Бабье лето (сборник) - Мария Метлицкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Солнце уже вовсю раскочегарилось – и спрятаться негде. Села на бетонную тумбу, и тут ее окликнули – перед ней стоял немолодой и сильно помятый мужчина в серой кепке набекрень и курил папиросу.
– Далеко, красавица?
– В садик к сыну. В Пестово. А тебе-то что?
Он усмехнулся.
– Ну считай, тебе повезло! И я туда же. В деревню соседнюю. К матери еду. Не побрезгуешь – довезу.
– А денег сколько? – тихо спросила Нина.
Он махнул рукой.
– Да брось ты! Какие деньги? По дороге ведь. Даже крюк не надо делать. А вдвоем веселее!
«Куда там, веселее», – мрачно подумала Нина, усаживаясь в кабину старенького грузовичка.
Поехали! Нина, не чуя себя от счастья, предложила шоферу ватрушку. Он усмехнулся и согласился – с утра не поел, дела торопили.
– Вот сейчас купим молочка в магазине и устроим привал, – обрадовался он.
– И без привала хорошо, – строго оборвала его Нина. – В машине сжуешь! А мне торопиться надо. А то к тихому часу приеду. – А потом осторожно спросила: – А что же жена не покормила?
Он засмеялся.
– Да нет жены! Нет на меня желающих. Живу в общаге. Денег не густо. Да и кому я нужен?
Она удивилась.
– Как это «кому»? На вас, – подчеркнула, – желающие всегда найдутся.
Он не ответил, только чуть сдвинул брови и тут же спросил:
– А ты чего? Без мужа, в смысле? Или дрыхнуть дома оставила?
Нина дернула плечом.
– А нет его! Нет и не было. – И отвернулась к окну.
– Ну ты даешь! – развеселился шофер. – Нет и не было! А родила от кого? От святого духа?
– От хорошего человека, – строго оборвала разговор Нина.
Шофер понимающе кивнул и больше вопросов не задавал.
Ехали молча. Разговаривать почему-то совсем расхотелось. Нине было даже неловко – везет человек, денег не берет. А она как бука – насупилась и в окно смотрит.
– Давай в магазин, – наконец согласилась она. – Купим тебе молока.
Он повеселел и скоро подрулил к скособоченному сельскому магазинчику с громкой вывеской «Товары повседневного спроса». Вышел с двумя бутылками молока и бумажным свертком. Остановились на обочине и вошли в сухой и прозрачный молодой ельник. Шофер постелил на траву брезент, Нина достала ватрушки. Молоко было таким вкусным, таким настоящим, как только пила она в детстве, в деревне у папиной родни. Шофер развернул бумагу, там лежала нарезанная крупными ломтями вареная колбаса и кирпич серого, еще теплого, деревенского хлеба. Нина ела хлеб с колбасой, запивала молоком и смотрела на лес. Тоненько подвывали комары, жужжала повисшая в воздухе зеленоватая стрекоза, и пахло травой и еще чем-то лесным и свежим, почти совсем забытым, тоже из самого детства. Она закрыла глаза и подумала, что так хорошо ей не было давно. Просто сто лет назад, не меньше.
– Зовут-то тебя как? – насмешливо спросил шофер.
– Ниной.
– А меня Сергеем, – представился он.
– Как папу моего, – тихо сказала она.
– Поспишь? – спросил он. – Здесь, на траве? Я одеялко принесу из машины.
Нина испугалась и подхватилась, отряхивая юбку.
– Какое! Спешить надо, а то совсем…
Они сели в машину и двинулись дальше.
Она искоса посмотрела на нового знакомого – немолодой, весь лоб в морщинах. Веселый вроде, а нет, не веселый – усмешливый. Простой вроде, деревенский, а в душу не лезет. Не трепливый. И нос симпатичный – курносый слегка. И глаза хорошие – голубые, совсем светлые. И тоже грустные. И складка резкая у подбородка и губ.
Наконец подъехали к месту. Нина выскочила из машины и стала благодарить. Сергей отмахнулся.
– Сегодня назад?
– Сегодня. Вот сына повидаю, и назад. Дорога не близкая. Пока доберусь!
Он внимательно посмотрел на нее и бросил:
– Ну, бывай, попутчица! Веселого тебе свидания и крепкого здоровья. И не грусти! Все образуется.
Машина рванула с места и, подняв облако густой и сухой пыли, скрылась за поворотом.
Нина махнула рукой и пошла к деревянному забору, выкрашенному яркой голубой краской вырвиглаз, с надписью: «Детский сад «Ромашка»». К своему сыну! К любимому Котику! Скорее бы, скорее! Обнять, прижать к себе и уткнуться в белый, мягкий и пушистый затылок…
И нет больше на свете счастья!
Это ей было хорошо известно. Хорошо и наверняка.
