Седьмое небо в рассрочку - Лариса Соболева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Марин засиделся, ему вообще не свойственно долго находиться в покое, если только он не спит, а когда в голове мысли прыгают, не хватает движения в прямом смысле. Он заходил вокруг скамейки, потирая то грудь, то затылок, словно это поможет активизировать процессы в мозгах.
– Зойка сказала, Анубис с Умброй учили детей метать ножи и самообороне, – вспомнил Марин.
– Мнение психологов хочешь? – подхватил Рожкин, явно вспомнив нечто важное.
– Валяй, все пригодится.
– Убитые дрессировали мальчиков… э… то есть взращивали в них жестокость, понял? К примеру, под видом ритуала заставляли убить кошку, ссорили ребят и доводили до драк. Скорей всего, таким образом готовили боевые единицы для ОПГ.
Ну и что? Марин не знал, как все это применить, чтоб ответить на главный вопрос – кто! И на второй: где их искать?
Городское жилище Ксении Эдуардовны по сравнению с домиком в Пухове – жалкая хибара, хоть и двухэтажная. Хибара утопала в зелени, вход загораживала клумба в классическом стиле – горкой, дорожки к ней вели каменные. Внутри дома комнаты загромождены массивной мебелью, вероятно, это стильно, но Марину убранство показалось мрачным, а пространство – сжатым, тесным.
Лев Маркович сидел в кресле, младший брат Анатолий Маркович стоял рядом, сунув одну руку в карман брюк, локоть второй положив на спинку кресла, и настороженно рассматривал гостя. Неприятное лицо… оба неприятные. Марин тут же осадил себя: нельзя на них смотреть глазами Шатунова. Но надменность, брезгливость младшего братца вылезли на первый план. Он без слов, подбородком указал, куда следует сесть, и Марину пришлось держать минут пятнадцать вступительную речь, как учил Рожкин, затем он задал первый вопрос:
– Как думаете, за что убили вашу жену?
Неожиданно муж заплакал. Когда взрослый и представительный мужчина плачет, свидетелям становится неловко. Брат отвел его в другую комнату, вернулся, усевшись в то же кресло напротив Марина. Слава богу, он пошел на контакт сам:
– Извините, Лев глубоко переживает. Вы спросили, за что ее?.. Кажется, Ксеня накопала сведения по давнишнему преступлению… что-то связано с пивзаводом… или…
– Ликеро-водочным, – подсказал Марин. О, уже теплее! Не зря пришел, не зря.
– Может быть, – произнес Анатолий Маркович. – И… и какие-то фуры обсуждались… В чем суть, не знаю, но Ксения была обеспокоена. Я услышал случайно, она разговаривала по телефону, думая, что никого рядом нет.
– С кем именно?
– Коллега ее, что ли, был на проводе… А кому еще она могла говорить про какой-то там завод?
Он поиграл глазами и, улыбнувшись, развел руки в стороны, дескать, я все рассказал, что знал, теперь, будь добр, катись отсюда. Маловато. А ведь он был рядом с братом и его женой целую жизнь…
– Вы не расспросили ее, о чем шла речь? – интересовало Марина, и он услышал правдивый ответ:
– Нет. Мы с Ксенией не дружили.
Вот именно! И она мечтала освободиться, прежде всего, от братца мужа, шантажировал-то ее он. Все равно ничего нет, ничего… Одна маленькая зацепка. Идя к машине, Марин позвонил Рожкину:
– Кажется, Ксения накопала материал по убийству водителей Шатуна. Ума не приложу, зачем ей то дело? Все сроки прошли, за него не посадишь.
– А если это как-то связано с современными делами? – подкинул идею тот.
– Не знаю! Наклони следака, чтоб Белика прокачал, настал его черед. Больше, признаюсь, мне нечего предложить.
Но Белик в командировке. А что, если он слинял по-тихому? Ага, и сам на себя указал, да? И откуда Белик может знать, что в ходе расследования выплыло его имя? Чушь, потому что паниковать ему не было причин.
Материалы – вот что выстрелит! Наверняка Ксения подстраховалась и спрятала компроматы, но тайник Шатунов не помнит. А если его по голове стукнуть? Марин слышал, будто от встряски у некоторых память восстанавливает то, чего даже не знала, например, иностранный язык.
Ночь… Она решающая. Тайком друг от друга все трое поглядывали на часы, а время тащилось еле-еле. Люка, сидя на старом деревянном ящике, подгребала прутиком раскаленные уголья к центру костра и где-то витала. Одному члену «кружка» так и казалось: витает, ничего не замечает, а Люка заметила, что он веселенький. Чика дебил и выпивоха, она не взяла бы его в команду, но сейчас не в их с Ильей пользу сложились обстоятельства. Ничего, завтра этот дебил пойдет своей дорогой, а сегодня в его задачу входит встретить Кукина и проследить, чтоб он не притащил хвост.
