Машка, или Ключи от счастья - Людмила Сурская

— Мамуля, отец тоже не урод, а ты так себе и ничего живёте.

Она поморщилась:

— На моей голове скользим. Я всю жизнь начеку. Ты такой жизни хочешь?… И, заметь, он не артист.

Маша встряхнула головой.

— Я тоже не дура и головой работать умею. А артист, это работа, как и любая другая, и я люблю его. Мне хорошо с ним: днём, ночью, одетой, раздетой, больной, здоровой. Ты понять это можешь?

Она достала сумку и, покрутив её в руках, кинула к платьям — на выброс. Повернувшись к дочери, продолжила:

— Могу, но боль от потери будет такой силы, что ты можешь не выдержать.

— Зачем жить гаданиями, когда есть настоящее и оно моё, — выложила ей Маша свою правду.

Матушка достала более жёсткие аргументы:

— Как ты будешь чувствовать себя, если твой телефон будут обрывать сумасшедшие от иллюзий бабы. Ловить его после концертов, устраивая всевозможные провокации и интрижки. А гастроли, туры концертные, поездки. Ты сердце девочка своё изорвёшь.

— Я отнесусь к этому, как к неприятности на работе. Не вижу я в том проблемы, ну, никакой.

Мать взорвалась:

— Машка, ты сошла с ума. Тебя надо хватать в охапку и увозить. Жаль, что мне эта трезвая мысль не пришла в голову вовремя. Порхала бы сейчас себе, бабочкой, а теперь вот….- ткнула она в игрушку забытую Пашкой.

Маша прижала кулачки к груди. Голос её дрожал обидой и непониманием.

— Мама, но я ни о чём не жалею. Я рада Паше, счастлива с Кириллом, и не хочу другой жизни.

Разговор, готовый перейти в накал, прервали приехавшие мужики, ввалившиеся с многочисленными сумками и пакетами в квартиру.

— Что за шум, а драки нет, — заглянул на дрожащий голос Маши Кирилл. — Как я понимаю, за мою честь грудью стоишь. Сегодня у меня в казино ночное выступление. Приглашаю. Играть не обязательно, а так посидите, отдохнёте. Номера наши посмотрите. Должны же мы знать друг о друге, хоть что-то.

— А Маша? — почти выкрикнула Тамара Васильевна.

— Маша с тех пор, как сделала меня своим мужем, всякий интерес к моей работе потеряла. Интрига, правда, остаётся. Всё время приходится быть на чеку, а вдруг из-за колоны, да и выглянет её мордашка.

Слушая его, Маша спрятала улыбку за его спину.

— А, что и сходим, — поддержал Кирилла Валентин Александрович. — Наденешь свои парижские наряды и пофорсишь. Повод есть, внука обмоем.

— А если няньку нанять?

Маша решительно покачала на материно предложение головой: "Нет!"

— И вот ещё что, дорогая тёща. Я понял, на любимого зятя не тяну, масть не та. Не навязываюсь вам. Забираю семью и ухожу к себе. У меня есть приличная квартира. Не такая, конечно, как у вас, но Машке тесно не будет и на хлеб с икрой, я ей заработаю. Деньги у неё будут, это моя забота. Я понятно всё рассказал или вопросы будут?

— Кирилл, не кипятись. Попридержи прыть, — остановил его красноречие Дмитриев.

— Пусть говорит, — махнула рукой его жена. — Раскомандовался тут. Подумал бы сначала головой, потянет Маша на своих плечах: уборку, стирку, варку и ребёнка. А ведь ещё себя в порядок привести надо и журнальчики французские полистать опять же время найти желательно.

Таран выставил грудь воинственно колесом и запрятал кулаки в карманы джинсовых брюк.

— Другие не умирают. Она тоже из того же теста. Я её брал, не ведая о ваших фирмах и банковских счетах. И потом Машуня обыкновенная девчонка, без закидонов.

Тёща грозно стукнула по туалетному столику кулачком.

— Я дочь не отпущу, пойдёшь один.

— Кто интересно вас спрашивать будет, — поиграл плечами Кирилл.

Она прыгала почти возле него.

— Эгоист!

Они стояли, друг против друга готовые до конца отстаивать свои права на Машу.

— Никто никуда не пойдёт. Включите тормоза. — Встал между ними Дмитриев. — Стороны прошу разойтись.

Не угомоняясь, она высовывалась из-за мужа, геройски пытаясь добраться до правды, кричала:

— Он сломает ей жизнь. Посмотри на него, какой из него отец и муж. Смех один.

— Тамара, ты не справедлива к парню. Я вопреки тебе считаю, что он прекрасный семьянин, — опять встал, рискуя впасть в немилость жены, на защиту зятя Дмитриев.

Кириллу бы помолчать, но где уж там.

— Я на эталон не нарываюсь, — вскипел Таран, — но дайте мне время. Не получится, обману ваши надежды, тогда другое дело, а сейчас, зачем так Машуню мучить, меня, себя и обстановку накалять.

— Обидно просто, — всхлипнула Тамара Васильевна. — Жили, жили…

Таран тоже прикрутив свою спесь заявил:

— Я её никому не уступлю, и не надейтесь. Но мы можем благополучно мириться друг с другом и терпеть, если постараемся.

— Вот и славно, — обрадовался тесть. — Тамара, а правда, чего ты на него так взъелась. Машка переживает. Она же всё равно его выберет. Ты же со мной ушла. А где, кстати, она? Тут копья ломаются, а самой виновницы нет.

Маша принципиально ушла от скандала подальше на кухню и копалась себе молчком, разбирая привезённые отцом и Кириллом продукты. Для себя она давно всё решила. Так чего же ещё нервы драть. А Кирилл с мамой такие смешные, всё время, как петухи.

— Я нашла тут такую вкуснятинку, — прокричала она, надеясь быть услышанной спорщиками, покручивая в руках, коробочку со свежей клубникой.

— Положи, тебе нельзя, — отобрал подоспевший Таран.

— Почему, — удивился вошедший следом Валентин Александрович. — Витамин, пусть лопает.

— Она кормит ещё малыша.

— Дочка, тебе прямая дорога на постамент. Твоя мать еле дотягивала до четырёх месяцев.

Тамара Васильевна притопала за всеми, а как же иначе… Скучно без нотаций и спора. И тут же заявила:

— Зато у меня нормальная грудь, а что с её формами будет? Уже сейчас, как у бурёнки.

Услышав про формы и про Пашкину "титю", Кирилл опять взбеленился.

— Как раз то, что надо мужику, — отрезал он, — есть, на что посмотреть и за что подержаться.

Машка залилась краской, а отец, смеясь, заметил.

— Один ноль в пользу зятя.

В то время, когда у Дмитриевых гремела канонада, Наташа торчала с Александром в пробках. Сидя в шикарной машине, девушка заранее дрожала за предстоящее мероприятие. Она находилась между двух огней. Вернее между двух страхов. Страх номер один — Саша. Можно, конечно отставить всё, но тогда выплывает страх номер два — Маша. Что хуже трудно сказать. Машка наверняка сочтёт её рохлей, и больше никогда не будет помогать. Страх распалял, мешая наслаждаться поездкой. Крестя себе грудь, стараясь так, чтоб не бросалось в глаза и постанывая в такт музыки разливающейся по салону:- "Ой, мамочка. Господи, сжалься надо мной, помоги". И хочется и колется…. Можно, конечно, отказаться от всего, но тогда прощай мечта о Саше. Машка же знает, что делает. Кирилл её. А уж какие гусыни возле него кружили…