Бро - Валерий Петрович Большаков

— А я люблю одного мальчика, большого уже…

Жена прижалась ко мне, я рассеянно гладил ее отросшие волосы, и думал, что уж моей-то раскрасавице точно пойдет «сэссун».

ЭПИЛОГ

Пятница, 8 июля 2022 года. День

Москва, улица Горького

В просторных комнатах стыла тишина. Мягкими, невесомыми лапами она ступала по старинной, вычурной мебели, спрыгивала на паркет, гуляя под большим овальным столом, застеленным белоснежной камчатной скатертью, или витала под высокими потолками.

Я прошаркал к балконной двери, и приоткрыл ее. Сегодня не слишком жарко. Пусть хоть вопли детворы спугнут безмолвие огромной квартиры.

Маринка ворчит иногда, шумно ей, видите ли. А мне нормально. У нас и спальни, и зал во двор выходят, только кухня на улицу глядит. Шумно…

Было шумно, усмехнулся я. Когда тут Юлька бегала, осваивая новую жилплощадь. Затем подружек к себе водила. А после баба Марина внучку нянчила. Ух, как та закричит, бывало, чуть что не по ней! Мелочь голосистая…

Мне вздохнулось.

Наташка с самых майских не заглядывала. Всё работа, работа, работа… Маринка не выдержала в июне, сама съездила в Ленинград. Правнучек проведать. Говорит, как накинулись на нее все трое: «Малина, Малина плиехала!»

Лизаветке шесть уже, а онавсе еще «р» не выговаривает. Надо к логопеду ребенка сводить, а родителям всё некогда. Работа, работа, работа…

«Ой, а сам-то?» — усмехнулся я. Еле уступил дорогу молодым, старый пень…

А глаза опять метнулись на часы. Всё… «Красная стрела» проехала Калинин. Наташка сошла, а я дальше поехал…

Усмешка искривила мои губы. Ох, до чего ж мне хотелось глянуть на себя самого, молодого и дурного! Но нельзя.

Марина убеждала меня, что посмотреть на двойника, в принципе, можно, ничего серьезного не случится. Но нет, лучше не стоит. Практика показала, что время — штука хрупкая…

А мне теперь весь день майся! Я уже с трудом помню, где же меня носило тогда, «командированного в будущее». Скорей бы всё кончилось…

Вечером «Я-молодой» уеду, а «Я-старый» останусь.

Ерунду говорят, будто деды, вроде меня, устают от жизни. Брешут. Чем меньше времени в запасе, тем оно ценней. Только вот, когда тебе стукнуло восемьдесят три, возможности скукоживаются будто.

Не отправится мерзкий старикашка в турпоход по карельским лесам. И не станет тягать такелаж на прогулочной яхте. Не сдюжит.

Я хрипло рассмеялся, припомнив, как ждал прямую трансляцию со старта ТМК «Гагарин». И вот, на тебе — пропустил!

А всё он… То есть, я. Не этот, тот…

— Включись! — скомандовал, осторожно присаживаясь на диван. О-хо-хо… Радикулит замучил.

Черный экран, вписавшийся на мраморную полку купеческого серванта, выдал тот же кромешный цвет, только усеянный брызгами звезд. Фермы космического корабля ослепительно блестели, отражая Солнце. Именно так, с большой буквы. Там — космос.

Несерьезные вспышки плазменных двигателей потихоньку-полегоньку разгоняли ТМК.

— На борту корабля — два посадочных модуля, — с выражением заговорил диктор. — Оба исследуют каньон Маринер, в том числе используя марсоходы-краулеры. Основать долговременную базу планируется во время второй экспедиции к Красной планете, а пока необходимо выбрать подходящее место. Планетологи голосуют за местность в той части каньона, что соседствует с Лабиринтом Ночи и вулканом Олимп…

Я лишь головой покачал. Марс… Бож-же мой…

Мы, недавно совсем, ахали, восхищаясь обитаемой станцией на лунном полюсе, а тут — Маринер, Никс Олимпика… И как тут помирать? Сейчас только и жить!

Зазвонил радиофон. Кряхтя, я дотянулся до него. Марлен, кто же еще…

— Алло! — грянул голос бро. — Сидишь? Ждешь?

— Жду, — буркнул я. — Чувствую себя по-дурацки!

— Хе-хе… А я тебе говорил, приезжай к нам! Аленка уже соскучилась…

Мне привиделась другая Аленка — та, что требовала ласки в далеком шестьдесят седьмом, когда меня первый раз втиснуло в бро…

— Что я у вас забыл? — забрюзжал старый Я. — Развели детсад…

Марлен захохотал.

— Ладно, старикашка! Звони, если что.

— Сам такой…

Я отмахнулся от телика, и тот огорченно выключился. Но уже щелкал ключ в замке…

— Ты дома?

Удивительно, но Маринкин голос совершенно не изменился.

— Дома…

Потяжелела моя девочка, постарела… И талия ушла, а ножки нынче выбирают неизящные, зато удобные туфли без каблучков… Лишь седые волосы она упрямо красит в блонд. Вот же ж…

Предлагал же ей омоложение вне очереди! Бесполезно…

— Переживаешь? — жена присела рядом.

— Да так… — я неопределенно повертел кистью.

— А я видела его… — тихо призналась Марина. — Тебя…

— Где? — вздрогнул я.

— На проспекте Калинина. Да ты не бойся, никакой хронокорректировки не будет, это исключено! Вот, если бы мы встретились… Я следила за ним… ох… за тобой через витрину «Новоарбатского». Идешь, головой вертишь, как интурист… Молоденький совсем…

Я притиснул свою половинку. Сказал, не утешая:

— Всему свое время.

— А хорошее мы время выбрали, правда? — оживилась Марина.

— Правда, — согласился я.