Белые яблоки - Джонатан Кэрролл

Внезапно все плитки, кроме одной, той, что стала похожа на мяч для гольфа, вернулись туда, где прежде находилась мозаичная картина, сложенная Этрихом. На миг они собрались в новый узор, отличный от первоначального. Этрих едва успел его разглядеть, прежде чем примерно половина плиток обвалилась на пол, а те, что остались в воздухе, стали походить на чью-то не собранную головоломку.

Коко присела на корточки и принялась подбирать с пола плитки.

– В действительности все это, разумеется, намного сложнее, но в целом картина выглядит именно так: Хаосу удалось добиться того, что фрагменты, возвращаясь, не включаются в общий рисунок. – Она приложила только что поднятый осколок плитки к краю мозаичного узора, висевшего в воздухе. Тот несколько секунд находился на отведенном ему месте, но затем беспомощно свалился на пол.

– Но как у него это получилось?

Она покачала головой:

– Не знаю, Винсент. Я ведь всего лишь рабочий муравей. И все эти сложные вопросы – удел куда более высокоразвитых существ. – Она улыбнулась: – Таких, как твой сын.

Этрих вскинул голову.

– Джек?

– Нет, Энжи.

Он уставился на нее непонимающим взглядом, а потом его вдруг осенило. Не без некоторого сомнения он указал в сторону площадки, туда, где находилась Изабелла.

– Все верно, младший. Он и ему подобные посланы сюда, чтобы остановить это…

– Посланы? Кем, откуда?

– Из Мозаики.

Этрих задумчиво потер подбородок:

– Не помню, каково мне там было.

– Потому что в Мозаику ты попасть не успел. Ты только еще изучал ее свойства, находясь в чистилище, когда за тобой явилась Изабелла.

– Это устроил Энжи?

– Отчасти. Но решение приняла она. Это был необыкновенно смелый, отчаянный поступок. А когда она там очутилась, Энжи помог ей тебя отыскать, хотя сама Изабелла об этом не знает.

– Почему же он сам этого не сделал?

– Не мог. С этим справился бы только кто-то из живых, тот, кто пошел бы на такой риск сознательно.

– А ей обо всем этом было известно? Ну, о Мозаике и Хаосе, когда она отправилась туда за мной?

– Нет, Винсент. Она согласилась на это, потому что любила тебя и хотела помочь тебе вернуться.

Он сунул руки в карманы и машинально сжал их в кулаки.

– Получается, вы ее использовали?

– Вовсе нет. Ведь она получила что хотела. Просто так уж вышло, что ты должен совершить здесь кое-что значительное.

– Например? Чего ради, собственно говоря, я сюда возвратился?

– Так ведь Энжи, когда родится, не будет ни о чем знать. Кому-то следует правильно его воспитать и объяснить ему, кто он на самом деле и что ему доверено осуществить. Но главное, ты должен будешь передать ему все знания, которые получил в чистилище. Они ему необходимы.

– Но, Коко, я ровным счетом ничего не помню о своем пребывании там! Моя память – чистый лист, поверь.

– Значит, пороешься в ней как следует и все вспомнишь. Это очень важно, Винсент.

– Ну а если из этого ничего не выйдет?

Она молча указала на рассыпавшийся мозаичный узор. На глазах у Этриха из него выскользнули еще две маленькие плитки.

Он поднял одну из них и свирепо швырнул в стену, но она, словно налившись свинцом, не долетела до цели и тяжело свалилась на пол в нескольких метрах от него.

– Все это чистой воды безумие.

– Что ты называешь безумием?

Изабелла вошла в помещение сквозь дверь, которая вела во двор. По пятам за ней брел слоненок. Остановившись возле Изабеллы, малышка Эйприл подняла хобот и игриво взглянула на свою новую подружку. Она явно ожидала, что та предложит ей какую-нибудь новую забаву.

– Коко меня тут просвещает насчет Мозаики и Хаоса.

Изабелла вопросительно вскинула брови, рассчитывая, что он расскажет ей обо всем более подробно.

Этрих же, со своей стороны, ждал, что она даст оценку происходящему. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Эйприл нетерпеливо размахивала хоботом. Тишина начала тяготить ее.

– Ты всему этому веришь, Физ? По-твоему, она говорит правду?

Из мозаики, висевшей в воздухе, вывалились еще две плитки. Изабелла сказала, мельком взглянув на них:

– У меня когда-то был знакомый, пилот морской авиации. Знаешь, из тех смельчаков, которые взлетают на своих самолетах с гигантских авианосцев. Однажды он рассказал мне то, чего я не забуду, пока жива. Оказывается, его сослуживцы перед вылетом засовывают свои опознавательные жетоны в ботинки. А знаешь почему?

Этриху пришлось не по душе упоминание еще об одном ее знакомом. Интересно, когда это он появился в ее жизни? Его нисколько не заботило, почему пилоты засовывают жетоны в ботинки. Куда важней для него было, сколько времени тому назад этот бравый летчик приземлялся на ее кровать.

– Эй, Винсент, очнись!

– Нет, не знаю. Почему?

– Потому что, если самолет терпит крушение, в особенности когда это случается в море, тело пилота редко удается обнаружить. А если что от него и остается, то чаще всего это бывают, представь себе, ботинки. Тело разбивается, и его уносят волны. А ботинки пилотов иногда обнаруживают на месте катастрофы. Никто не знает, почему так происходит. Это пусть небольшой, но все же шанс, что их хотя бы опознают…

– Я сама перестала понимать, где правда, а где ложь, но во мне живет наш ребенок. Еще я помню, где мне пришлось побывать, чтобы вернуть тебя. Для меня Энжи – как опознавательный жетон в ботинке. Что бы с нами ни случилось, он должен остаться на земле как частица нас с тобой.

– Но что нам делать, Физ? У тебя есть хоть какие-нибудь идеи на этот счет?

Прежде чем Изабелла успела ответить, к вольеру подошел первый ребенок. Сначала ее, эту малышку, никто из них не заметил. Девочка была одета в новенькие синие джинсы, новые замшевые мокасины и белоснежную футболку. Ребенок был застенчив. Как многие ее сверстницы, она старалась не привлекать к себе внимания. Войдя в помещение, она тотчас же отступила на несколько шагов влево и прислонилась спиной к стене. И застыла, как маленькое изваяние. Она старалась занять в этом мире как можно меньше места. Первой девочку увидела Эйприл. Она оценивающе взглянула на новую гостью и в качестве дружеского приветствия издала негромкий трубный звук. Никто из взрослых не обратил на это внимания. В слоновнике между тем появился мальчик. У него было очень скуластое лицо, черты которого выдавали его латиноамериканское происхождение. Одежда его была в точности такой же, как и у девочки. По-видимому, оба надели школьную форму. К ним стали один за другим подходить одноклассники, все они были одеты одинаково. Ребята молча стояли в отделении для посетителей, которое было отгорожено от остальной части помещения толстыми металлическими брусьями. Ни один из школьников не осмелился подойти к открытой двери клетки. Взрослые по-прежнему не обращали на них внимания. Дети часто приезжали на экскурсии в зоопарк целыми классами.