Белая башня - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А…
— А сколько это займет времени, вопрос, безусловно, интересный. При слабом уровне дара на это уходит до четверти часа. Винченцо?
— Около трех часов, — вынужден был признать Винченцо. — И еще потом сутки голова болела.
— Это да, последствия будут… все же тело требует отдыха. Так что предлагаю снять щит и заняться тем, чем мы тут обычно занимаемся. Кстати, неплохо будет его накормить.
— Три часа, значит… — Дикарь перевел взгляд на Винченцо. И тот пожал плечами, поясняя:
— У меня была вспышка. А потом огонь. Это было… неуютно, оказаться внутри огненного кольца. Сила, конечно, владельцу не вредит, но когда огонь обретает самостоятельную жизнь, ему уже плевать.
Первые признаки стабилизации потоков появились ближе к сумеркам. В них, к слову, было отчетливо видно, что древо, все еще выраставшее из макушки парня, светится. Причем свечение это неоднородно.
Ствол древа был будто сплетен из тончайших нитей, которые затем и разделялись, как потоки воды в реке. Единственно, что нитей этих было великое множество. А когда Винченцо рискнул приблизиться — Карраго попытался еще раньше, но Ица зашипела и указала в сторону — то увидел, что каждая нить в свою очередь также состоит из нитей, еще более тонких.
— Это красиво, — заметила Миара. Её, как и Винченцо, подпустили, правда не вплотную. Ица взяла в руки палку и провела на земле линию, тем самым установив границу.
Нарушать её Винченцо не стал.
И не он один.
— Чем-то на нервную систему похоже. На позвоночный столб. Не полностью, конечно, но сама структура. Отростки нервных клеток сплетаются вместе. Восходящие пути. И нисходящие. — Миара указала на ствол. — Обрати внимание. Те, что с краю расположены, бледно-зеленые, а там, к центру, белые. Впрочем и тут неоднородно… у растений тоже проводящие ткани разделены.
— Это не растение.
— И мне так кажется. Нервная система… хотя это напрочь ненаучно, — она обходила мальчишку, который за часы сидения так и не очнулся. Только глаза закрыл, но было видно, как под сомкнутыми веками быстро движутся глазные яблоки. — Магия не имеет собственной структуры.
— Брось, дорогая. Вся наша наука — это попытки слепого описать боевого голема с разных точек ощупывания. И весьма может статься, что то, что кажется ненаучным на самом деле…
Он замолчал.
И застыл, уставившись в небеса. Винченцо тоже посмотрел.
Древо?
И тогда там, наверху, один за другим раскрывались… листья? Только, как не бывает абсолютно симметричных деревьев, так не бывает и идеально-квадратных листьев.
— Подняться бы, — произнес Карраго мечтательно. И даже прищурился. — Но, вряд ли это возможно…
Листья, распустившиеся только что, гасли одно за другим, а следом стремительно таяли тонкие ветви, которых были даже не сотни — тысячи, а может, и десятки тысяч. Следом дрожь прошла по внешнему слою.
Внутреннему.
— Миара, готовься! Откат будет! — Карраго встряхнул руками. — Слишком высокая скорость свертывания. Ульграх готовься тоже. Понадобится поддержка, готов поклясться…
Договорить он не успел.
Мерцающие ветви вдруг вспыхнули все и разом, и единая световая волна прокатилась от кроны к основанию ствола, стирая иллюзию изображения. А следом и она погасла, развеявшись в воздухе. Парень покачнулся и медленно завалился набок.
— Держи! — рев Карраго заставил очнуться, и Винченцо сам подхватил отяжелевшее тело мальчишки.
Откат — та еще дрянь. Оно-то со временем учишься управляться и даже в какой-то момент перестаешь вовсе замечать, тело и дар приспосабливаются. Но это будет потом.
Если еще будет.
Дыхание мальчишки сорвалось. Он открыл было рот, захрипел, а на губах проступила пена.
— Стоять! — Миара ударила в грудь, запуская остановившееся было сердце. — Я тебе не разрешала умирать…
Она бормотала это под нос и совершенно серьезно. А сила вливалась, вливалась, заполняя опустевшие резервы мальчишки. И сила уходила в никуда.
Винченцо подвинул сестру.
— Я заполняю, ты там… смотри, чтобы…
— Не учи.
Сердце все-таки бухнуло, сперва нехотя, словно через силу. Раз. Другой. И сорванный ритм восстановился. Молодой организм брал свое.
