Ходоки во времени. Освоение времени. Книга 1 - Виктор Васильевич Ананишнов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Она и была – чудо!
– Иван… – отозвался он глухо и грубо. Испугался своего ответа, спохватился и добавил мягче: – Ваней меня зовут. А ты – Напель?
– Возможно… – усмехнулась она одними губами, а глаза её в упор смотрели на Ивана. – Но пусть будет Напель, если тебе хочется.
– Мне не хочется… Мне тебя так назвали.
– Эти?
Она сделала пренебрежительный жест рукой, словно что-то грязное стряхнула с пальцев. После чего опять улыбнулась, зажигая в сердце Ивана пульсирующее волнение.
– Ты разве не Напель?
– У тебя много потомков? – Она не обратила внимания на его вопрос, а спрашивала сама. – Где они?
– Нет их у меня. И никакой я не первородный. Меня Хем схватил и притащил сюда к дурмам. Говорят… – Он замолк, чувствуя, как уподобляется Эламу. – Я из-за… – Иван опять остановился. Разговоры с Эламом могли быть чисто эмоциональными, и названия, данные сопроводителем, могли быть непонятными другим. И всё же он досказал: – Я из-за Пояса Дурных Веков.
– Ты? – она удивлённо приподняла брови, не трогая мраморной гладкости лба. – Ты повелеваешь временем?
– Нет.
– Но ты дошёл до Закрытых Веков из будущего?
– Да… Но я не повелеваю… Наверное, нет. Я могу ходить… передвигаться в нём.
Иван неожиданно осознал трудность в двух словах выразить феномен ходьбы во времени. Когда-то Симон и дон Севильяк значительно проще это сделали. Но они тогда интриговали его, дабы возбудить интерес к ходьбе во времени, к которой он был предрасположен, а сейчас надо было как-то сразу показать это несведущему и, по сути, незаинтересованному лицу.
– Ты передвигаешь время? – Напель явно решила выяснить, что имел в виду Иван, говоря о движении во времени.
– Нет-нет, я сам передвигаюсь в нём. Время от меня не зависит. Оно находится в статике. Если так можно выразиться о времени. Я пользуюсь полем ходьбы во времени… Я в нём просто хожу… Понимаешь? Там, в поле ходьбы, можно погрузиться в прошлое, а потом выйти в реальный мир этого прошлого…
Она с сомнением покачала головой и на короткие секунды задумалась. На её очаровательном лице живыми оставались только глаза, они изучали Ивана, и он ощущал какое-то ласковое прикосновение к тем участкам своего тела и головы, куда передвигался и где на мгновение замирал её взгляд.
Последующее заявление Напель определённо не ожидалось Иваном.
– Такого не бывает! – капризно, но решительно сказала она. – Время человека просто так не пропустит. Это знают все… И если бы ты был прав, то многое из происходящего здесь, в доприбойном времени, не могло быть…
– Как это не пропустит? – заступился за себя Иван не менее твёрдо. – Но оно пропускает!
Избегая длиннот, он рассказал ей о себе – о ходоке во времени, – о своих путешествиях. Поведал о том, как его схватил Хем и приволок сюда по странному туннелю какого-то Бригса-младшего под горами недоступности в его поле ходьбы, и о своей попытке уйти через поле ходьбы домой. Под конец пожаловался:
– Эта клетка держит меня и здесь и там, в поле ходьбы. Да ещё Хем на страже всё время рядом висит в готовности выловить меня, если я смогу отсюда сбежать… Она что, – он подёргал перекладины клетки, – и взаправду, заколдованная? Или заговорённая кем-то?
Напель пожала плечами, жалоба Ивана её не тронула.
– Не заколдованная и не заговорённая, конечно. И сделана она не из бамбука. Это вещество, помнящее своё первоначальное состояние, в том числе и объём. Поэтому его можно резать или пилить, оно тут же вернёт утерянное. Если только… На это вещество можно воздействовать, но в нашем положении это невозможно.
