Обещания тьмы - Максим Шаттам
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Целый час он повторял ему эти слова, потом сел в кресло и стал ждать.
Солнце медленно садилось, когда его последние лучи погасли, на улицах вспыхнули новогодние огни. Брэди терпеливо продолжал свой монолог, пока не уснул. Через некоторое время он, вздрогнув, проснулся и снова начал звать Пьера.
Медсестра попросила его выйти из палаты, но он отказался. Пьер угасал, и Брэди убедил ее, что должен оставаться рядом с умирающим другом.
Он знал: о том, что Пьер в больнице, знает только Аннабель. Прошли сутки, его знакомые наверняка уже обзванивают все больницы.
К черту этих хищников…
Снова взглянув на своего друга, Брэди с изумлением увидел, что тот открыл глаза.
– Пьер…
– Я ждал тебя, – тихо сказал тот.
– Люди, которые приходили к тебе в четверг вечером… Скажи, что ты их не знаешь!
Пьер пристально смотрел на Брэди.
– Значит, ты догадался? – пробормотал он.
Брэди опустил голову:
– Нет, только не это. Только не ты…
– Вы встретились? Ну ты даешь… Добрался до них… Ты очень часто нас опережал…
Он говорил медленно – ему мешала кислородная трубка, выходящая через ноздри.
– Ты мне лгал! С самого начала! Но почему?
– Чтобы раскрыть тебе глаза.
– На что? На извращенные фильмы, которые снимала банда психов?
– На истинное назначение нашей жизни.
– И в чем оно? В том, чтобы причинять страдания тем, кого любишь?
– В наслаждении, – прошептал Пьер. В легких у него свистело. – Много лет я наблюдал за тем, как ты гниешь.
Окружаешь себя комфортом. Ты добровольно улегся в форму, обкорнал себя по шаблону!
– Пьер, ты сошел с ума!
– Нет, послушай меня. Твою семейную жизнь омрачает вовсе не кризис среднего возраста. Это все глупости, ведь болезнь возникает только тогда, когда человек забывает, для чего создано его тело. Для наслаждения! Для того, чтобы сеять свое семя. Не погружаться в рутину брака. Так уж устроен мужчина. Он способен любить лишь недолго, и это время природа дает ему для того, чтобы он защищал беременную самку. Как только малыш достигает возраста, когда уже может выжить сам, мужчина уходит к другим самкам… Поддавшись зову наслаждения.
– Ты бредишь, Пьер. Ты сошел с ума из-за болезни…
– Молчи! И слушай меня. – Его дыхание становилось все более тяжелым. – Мы – машины для наслаждения. Наше предназначение – способствовать размножению нашего вида. Нельзя идти против природы.
– Что ты говоришь? Доисторические времена давно закончились!
– Три миллиона лет мы вели себя именно так! Это записано в наших генах! Две-три тысячи лет цивилизации не изменят того, что формировалось три миллиона лет!
Перед мысленным взором Брэди снова возникло лицо Руби.
– Ты… использовал ее, – пробормотал он, не в силах поверить в это. – Ты заставил Руби участвовать во всем этом. Пьер, она покончила с собой!
– Поверь, я этого не хотел… Я знал, что тебя нужно готовить постепенно, и Руби подходила для этого, как никто другой. Вспомни, каким ты был в молодости… Вспомни наши разговоры, как ты отрицал окружающее лицемерие! Руби была молода и красива, я знал, что она тебе понравится…
– Но она застрелилась у меня на глазах! Ты понимаешь, что это значит?
– Это послужило нам на руку. У меня осталось мало времени… Я хочу увидеть, как ты присоединишься к нам… Примешь себя таким, какой ты есть. Ты, мой… друг.
– Не говори так! Как ты мог так поступить?
Дыхание Пьера было хриплым. На его губах играла слабая улыбка.
– Я хочу увидеть тебя прежнего. Вспомни, каким ты был, пока семейная жизнь не загнала тебя в угол!
– Я никогда не доходил до крайностей!
– У тебя есть все, чтобы быть… как мы.
Брэди стиснул край кровати, чтобы победить растущую ярость.
– Ты нашел этих психов в приюте, да? – спросил он. – Отмыл их, одел и стал обучать, пока они сами во все это не поверили!
– Я долго искал. Несколько лет ходил по ночлежкам, искал там и тут. А потом встретил их. У них был огромный потенциал! Они уже были монстрами, оставалось только направить их в нужную сторону! Они были готовы на все!
Жуткий приступ кашля сотряс его тело, но Брэди не стал звать медсестру.
Пьер отдышался, а потом продолжил:
– Ты их видел. Яростные, блуждающие души, ненавидящие систему, всегда начеку! Они только и ждали, чтобы появился кто-то вроде меня! В Интернете я нашел тех, кто помог нам начать снимать фильмы. Это были два совершенно чокнутых брата, они привели еще одного. Они распространяли наши идеи. Хотя я называю это вирусом, поскольку наши фильмы будят фантазии всех самцов на планете, будят в них звериное начало. И рано или поздно этот вирус станет нормой.
