Королева нефритов - Икста Мюррей

Это точно.

А теперь я отправляюсь в джунгли.

Обливаясь потом в сырой пещере, я покачала головой и тихо застонала.

Разгадка находилась теперь в Лонг-Бич!

А единственным указанием, который оставила моя мать, была ссылка на урок танца, состоявшийся пятьсот лет назад.

ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ

На этом дневник обрывался. Сидя на камне под неярким светом фонаря, слушая плеск воды и вдыхая наполненный золотистыми мошками теплый воздух, я чувствовала, как все эти тайны проникают мне в душу, изменяя отношение к собственной судьбе. Я огляделась по сторонам. Невидимые рыбки и ящерицы продолжали нырять и прыгать в темных озерцах, капли воды все так же падали с потолка пещеры, звонко ударяясь о поверхность; некоторое время я молча вслушивалась в эту странную музыку.

А потом соскользнула с камня и направилась восвояси.

Проходя по туннелям и залам пещеры Актуи Кан, я снова проводила пальцами по иероглифам, вырезанным в 1974, 1983, 1992, 1995 годах. По мере того как я приближалась к выходу, каменные коридоры все больше озарялись естественным светом, и это выглядело так, будто искусный мастер обил стены тонким медным листом. Свет становился все ярче. Тут я услышала чьи-то шаги, а затем передо мной появился Эрик, темный силуэт которого резко выделялся на сияющем фоне.

— Вот вы где! — сказал он.

— Ох, Эрик… вам нужно приложить максимальные усилия.

Он остановился.

— Вы о чем?

Я смотрела на него до тех пор, пока не стала различать его глаза и губы. А потом протянула к нему руку, притянула к себе и поцеловала.

Раскинув руки, он нагнулся, обнял меня и поцеловал в ответ.

— О расшифровке кодов, — сказала я.

— Что?

— Расшифровка кодов… эй, да вы дрожите!

— Угу.

— Почему?

Он посмотрел на меня очень серьезно.

— Потому что вы сводите меня с ума. Я не шучу.

Во мне тоже пылали огоньки; когда я к нему прижалась, по лицу и рукам словно пробежал электрический ток. На миг стало нечем дышать; почувствовав это, я засмеялась.

— Правильно говорят, что вы опасны, — сказала я.

Мы крепко обнимали друг друга — так, словно боялись, что иначе не устоим на ногах от головокружения.

— Что значит «опасен»? — улыбаясь, спросил Эрик.

— Ты ко мне неравнодушен, — сказала я. — Я это чувствую.

— Думаю, что да.

— Тогда трогай меня, трогай!

Дрожа, мы начали ласкать друг друга, затем снова поцеловались, да так, что у меня перед глазами на миг вспыхнула ослепительная белая молния. Засунув руки мне под рубашку, Эрик обхватил меня за талию.

— Вот так, — попросила я, показывая, как он должен меня обнимать. — Теперь просто обними меня. Обними, Эрик!

— Я здесь, здесь!

Меня вдруг снова охватила тревога, я вспомнила об отце.

— В этом морге мне было так плохо!

— Знаю. Теперь ты здесь.

Спрятав лицо у него на груди, я ждала, когда овладевший мною страх хоть немного утихнет.

— Ты хороший.

— Надеюсь, что да, — отозвался он. Голос звучал немного испуганно. — Наверное, до того, как встретил тебя, я вовсе не был таким хорошим.

После этого мы ничего не говорили, а только целовали и ласкали друг друга.

Прежде чем охватившая нас лихорадка немного ослабла, прошло довольно много времени. Проникавший в пещеру свет стал ярче. Мама все еще ждала, когда мы ее найдем, так что пора было двигаться дальше.

— Нам надо идти, — сказала я. — Я кое-что прочитала в дневнике. Думаю, что смогу ее найти.

— Что прочитала?

— Она здесь пишет, что вообще не собиралась останавливаться во Флоресе.

— Значит, пошла в лес.

— Верно. Она написала, куда собирается идти.

— Если хочешь, отправимся прямо сегодня. Самое позднее — завтра.

Я кивнула.

— Я обнаружила кое-что еще.

— Да?

— Ну, думаю, это может и подождать.

Эрик насторожился:

— Ты о чем?

— Скажу, когда мы пойдем за Иоландой, — поколебавшись, пообещала я.

— Ладно. А о чем, собственно?

— Это имеет отношение к нефриту. Моя мать разгадала головоломку. Но я все объясню, когда мы вернемся в гостиницу.

Эрик сделал шаг назад.

— Ты говоришь о лабиринте? Тогда нам и вправду стоит вернуться. — По его лицу пробежала радостная улыбка. — Это уж слишком! Смахивает на полное безумие.

— Думаю, тебе понравится.

— Скажем так — я готов сделать все, что потребуется.

— Ладно, ладно.

В такси он все время держал меня за руку. Склонив голову набок, я представила себе, как мы с ним, моей матерью, Мануэлем и Иоландой обедаем вместе, и меня охватило ощущение счастья.

Но тут я подумала: «Что, если Беатрис де ла Куэва испытывала то же самое, когда отправлялась за нефритом вместе с Баладжем К’уаиллом?»

ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ

В отель мы вернулись примерно в два часа дня. Иоланде выделили номер на первом этаже здания, нас с Эриком очень усталая хозяйка проводила на второй этаж.

Подойдя к дверям Иоланды, я постучала. Никакого ответа. Я постучала снова.

— Есть здесь кто-нибудь?! — крикнул Эрик.

— Эй! — сказала я.

Но когда мы открыли дверь, за ней никого не оказалось.

— Может, она… ну, не знаю… принимает душ? — предположила я.

Однако никакого плеска воды слышно не было. Я ощутила смутное беспокойство — несмотря на происшедшее примирение, что-то все-таки было не так. Я вспомнила наше детство: как Иоланда впервые спряталась, чтобы потом броситься на меня. Некое атавистическое чувство предупреждало меня, что, возможно, и сейчас мне придется столкнуться с подобной засадой.

Мы поднялись наверх по лестнице, покрытой красной дорожкой. Ступеньки были сделаны из полированного мягкого дерева. Прямо передо мной находился номер, который при ближайшем рассмотрении оказался пустым. Отвернувшись от двери, я прошла дальше по коридору и вошла в свою комнату.

Склонившись над маминой сумкой, на моей постели сидела Иоланда. Шляпы на ней не было, черные волосы свободно раскинулись по ее плечам и спине. Судя по всему, она не только перерыла сумку, но и просмотрела все мои книги и бумаги.

— Я искала карту, которую ты мне обещала, — заявила она.

Я осталась стоять в дверях. То светлое чувство, что я испытала в такси, пропало без следа.

— Ее здесь нет, верно? — спросила она.

— Иоланда!

— А вообще-то она у тебя есть?

Я закрыла глаза.

— Нет, то есть не совсем.

— Боже мой, Лола! — Она покачала головой.

В этот момент в комнату вошел Эрик.

Нос и щеки Иоланды густо покраснели, глаза метали искры.