– Что именно? Говори!
– Пережечь огнём. Огонь нарушит молекулярные связи…
– Правда? – обрадовался Иван и буркнул под нос: – Мог бы сам догадаться… Ну, это мы сейчас проверим.
Он достал зажигалку. Пламя тонким бесцветным лезвием выскользнуло из сопла.
– Потуши!.. – испуганно воскликнула Напель. – Спрячь от глаз других подальше. И не торопись покидать клетку…
– Это почему же?
– Ещё успеешь. Хем и клетка – ещё не самое худшее, что может с тобой произойти, если ты… Слушай меня, Ваня, – в её голосе появилась мягкость, Иван умилился перемене. – Если бы я была Напель, то уже через минуту с начала нашего разговора ты бы умер. Напель – ведьма! Дочь Пекты Великого, Прибой его разбей! Великим он сам себя называет. Отец и дочь подстать друг другу… Верь мне, Ваня… Если мы с тобой объединим усилия, то нас никому не одолеть. У тебя время, а у меня…
Иван не ожидал от неё такого откровения. Однако так и не узнал, чем она владеет и ради чего им надо объединиться. В наступающей темноте вдруг задвигались какие-то тени. Перекрытая ими Напель, как он продолжал её называть при незнании настоящего имени, вскрикнула. Потом донёсся её сдавленно удивлённый возглас:
– Это ты?.. – И капризно: – Долго же вас не было…
И тут же умолкла, будто ей зажали рот.
– Элам!
– Я всегда здесь.
– Что происходит?
– Где?
– Как где? Вокруг нас! Или ты…
– Я ничего не вижу и не слышу, первородный. И тебе того же советую.
– Пошёл ты! Посмотри, где она и что с ней!
– Фью! – присвистнул Элам и весело добавил: – Кто теперь знает, где она? Тут, думаю, побывали её дружки или братья. Да и она сама ведьма. Говорят…
– Опять? Впрочем, говори!
– Ты же не веришь.
– Да говори ты…
Элам что-то забубнил, отвернувшись от Ивана.
– Эй, Элам! Ты чего там?
– Тут… – неуверенно отозвался тот. – К тебе, говорят. Я бы… не советовал тебе вступать с ним в пере…
– Прочь с дороги, прибойник!
Сказано было тихо, но властно и резко, отчего Элам, вероятно, быстро отступил в сторону, уступая дорогу сказавшему. Кто-то вплотную подошёл к клетке. Слабый, непонятно откуда взявшийся свет озарил грубые черты лица незнакомца. На его голову был накинут просторный капюшон, оттого свет выхватывал лишь крупный нос и полоску мохнатых, сросшихся на лбу, бровей, да губы полные, подвижные, с глубокими складками вокруг них.
– Это ты, Ваня? – голос его, неожиданно нежный, дрожал, словно от сдерживаемого порыва при радостной встрече близких людей.
– Я, – озадаченно отозвался Иван и слегка отодвинулся в глубь клетки. – А ты кто?
– Та, которая недавно говорила с тобой, шлёт тебе привет.
Минуту назад виделись, а уже привет, – хотел сказать Толкачёв, но вопрос его был другим:
– Что с ней? Где она?
Полные губы исказила гримаса, угрюмо сдвинулись брови.
– У друзей, – отрывисто и иным голосом сказал незнакомец, ему явно не нравилось произнесённое слово.
«О друзьях так не говорят», – насторожился Иван.
– И?.. Она что-нибудь, кроме привета, велела мне передать?
– У тебя есть огонь, – уверенно и с нажимом сказал обладатель поистине широкого диапазона голосовых связок – сейчас в нём слышался мощные обертоны командира батальона, при котором начинал свою службу Иван.
– Это она мне… – начал, было, он и осёкся.
– У тебя есть огонь?
Глаза нечаянного собеседника обозначились и вспыхнули собственным светом. Их взгляд, казалось, прожигал