Брэди стало противно. По мере того как рак разъедал его тело, Пьер перестал замечать, как безумие уничтожает его психику. Приближался его последний час, и он пытался увлечь Брэди за собой в пропасть.
– Мы – хранители человеческого рода, – сказал он.
– Я тебя не узнаю…
– Ты должен подчиниться. Будь с нами, и все твои беды исчезнут.
– Значит, вот как ты представляешь себе идеальное общество? – воскликнул Брэди. – Ты хочешь, чтобы вся планета участвовала в кровавой оргии?
– Вернуться к нашей настоящей природе – разве это плохо? Прислушаться к нашему телу, к нашим инстинктам…
– Пьер, ты безумен, да и я тоже, раз не заметил этого с самого начала. Ты бросил меня в этот колодец, так что теперь говори, как из него выбраться.
– Ты сам в него залез, – с трудом выговорил Пьер. – С помощью видеоролика с Руби я указал тебе путь, а ты ринулся к источнику. Разве это не доказывает, что в тебе живет то же, что и в каждом мужчине?
Брэди встал. Пьер снова зашелся в кашле.
– Что мне сделать, чтобы Племя оставило нас в покое?
Пьер упал на подушки.
– Пьер! – крикнул Брэди. – Что мне делать?!
– Остался всего один шаг, – пробормотал Пьер.
– Какой?
Глаза Пьера закрылись.
Брэди схватил его за плечи и сильно встряхнул:
– Пьер! Как мне избавиться от этих извращенцев?!
Но тот уже снова впал в кому.
65
Леонард Кеттер не отвечал. Аннабель снова постучала.
– Ты действительно считаешь, что он мог сделать какую-нибудь глупость? – спросил Тайер.
– Похоже на то.
– Хорошо. Будем считать, что это призыв о помощи, и мы можем взломать дверь в его квартиру. Пойду за консьержем. У него наверняка есть второй ключ.
Когда через некоторое время они вошли в квартиру, то увидели, что она пуста. И никакой записки.
– Может, он пошутил над нами? – предположил Джек.
– Или ушел, чтобы сделать это в другом месте.
Вернувшись в машину, Аннабель передала по рации сообщение о Леонарде Кеттере, подозреваемом в намерении совершить самоубийство, и его приметы.
Они уже почти вернулись к себе в участок, когда по рации раздалось:
«Мы нашли то, что вы искали: код 10—84 в Стейтен-Айленд, повторяю: код 10—84 в Стейтен-Айленд, Бэй-стрит».
Код 10—84 означал, что найдено мертвое тело.
Аннабель записала адрес и сообщила диспетчеру, что они немедленно едут по указанному адресу.
«Форд» пересек Бруклин и въехал на гигантский мост Верразано.
– Когда вы уезжаете? – спросил Тайер, обгоняя грузовик.
– Ты имеешь в виду – на Мальдивы? В среду. А что? Ищешь место в моем чемодане?
– Вы счастливы?
Аннабель удивилась. Джек был не из тех, кто вмешивается в чужую личную жизнь. Он раздавал советы направо и налево, но никогда не позволял себе бестактности. Может быть, он… ревнует? С тех пор как они начали работать вместе, она много раз думала о Джеке, о том, какие чувства он к ней испытывает, но никогда не чувствовала никакого напряжения. Джек был внимателен к ней, но никогда не примерял роль соблазнителя. Со временем она к нему привыкла, и он стал для нее кем-то вроде старшего брата.
– Почему ты спрашиваешь?
– Я… Я волнуюсь, вот и все. Ты же знаешь, что в нашей профессии самый высокий процент разводов.
– Джек, успокойся. Мне достался лучший мужчина на свете. У него такой же график работы и такие же перепады настроения. Мы это знаем, и у нас все хорошо.
Тайер кивнул, глядя на дорогу, но Аннабель почувствовала, что ее ответ его не убедил. Черт возьми! Это ведь моя жизнь, и она касается только меня! – подумала она и решила не продолжать разговор.
Но уже через минуту добавила:
– Честно говоря, если бы я почувствовала, что у нас что-то пошло не так, я бы пошла на любые жертвы. Даже ушла бы с работы, если бы потребовалось.
– Боже милостивый! – сквозь зубы процедил Джек.
– Ты что, сделался верующим?
– Нет, просто я не могу этого понять, – задумчиво сказал он.
Аннабель сложила руки на груди и задумалась. Джек иногда вел себя как герой романа, которые он читал взахлеб. В такие моменты он начинал витиевато изъясняться и напускал на себя некоторую таинственность. И это раздражало.
