Выживает сильнейший - Джонатан Келлерман

Потерять дочь.

Но Даниэл и сам – отец.

Зеву можно простить все.

Доев в одиночестве сандвич, напоминавший по вкусу сухие опилки, Даниэл позвонил в Нью-Йорк знакомому адвокату, который половиной своего дохода был обязан посольству, и попросил его без ненужного шума навести справки о «Мете» и его коллеге Фэрли Санджере, авторе статьи о том, что ущербные люди – не люди.

Два последующих часа, проведенных у компьютера, не дали ничего, кроме тупой, тянущей боли в руке. Лучезапястный сустав. Хирург в полицейском госпитале предупреждал: «Вы можете потерять обе руки. Будьте бережнее к себе, не перенапрягайтесь».

Совет специалиста. Даниэл едва подавил желание расхохотаться и вышел из кабинета, пытаясь представить себя безруким.

В восемь вечера он отправился в кошерный магазин на Пико-стрит запастись продовольствием – в ермолке, чтобы не выделяться из толпы покупателей. Услышав традиционный шаломот женщины у кассы, Шарави сразу почувствовал себя лучше, почти как дома.

По возвращении, около десяти, он позвонил в Иерусалим Лауре.

– Я так ждала твоего звонка, милый. С детьми поговоришь?

Сердце заныло.

Глава 36

– Тело в мешке и готово к отправке, – сообщил детектив из Управления. – Обычная бездумная поножовщина.

Его звали Боб Пирс – лет пятидесяти, с тяжелой нижней челюстью, животиком и растрепанными седыми волосами, в голосе – заметный чикагский акцент. По дороге Майло рассказал мне, что одно время Пирс считался среди лучших, но теперь, за два месяца до пенсии, его мысли занимал только собственный домик в Айдахо.

Этим вечером, несмотря на смиренно-отсутствующий вид, пальцы Пирса нервно бегали по борту пиджака – то сминая его, то расправляя образовывавшиеся складки.

Втроем мы стояли на Четвертой улице, глядя на работу оперативной группы, запившей место убийства светом переносных ламп, которые бросали на стены соседних домов уродливо-бесформенные тени. По улице полз отвратительный запах гниющих отбросов.

– Ты сегодня один, Боб? – спросил Майло.

– Брюс подхватил грипп. А тебе что вдруг приспичило приехать?

– Повесили старое дело, интересуюсь теперь всеми жертвами с умственными или физическими недостатками.

– У этого они явно имелись. Коронер заявил, что глаза мужчине были просто ни к чему – полностью атрофированная склера или что-то такое. Вероятно, родился слепым. Твои жертвы – черные?

– Нет.

– А он из них.

– Документы при нем были?

– Куча. – Пирс вытащил блокнот. – Медицинская карточка, радом с телом еще несколько бумаг и пустой кошелек. – Он надел очки. – Мелвин Майерс, чернокожий, мужской пол, двадцать пять лет, жил на Стокер-авеню.

– Стокер – это где-то в районе Криншо, – заметил Майло.

– Не знаю, что он делал здесь, но один из наших парней сказал, что рядом находится школа для неполноценных – на соседней улице, за оптовым магазином одежды. Завтра выясню, был ли Майерс в числе слушателей.

– Как все произошло?

– Шея по переулку, кто-то сзади нанес ему десяток ударов огромным ножом в спину, а потом столько же – в грудь.

– Переусердствовал.

– Пожалуй. – Пальцы его забегали еще проворнее. – Можешь себе представить – ведь он ничего не видел, только чувствовалудары. Вот тебе так называемая наша цивилизация, в которой все мы как бы живем.

Последние слова были обращены ко мне, вместе со взглядом, где сквозило явное пренебрежение. Вызвала ли его моя неопрятная щетина или же причиной послужило то, что Майло представил меня своим консультантом?

– Можешь предположить время убийства? – спросил Майло.

– Ближе к вечеру. Медик говорит, что тело было еще теплым.

– Кто его обнаружил?

– Одна из патрульных машин. Проезжали мимо и заметили ногу, торчавшую из-за помойного ящика. Сначала подумали, что заснул какой-то пьянчужка, ну и решили разбудить его.

– Ближе к вечеру. Когда люди еще работают. Довольно рискованно.

– Брось. Если ты безмозглый психопат, то при чем здесь риск? К тому же ему удалось скрыться. – Пирс нахмурился. – Видишь ли, на этой улочке даже в рабочее время совсем тихо, большинство зданий здесь пустует. А люди, что работают в округе, избегают этого места, потому как одно время тут торговали наркотиками, крэком. Сюда наведываются только уборщики, чтобы забрать мусор.

Майло посмотрел вдоль улицы.

– Ящики обеспечивают неплохое укрытие.

– Да уж. Выстроились один за другим, как на параде. Напоминают мне игрушечные домики.

– Но теперь торговли уже нет?

