика. – Тогда мы полетаем, полетаем!

Кто-то из зрителей положил в стоявшее у его ног пластиковое ведерко банкноту. Тот, не прекращая жонглировать, вынул из кармана балахона маленький сверток и бросил его щедрому пожертвователю.

– Тьма и пламя! – пораженно выдохнул наставник. – Это же он!

– Кто?

– Торговец наркотой! Ты же сам все слышал и видел!

Кэноэ не надо было больше объяснять. Пилюли счастья, получаемые из листьев кустарника сугси, – небольшие овальные таблетки цветом от бледно-розового до насыщенно пурпурного – были одной из главных бед Империи, одинаково поражающей и трущобы, и дворцы. В малых дозах активное вещество приносило легкую эйфорию и эмоциональный подъем. В больших – красочные видения и фантастические галлюцинации, необратимо разрушая мозг и приводя к неминуемой гибели не позже, чем через дюжину лет. Главный источник доходов Синдиката и смертельная зараза, давно ставшая самой распространенной причиной преждевременных смертей.

– Так что же мы медлим?! – воскликнул Кэноэ в праведном гневе. – Надо немедленно хватать этого торговца смертью!

Его слова прозвучали неожиданно громко. На них стали нехорошо оглядываться. Из толпы выдвинулись трое. В их руках недобро блеснули короткие клинки выкидных ножей.

– И кто это здесь такой борзый? – процедил старший из троицы. – Кому хваталки обрезать?!

Как ни странно, у Кэноэ это вызвало прилив энергии. Ни один из троицы не производил впечатления опасных противников – по крайней мере, против них с наставником.

– Отобьемся, мастер? – предложил он, чувствуя, как его наполняет веселым азартом схватки.

– Конечно, отобьемся, – хмыкнул Дядюшка. – Только смотри Кэно, не зашиби кого-нибудь…

Для Кэноэ его слова прозвучали где-то на грани восприятия. Он сосредоточился на своем основном противнике – бритоголовом крепыше в мешковатом темно-синем спортивном костюме с белыми полосками и цепочкой на открытой шее.

Нож выглядит сильнее голой руки, вспомнил он слова наставника. Но вооруженный противник строит тактику вокруг клинка, поневоле ограничивая свой арсенал приемов. Человеческое тело гораздо гибче и разнообразнее…

Так оно и получилось. Не упуская из восприятия тех двоих и напарника рядом, Кэноэ запутал противника с ножом быстрыми ложными выпадами, а затем неожиданно для него взмыл в воздух, нанося ему боковой удар в голову. Штаны жалобно затрещали, но выдержали, не порвавшись в самый ответственный момент.

Спружинив на руки, Кэноэ тут же откатился в сторону, чтобы не попасть под удар оставшихся противников. Но в этом уже не было необходимости. Пока он дрался, рядом раздались два легких хлопка. Теперь наставник стоял над двумя поверженными бандитами, держа стволом вверх небольшой пистолетик-парализатор. Бросив короткий взгляд на бойца, поверженного Кэноэ, он дострелил его в неприкрытую одеждой кисть руки, из которой уже выпал нож.

– Недурно, – оценивающе заметил он. – Но как ты смотришь на индивидуальные занятия?

– Положительно, – Кэноэ уже расслабился.

Следующего нападения можно было не опасаться. Толпа, потрясенная быстрой расправой, стремительно рассосалась. Куда-то исчез и злой клоун, очевидно, сбросивший с себя белую маску и приметный балахон.

– Удрал…

– Ничего, – оскалился наставник. – Все равно, мы его вычислили. Я сообщу Атуану, а он уже позаботится, чтобы отвадить этого гаденыша отсюда.

– А с этими что делать? – Кэноэ махнул в сторону валяющихся на земле бандитов. – Вызвать полицию? Или… бесполезно?

– Бесполезно, – проворчал Дядюшка, пряча парализатор. – Здесь с Синдикатом у них что-то типа пакта о ненападении. И вообще, они занимаются только охраной распределителей и борьбой с беспорядками. Рабочие дружины поучили бы их уму-разуму, но они выходят на улицы только вечером. Сейчас все на работе… Пошли отсюда!

До охраняемой стоянки, где наставник держал гравикатер, было и в самом деле совсем не далеко.

– Ты не слишком разочарован? – осторожно спросил он, поднимая машину в воздух.

– Ни в коем случае! – Кэноэ ничуть не кривил душой. – Это был один из лучших дней в моей жизни!

Ночью Кэноэ спал плохо. Мозг, переполненный дневными впечатлениями, не желал отключаться. Чужая жизнь не отпускала его, будоража душу и наполняя дремлющее сознание странными видениями.

Однако к утру все успокоилось. За ночь Столицу затянуло облаками, пошел нудный и унылый моросящий зимний дождь. Под мерный стук капель по карнизу вчерашние приключения казались