Хроники дальних дорог - Иар Эльтеррус

понять, что это не просто враги, а нечто настолько инфернальное и жуткое, что бороться с ним — долг каждого мыслящего существа. А как это сделать? Артем немного подумал, а затем через имплант связался с Дархоном и попросил скачать с его памяти, оцифровать и дублировать на общий язык фильм «Обыкновенный фашизм». Для искина это не составило никаких затруднений, он пообещал, что через пять минут все будет готово.

— Вам очень не повезло напороться на представителей народа, который с этим вашим фюрером имел дело и однажды уже сломал ему хребет, — словно змея прошипел Артем, пугая пленников глазами, из которых рвался яростный белый свет, такого им видеть еще не доводилось и до доморощенных фашистов постепенно начало доходить, что они столкнулись с кем-то, кто куда выше человека. — Он после смерти к вам попал, но не успокоился и снова взялся за старое. Зря, очень зря. С ним случились мы. И умереть так просто я ему не позволю, он на своей шкуре прочувствует боль и отчаяние каждого, кто пострадал по его вине. Жаль, некому сообщить этой твари, что здесь жаждущие добраться до него русские…

Немного помолчав, Артем снова повернулся к экипажу и негромко сказал:

— Сейчас я хочу показать вам всем фильм с моей родины. Кто-то из моих земляков его, возможно, уже видел, но его стоит и пересмотреть, чтобы вспомнить, что такое фашизм. Сразу хочу сказать, пока последователи подонка Адольфа существуют в доступной близости, я не успокоюсь. Все, что он смог здесь построить, будет уничтожено. Одного только понять не могу…

Он снова повернулся к пленникам и спросил:

— Зачем? Зачем такое творить?!

— Право на жизнь имеют только чистокровные люди, а все прочие должны подохнуть и не сметь пачкать собой мир! — истерично взвизгнул старший из них. — Особенно поганые смески!

— Старые песни… — брезгливо скривился Михаил Иванович, он тоже скрипел зубами от ненависти, вспоминая Великую Отечественную, на которой и погиб. — А фильм давай, мне о нем рассказывали люди из более поздних времен, жаль, сам не видел, говорят, до глубины души пробирает.

— Мне тоже сослуживцы рассказывали, — задумчиво произнес Карл Генрихович. — Хоть я сам и немец, но я русский немец, и то, что сотворили эти… непростимо.

Весь экипаж собрался в большой кают-компании по соседству с рубкой, где и организовали просмотр. Немногим больше двух часов в зале царило молчание, слышался только голос диктора — Дархон сумел подобрать голос, звучащий точно так же, как в оригинале, только на общем языке. Даже пленников заставили смотреть, правда с кляпами, чтобы не портили впечатление своими протестующими воплями. А они явно хотели немало сказать, поскольку при виде особо отвратных деяний фашисткой нелюди мычали, искажая лица в гневных гримасах.

После того, как экран погас, все некоторое время молчали.

— Да уж… — поежился Карл Генрихович. — Не понимаю, как немецкий народ мог пойти за этим истериком… Как мог пойти на такие преступления?.. До меня просто не доходит…

— Это было какое-то помешательство, — вздохнул Артем. — Идея превосходства одного народа или расы над другими почему-то очень привлекательна для малообразованных и не очень умных людей или не людей, не суть важно, наверное по той причине, что можно считать себя лучше других всего лишь потому, что принадлежишь к тому или иному народу, являясь на самом деле ничтожеством. Вот как эти, — он кивнул в сторону протестующе замычавших пленников. — Им вбили в головы, что они лучше других и имеют право делать с этими другими все, что пожелают и не нести ответственности, и они радостно побежали убивать ничего плохого им не сделавших разумных.

По его мысленной команде на экране появилась запись того, что фашистские галеоны сделали с несколькими островами. Это мало отличалось от того, что творили немецкие фашисты в Белоруссии или их украинские наследники в Одессе 2014-го года.

— Выньте им кляпы, — велел Артем, подождал пока приказ будет выполнен и нарочито безразлично спросил: — Ну и чем можно такое преступление оправдать?

— Чисткой от грязи! — презрительно бросил старший пленник. — Совести не существует, это химера, придуманная слабыми в надежде, что их пощадят!

— Что ж, в таком случае я вас тоже не пощажу, — подался вперед молодой Странник, его глаза снова начали светиться белым светом. — Вы проиграли, а значит — слабые именно вы! Все по вашей гнусной теории. Дархон, ты к ментоскопированию готов?

— Да, готов, — отозвался с потолка искин. — Специализированные медкапсулы расконсервированы и подготовлены к работе. Как чувствовал, что пригодятся, создал вместе с остальными и положил на склад. Вот и пригодились. Один минус — после ментоскопирования объекты, скорее всего, превратятся в овощи.

— Эти твари заслужили, — холодно бросил Артем и снова посмотрел на медленно бледнеющих пленников. — Ну что ж, у вас есть выбор. Или вы добровольно сообщите нам все, что мы хотим знать, или… ментоскопирование, после которого вы сойдете с ума. Нам все равно, нам главное информацию получить. И мы ее получим в любом случае. А потом… — он предвкушающе осклабился. — А потом мы наведаемся к вам, где бы вы ни жили, и зачистим все ваше пространство до основания, а вашего поганого фюрера… О, его ждут незабываемые впечатления!..

Подождав реакции некоторое время, но не дождавшись ее, Странник пожал плечами и приказал десантникам отвести пленников в отсек, где установили капсулы ментоскопирования. Фашисты упирались, как могли, но никто с убийцами женщин и детей церемониться не стал. В отсеке их обездвижили и, не раздевая, не хватало еще с этой гнусью возиться, поместили в капсулы.

— Давайте-ка я прослежу за процессом, — раздался из-за спины Артема голос Ольги Петровны. — Я все-таки врач.

— В том-то и дело, что врач, — повернулся он к ней. — А сейчас предстоит не лечить, а калечить.

— Этих не жалко! — отрезала женщина. — Видела я, что они творили!

— Но это же смески!!! — отчаянно возопил один из пленных из капсулы. — Недочеловеки! Их нельзя жалеть, их вообще не должно быть! Они же марают собой все, к чему прикасаются! Как можно этого не понимать?!! Вы же люди, вы должны быть на нашей стороне!!!

— И кто вам это сказал?

— Великий фюрер!

— Скоро он таковым быть перестанет, — посулил Артем. — Начинайте, Ольга Петровна.

Та кивнула, отдала мысленную команду через имплант, и крышки медкапсул опустились, скрывая задергавшихся пленных. Те сразу затихли — пошел сонный газ.

— Защиты сознания никакой, — сообщил Дархон минут через пять, — ломать просто нечего, так что они останутся в полном порядке, разве что головы поболят дня три. Странно, отсутствует даже природная защита, которая обязана быть у любого разумного существа…