Дыхание выровнялось, пусть и оставалось поверхностным, частым. Но хоть как-то. А сила… силу мальчишка уже тянул сам и жадно.
И Винченцо слегка уменьшил поток.
— Еще, — скомандовал Карраго. — Вдвое.
— Не много?
— Пусть ищет подпитку вовне. Организм здоровый, поймет что делать. А оставишь, так и будет брать из ближайшего доступного…
На треть.
Оставлять парня вовсе без подпитки было страшновато, но Карраго оказался прав. Недополучив энергии из ближнего источника, мальчишка потянулся к дальнему.
К дальним.
— Еще меньше и давай, отходи… дальше очухается.
Винченцо сузил канал передачи, а потом и вовсе оборвал один. Второй. Отступил. Сила шла в тело ровным спокойным потоком.
— Все, — Миара смахнула пот со лба. — Скажи… как очнется, скажи этому недоумку, что он мне обязан!
Она отняла дрожащие руки, которые вытерла о юбку. Затем посмотрела на небо и задумчиво так произнесла:
— Что за место такое… ни дня спокойно!
— Это не в месте дело, — Карраго все еще держал парня за руку. — Поверь, совсем даже не в месте.
Глава 33
Глава 33
Миха
Ночь прошла беспокойно.
Мальчишка то проваливался в сон, причем такой, что дыхание его становилось поверхностным, частым, то открывал глаза и начинал бормотать нечто невнятное. Иногда он вовсе садился, озирался с совершенно безумным видом, и тогда Михе приходилось укладывать его обратно.
Благо, Джер не сопротивлялся.
Спокойным сон стал только к утру, да и то после того, как сонная и злая до невозможности Миара влила в парня очередной отвар.
— Это нормально? — шепотом спросил у нее Миха. — Что он… такой?
— Что здесь вообще может быть нормально, — буркнула она, взяв Джера за руку. — Но в какой-то мере да. Дар, когда пробуждается, он влияет на тело. Перестраивает его. Физически это мало заметно, хотя опытный целитель и по костям может отличить одаренного от неодаренного. Чем сильнее дар, тем оно дольше… и глубже. Я помню, что ломало кости. Крутило. Не столько больно было, сколько муторно. Ничего. Все через это проходят.
— А обезболивающее?
— Считается, что если затуманить разум, то маг потом будет испытывать сложности с контролем. Но ему я дала. Это… заблуждение. Про сложности. Пусть поспит.
Это было сказано так, что еще немного, и Миха поверит, будто в ней есть сочувствие. Или что-то около того.
— Если все пойдет нормально, завтра он очнется.
Во сне Джер продолжал хмуриться и шевелить губами. Миара же опустилась рядом.
— Карраго не спит, если что, — заметила она так, продолжения беседы ради.
Миха оглянулся.
— А выглядит спящим.
— Подслушивает, старый козел, — Миара поставила флягу рядом. — Тень тоже… там вон в кустах Ирграм. Я теперь его чувствую. Кстати, он почему-то волнуется.
— За кого?
— Явно не за меня… ну да плевать. Я… все не могу выбросить из головы про то, что видела там, за чертой. То, что я видела… наверное, это важно для науки. Для будущего. Для понимания, кем были Древние.
Кем бы они ни были, но в компах явно разбирались.
— Но это для будущего. А сейчас? Какой в этом смысл сейчас?
— Да как тебе сказать…
— Ты что-то да знаешь, — это прозвучало почти обвинением.
— Скажем так, я кое о чем догадываюсь, но… смотри, мы собираемся добраться до некоего сооружения, возведенного Древними. Так?
Миара кивнула.
— И найти там некую вещь, что характерно, тоже сотворенную Древними. Так?
— Да. Я поняла… мы понятия не имеем, что это за вещь и что с ней делать, чтобы защитить мир. А те… те люди, они из Древних и должны что-то знать.
— Не факт, — Миха на сей счет думал.
Долго думал.
И пришел к не самому веселому выводу. Вот… вот спроси у него, что именно он знает о космических полетах, ядерном оружии или управлении спутниками, которые исключительно в теории способны остановить космическую угрозу?
В том и дело, что ничего.
Разве что в самых общих чертах. Да и те знания будут наполовину чьею-то выдумкой, а на другую… в общем, следовало признать, что если бы Миху через пару тысяч лет выдернули из небытия и задали