Рядом присел на корточки Хок, Люка и бровью не повела – так увлеклась догорающим костром, под угольями там пеклась картошка. Подруга виделась ему до неузнаваемости непривычной из-за игры на лице красно-оранжевых бликов и черных теней. Днем глаза Люки светлые, а сейчас вместо них – два темных пятна, два провала, посреди которых адский огонь горит, будто через оконца открылся портал в другое измерение. Точно преисподняя! И совсем не тянет поглядеть, как она устроена. Разумеется, это отражение догорающего костра, но жутковато, тем более что последнее время ассоциации Хока крутились вокруг смерти. К чему бы это? Наверное, всему виной усталость. Илье трудно давался каждый новый день, да что там – каждый час. Хотелось бы увидеть конец их безумному предприятию, но когда он наступит? Единственное, что в какой-то мере гасило состояние тяжести на душе, – Люка, чувствовавшая себя уверенно, ее уверенность в некоторой степени передавалась Илье.
– Зачем ему знать, где мы обосновались? – спросил он. Наконец эффект адского огня пропал из-за поворота головы, теперь Илья видел Люду, ее губы, глаза. – Не боишься, что он может и нас, как Гектора?
– Нас трое.
– А если приведет ко´пов, когда будем спать?
– Вот мы и посмотрим, кто он есть, – сказала она. – Кукин уедет, мы тоже. Я обнаружила неплохое местечко неподалеку, оттуда понаблюдаем.
Похоже, она все продумала, но ему не все ясно, Илью волновала узница:
– Долго ты ее намерена держать?
– Надеюсь, до завтра. Полагаю, клиенты созрели и деньги держат в руках, мечтая нам передать их.
– Еще никому не удавалось получить выкуп.
– Удавалось. СМИ нарочно кидают неверную информацию, чтоб чужой успех не вдохновил желающих быстро разбогатеть. Все будет о’кей, завтра сам увидишь.
Но до этого момента надо пережить ночь, нелегко дадутся эти часы. К тому же Люда, ему показалось, мало верит в успех. Иначе ее интонация не была бы такой скучной, однообразной, будто все внимание сосредоточено на чем-то более важном.
– А что с Шатуном сделаешь? – задал он, пожалуй, самый волнующий его вопрос.
– Если не мы его, то он нас…
Лучше б Илья не спрашивал! Она же вывела его из себя бессмысленной маниакальностью:
– Глупости! Прошу тебя: давай заберем бабки и в ту же минуту…
– Хорошо, хорошо, – обняла его за шею Люда, чмокнув в щеку. – Не будем загадывать, ладно? Думаешь, мне нравится так жить? По-твоему, я ненормальная?
– Не знаю. – Илья расцепил ее руки, надулся, опустив голову, а она потерлась щекой об его плечо. Нет, он не в состоянии долго на нее злиться. – На мой век хватит двух смертей в Пухове, никогда не забуду… Кукин опаздывает. Может, позвонить ему?
– Он приедет. Печеной картошки хочется, в детстве мы с дедом ее пекли, я ела вместе с золой, после вкусней ничего не пробовала…
Нет-нет, не о картошке она думала, это все – лишь бы разговор поддержать. То ли что-то беспокоило ее, то ли забавляло и одновременно увлекало… да-да, нечто интересное выстраивалось в голове Людмилы.
– Ты как будто знаешь больше, чем знаю я, – сказал он.
– Так и есть. – Илья не успел произнести ни слова, как вдруг Люка приложила свой палец к его губам и загадочно улыбнулась. – Догадайся и ты. Заказчик написал сведения о Шатунове, о его сыне, бывшей жене, почему же ничего не накатал Гектору о дочери? Забыл?
Илья подумал, но на ум ничего не пришло:
– Не знаю. А ты знаешь?
– Да. Теперь да. Я раскусила его. Он ничего не забыл… Прости, Чика звонит.
– Кукин приехал! – сообщил тот.
Люда поднялась, успев шепнуть Илье:
– Как только закончим, давай мотанем в Крым?
– Сначала познакомлю тебя с мамой, – поставил он условие.
С мамой! Никто из мужчин не знакомил ее с мамой, стало быть, встречались они с ней без прицела на будущее. Не однажды Люку подмывало сказать очередному бойфренду, что она многое умеет, будет славной женой и матерью, падет смертью храбрых на бытовой ниве, он не пожалеет, если возьмет ее в жены. Неужели не виден огромный потенциал нерастраченной любви и сил, способность превращать будни в праздники и отдавать, отдавать?.. Но Люда чувствовала: метать бисер бесполезно, и не растрачивала попусту красноречие. Но вдруг, когда не надеялась на крепкие узы, привалило долгожданное счастье. Конечно, она приняла предложение, потому что о таком парне, как Илья, девушкам с ее внешностью даже мечтать не позволено. Правда, не успела ему об этом сказать, так как в сопровождении Чики появился Кукин:
