Пятница 13-ое - Бетси Палмер

— Мы не справимся сами, — заговорила молчаливая до этого Сиси.

— Нам нужно обязательно, чтобы кто-нибудь помог, — поддержала подругу Пола.

— Вот видишь, папа, — сказала Мэги, — сколько людей тебя просит сделать небольшое одолжение. К тому же работать придется не тебе, а Рику. А ему не помешает сбросить лишний вес.

— Я прекрасно понимаю вас, ребята, — проговорил шериф, усмехаясь в густые пшеничные усы, — но самое большое, что я могу для вас сделать, это позвонить в соседний полицейский участок и пересказать им то, что вы говорили мне. А в ответ услышу то же, что я говорил вам.

Шериф уже снял трубку с телефона, но тут в разговор вмешался Томми.

— Шериф, вы, конечно, не волнуетесь за ребят, но я знаю, что произойдет. К ним придет страшный убийца Роджер. И снова будет кровавое месиво, потому что вы не послушались меня.

Мэги только сейчас заметила, что в кабинете отца за решеткой находится симпатичный молодой парень. Она отстранила Полу и подошла вплотную к решетке, разглядывая незнакомого ей молодого человека в меховой джинсовой куртке.

— Какой еще такой убийца Роджер? — недоуменно пожала плечами Мэги.

— Не подходи к нему, не подходи, дочка. Он псих! — закричал шериф и поднялся со своего места.

Но Мэги уже успела подойти и взяться руками за прутья решетки.

— Я не опасен, шериф, — возразил Томми.

— Да нет, он опасен, он псих, — убеждал дочку шериф.

— Нет, не верь ему, я не опасен, — повторял Томми, — а Роджер в самом деле, если твой отец будет продолжать сидеть в кабинете, придет к вам в детский лагерь.

— Ты имеешь в виду того самого Роджера, про которого столько писали два года назад в газетах? — удивилась Сиси.

— Да, это именно тот маньяк-убийца, — проговорил Томми, сдерживая волнение.

— Но его же, по-моему, убили? — вспомнила Пола.

— Да, убили, — задумчиво проговорил Томми, — но он ожил. Я со своим другом Джойсом вскрыл могилу, убедиться, что он мертв. И тогда убийца Роджер уничтожил моего лучшего друга. И сейчас он на свободе, он охотится за мной. Он меня ищет, чтобы прикончить. Так что, берегитесь.

Девушка с удивлением рассматривала парня. Она хотела ему верить. Но слова отца о том, что парень душевнобольной, сдерживали ее. Она попыталась улыбнуться Томми, но улыбка получилась вялой и ненастоящей. А вот Томми улыбнулся ей по-настоящему, широко и искренне. И девушка, в ответ на его улыбку, улыбнулась уже искренне. Их взгляды встретились. И какая-то искра пробежала между парнем и девушкой.

— Вот что, ребята, давайте уходите отсюда и не отвлекайте меня от работы. А этого парня не слушайте, он несет полную околесицу. Он вам сейчас задурит голову, и вы будете бояться каждого встречного и поперечного. Так что, уходите, уходите, не мешайте работать.

И шериф, взяв за плечи дочь, повернул ее к ребятам и оттолкнул от ограждения, за которым стоял Томми, уцепившись руками в толстые железные прутья.

— Почему мне нельзя говорить с кем я хочу?! — возмутилась Мэги.

— Дочка, я тебе сказал — этот парень опасен. И лучше бы ты со своими приятелями шла отсюда.

— А я не хочу, — Мэги остановилась на полдороге к двери. — Ты говоришь, этот парень опасен, а мне так он очень нравится. Он не столько опасен, сколько привлекателен.

Она довольно нахально посмотрела в глаза отцу. Но тот уже привык к тому, что дочь часто не слушается его, став достаточно взрослой.

Ребята так же шумно, как и вошли, вышли из кабинета. На прощание Мэги остановилась и помахала Томми рукой. Тот в ответ послал ей воздушный поцелуй. Шериф, увидев этот жест, разъяренно подбежал к ограждению. Но ограждение не только не давало Томми выйти в кабинет, но и не позволяло шерифу войти внутрь. Джексон прижался лицом к ограждению и зло прошипел:

— Послушай, парень, я сдержал свое слово, я не позвонил в психиатрическую клинику, чтобы они приехали и забрали тебя отсюда. Но я не хочу, чтобы какой-то проходимец пугал мою дочь страшными рассказами.

— Я не пугаю, — спокойно проговорил Томми, — и вы, шериф, еще пожалеете, что не послушались меня. Я предупредил вас. А теперь очередь за вами. Поступайте, как знаете. Но только помните — тут рядом детский лагерь. И если прольется детская кровь, то она будет на вашей совести.

Шериф повернулся к окну, и из-за спины показал ему большой сжатый кулак.

— Парень, сегодня мы вывезем тебя на машине за пределы нашего участка и там выпустим. Иди куда хочешь, рассказывай кому хочешь какие угодно страшные истории. Про маньяков-убийц, про оживших мертвецов, про раскопанные могилы. И меня это больше не будет касаться. — Шериф вынул из стенного шкафа уже знакомый Томми винчестер.

— А, черт, — зло выругался Томми и ударил кулаком в прутья решетки.

Томми нервно заходил по камере, а шериф с винчестером наперевес вышел из своего кабинета. Он все-таки подумал, что неплохо бы подъехать на кладбище и посмотреть: а вдруг в самом деле хоть какая-то доля правды в словах этого парня да есть.

Утром, едва первые лучи солнца осветили вершины деревьев, старый могильщик продрал глаза. Ему было не по себе. Его мутило от вчерашнего виски. Он прикинул и посчитал в уме, сколько стаканчиков успел опорожнить и где-то на девятом сбился.

Да, черт, изрядно мы вчера набрались, изрядно — старик тяжело поднялся, пошарил у кровати и нашел бутылку, в которой еще плескалась янтарная жидкость.

Он отвинтил пробку и жадно прильнул к горлышку. Несколько хороших глотков, и старик-могильщик снова был в норме. Он одернул подтяжки, поправил воротник полинялой ковбойской рубашки, сунул ноги в сапоги и пошел обходить кладбище. Кроме того, что он рыл ямы, он еще присматривал за могилами. Это он, стареющий Сэм, водил экскурсантов к могиле убийцы-маньяка Роджера. Это он брал с них небольшую мзду за такую достопримечательность. Он гордился тем, что именно на его кладбище покоится тело страшного маньяка.

— Хоть что-то, да приносит доход, — сам себе приговаривал старик, смешно семеня по извилистым дорожкам, среди замшелых каменных плит.

Он, как со старыми знакомыми, разговаривал с херувимами, с Божьей Матерью, с памятником сенатора, которого уже все забыли, с памятником конгрессмена, местного уроженца, принимавшего активное участие в отмене сухого закона. Старик с ужасом вспоминал те времена, когда невозможно было во всем округе достать хотя бы одну бутылочку виски. А ведь он с детства пристрастился к этому нехитрому напитку, и без него не мог представить свою жизнь. Без виски все вокруг казалось серым и неинтересным. Но стоило ему только хорошенько отхлебнуть из плоской фляжки, как весь мир расцветал яркими красками, как все вокруг начинало казаться праздничным и радостным. И старику хотелось жить, бродить по этому кладбищу, разговаривать, общаться с молчаливыми каменными плитами, с грустными памятниками.