– Во всяком случае, на этой неделе нет. Полиция получила распоряжение сверху: мэр потребовал пару-тройку громких дел, чтобы под их предлогом еще раз попытаться навести порядок, сделать вид, что мы живем в приличном городе. Управление приказало убрать к чертям наркотики с улиц, но без привлечения дополнительного персонала и машин. Лицемеры. Получается, что, когда патруль проезжает по одной улице, торговцы спокойно переходят на параллельную. Игра в кошки-мышки.

– Как часто появляется патруль?

– Несколько раз в день. – Пирс вытащил полоску мятной жвачки. – К бедному мистеру Майерсу они опоздали. Для слепого заблудиться в таком месте...

– Заблудиться?

– А что же еще? Если только он сам не был клиентом и просто не знал, что его благодетели находятся сегодня в паре кварталов отсюда. Но поскольку доказательств этому у нас никаких, я считаю, что он заблудился.

– Мне всегда казалось, что у слепых хорошо развито чувство ориентации в пространстве, – заметил Майло. – Тем более если он посещал эту школу и знал район. Мог бы быть и поосторожнее.

– Что на это сказать? – Пирс вновь смерил меня взглядом.

Помощники коронера взвалили черный пластиковый мешок на носилки с колесиками и покатили их по растрескавшемуся асфальту к стоявшему неподалеку фургону с урчащим двигателем.

– А вы, значит, консультируете? – обратился ко мне Пирс. – У меня дочка учится в университете, мечтает стать психиатром и работать с детьми.

Голос Майло заставил нас обоих повернуть головы. Миновав фургон коронера, он стоял склонившись за огромным помойным ящиком в дальнем конце улицы.

– В чем дело? – крикнул Пирс, и мы направились к Майло.

На грязном тротуаре неровной меловой линией был обведен контур согнутого, сложенного пополам человеческого тела в окружении ржавых пятен крови.

Символической раной зияла выбоина в асфальте.

Майло указал на стену. Блестящие его глаза светились яростным удовлетворением.

Почерневшая от смога, копоти и зловонных испарений, копившихся десятилетиями, когда-то красная кирпичная стена вся была исписана и разрисована.

Кроме абсурдной мазни я на ней ничего не видел. Пирс – тоже.

– Ну и что? – озадаченно спросил он.

Майло приблизился к стене и ткнул пальцем в самый ее низ, туда, где кирпич встречался с асфальтом.

Туда, где нашел свое последнее изголовье мистер Мелвин Майерс.

Мы с Пирсом подошли вплотную. От контейнера с мусором невыносимо разило.

Палец Майло указывал на четыре белые буквы высотой примерно в половину кирпича.

Выписанные мелом, как и контур на асфальте. Чуть бледнее, пожалуй.

Аккуратные печатные буквы.

DVLL.

– И что это значит? – спросил Боб Пирс.

– То, что я добавил тебе проблем, Боб. Пирс надел очки и выставил вперед нижнюю челюсть, едва не касаясь ею кирпичной стены.

– Как-то несолидно она сделана. Придурки обычно пользуются баллончиками с краской.

– А ей и не нужно держаться вечно, – сказал я. – Суть здесь в том, чтобы сообщить.

Глава 37

Майло рассказал Пирсу детали.

– Разный способ действия, различные районы в каждом отдельном случае, – заключил Пирс. – Подонок, решивший вступить в игру с полицией?

– Так, по крайней мере, это выгладит.

– Кто еще привлечен к расследованию?

– Хукс и Макларен из Юго-западного сектора и Мэнни Альварадо в Ньютоне. Только что мы узнали о новом случае, который совсем не вписывался бы в схему, если бы не DVLL. Это уже в Голливуде, его ведет Петра Коннор, работает у Бишопа.

– Не знаю такой, – буркнул Пирс. – А Бишоп станет все-таки в один прекрасный день боссом. Что же емуне поручили?

– Он в отпуске.

– Так о чем мы сейчас говорим? О координации усилий?

– Пока и координировать-то нечего, – ответил Майло. – Копаем информацию, на сегодняшний день ее очень немного. Горобич и Рамос занимались этим вместе с ФБР, но тоже не добились никакого успеха.

Пирс клацнул зубами. Отличные зубы – дантисту с ним бы стало скучно.

– Что вам требуется от меня здесь?

– Эй, Боб, – Майло присвистнул, – не мне указывать, что ты должен делать.

– Почему бы нет? Жена наставляет меня постоянно, равно как и ее мать. И мои дочери. И все остальные, кого Господь не обделил языком... Ну ладно. Значит, вечером я напишу рапорт по сто восемьдесят седьмой – убийство, совершенное во время ограбления. Потом постараюсь узнать, была ли у мистера Майерса семья. И проверю его на наркотики. Если семья существует, сообщу туда об этом.Если нет – отправлюсь завтра в школу, наведу справки о том, являлся ли он их слушателем, заберу бумаги. – Пирс улыбнулся. – Не дай Бог завязну по горло – придется звонить среди ночи Брюсу. Обрадую его перспективой сесть на дело, когда сам я уже буду забрасывать удочки в Хэйденское озеро, размышляя над тем, кто из моих ближайших соседей окажется тронувшимся арийцем, а кто ненавидит окружающих из принципа, без всякой причины.