Она дернула ручку калитки – та не поддавалась. Закрыто! Ну разумеется, закрыто. Она пошла вдоль забора и наконец увидела чуть отодвинутую доску. Оглядываясь, осторожно пролезла в узкую щель. Корпус детсада стоял в отдалении – большой, деревянный, с огромной открытой террасой. Она подошла к корпусу – тишина. Такая, что слышно жужжание мух. На раскладушке под деревом, накрывшись белым халатом, спала, раскинув руки, молодая женщина. Нина растерянно осмотрелась – никого. Детки, наверное, спят. И сморило воспитателей и нянечек. Она устало опустилась на пенек – надо ждать.
Тут воспитательница открыла глаза и резко села, сразу почуяв что-то незнакомое и чужое. Она посмотрела на Нину и нахмурилась.
– Вы кто? – резко спросила она. – Почему чужие на территории?
Нина смутилась.
– Господи, да какие чужие! Я – мама Котика Соловьева. В смысле – Костика.
– Понятно, – еще больше нахмурилась воспитательница. – Проникли, так сказать, незаконно! Для посещения существуют родительские дни. Вам это известно?
Нина, боясь расплакаться, быстро кивнула.
– Если все, знаете ли… – воспитательница встала с раскладушки и, смущаясь, надела халат. – Если все, знаете ли, будут являться, когда им заблагорассудится… Порядок есть порядок! Впущу вас – завтра приедут другие.
– Да как же так? – Нина наконец разревелась. – Как же так? Я так долго добиралась, везла вот… – Она растерянно кивнула на сумку. – Соскучилась так… что нету сил больше! Понимаете? Нету сил терпеть! – И она громко всхлипнула.
– Распущенность все это, – ответила воспитательница. – О себе думаете, а не о ребенке! И еще притащили тут! – Она кивнула на Нинин баул. – Не знаете, что нельзя? Их тут, между прочим, кормят. А вы как накормите! Нам потом от поноса лечить. И еще – от диатеза. Сладкого небось притащили?
Нина жалобно кивнула.
– И ватрушки вот…
– Вот именно! Ватрушки! – с жаром подхватила воспитательница. – Вот я и говорю – головой не думаете! Какой творог при такой жаре?
– Господи! – заверещала Нина. – А я-то и не подумала!
– Вот именно – не подумала, – еще больше нахмурилась воспитательница. – А думать-то, мамаша, надо! Вот потискаете сейчас, зацелуете. Ребенок расстроится – неделю будет в себя приходить. Ночами не спать, писаться начнет. А вам-то что? Вам ничего! Потешите душеньку – и домой! Дела свои устраивать. А нам – нам разбираться со всем этим! Со всеми этими соплями!
– Да какие дела устраивать? – Нина задохнулась от обиды и возмущения. – Нет у меня никаких дел, кроме Костика моего. Я ведь одна его ращу – без мужа и без родителей. Соскучилась просто – совсем нету сил. Вот неделю выдержала, и все… Первый раз мы с ним порознь, понимаете?
Воспитательница тяжело вздохнула и примирительно сказала:
– Ладно, хватит слезы лить. Пройди вон в спальню, там на третьей кроватке справа. Только обувь сними! – крикнула она вслед.
Нина, не чуя под собой ног от счастья, бросилась в дом. Скинула босоножки и прошла в спальню. Котик безмятежно, раскинув руки и приоткрыв рот, крепко спал. Нина присела на корточки и стала разглядывать сына. Погладить побоялась – вдруг разбужу! Котик был спокоен – никакой тревоги на мордочке. Заметила – чуть загорел, подрумянился. Волосики, и без того светлые, почти льняные, выгорели и стали еще светлей.
«Господи! Хорошенький-то какой! – умиленно подумала Нина. – Просто ангелочек, ей-богу!»
Мальчик, словно почувствовав ее взгляд, дернулся и открыл глаза.
– Мама? – удивился он. – А ты здесь?
Она осторожно взяла его на руки и вынесла из спальни. Погулять разрешили и покормить тоже – предупредили только: осторожно, без всяких там! Пошли на опушку в лес. Котик ел яблоко, закусывал печеньем и требовал конфет.
– Как тебе тут, сынок? – осторожно спросила Нина.
– Хорошо, мам. Вера Ивановна хорошая. Тамара Петровна тоже. Ну, не такая добрая… – Котик вздохнул. – Ну, тоже ничего. – Потом подумал и опять вздохнул. – А вот Лидия Васильевна… Не добрая, мам. Кричит на нас, ругается. Если обсикается кто – вообще орет.
Нина испугалась:
– Не бьет, сынок?
Котик посмотрел на нее удивленно:
– Бьет? Нет, мам, ты что! Кто ж ей разрешит!
Нина успокоилась и засмеялась. Потом прошлись по опушке, еще посидели, обнявшись, а потом Котик спросил:
– Мам! А ты когда домой поедешь?
Нина удивилась:
– Надоела тебе?
Он мотнул головой.
– Не-а, не надоела. Просто… Зарядка у нас вечером… Потом ноги мыть. Ну, и… С ребятами надо поиграть, понимаешь?
Нина кивнула.
– Соскучился? Ну, пойдем! Отведу тебя в группу.
Он вложил свою ладошку в ее руку и поспешил обратно. Было видно, что он уже там.
