Маяковский едет по Союзу - Павел Лавут

— Я считаю, что каждая последующая пьеса должна быть значительно лучше предыдущей.

В данном конкретном случае он имел в виду «Клопа» и «Баню». Эта же мысль подтверждается, когда он говорит о том, с какой предельной добросовестностью работал над каждым словом «Бани».

Таким образом, острота реакции на предвзятость тона некоторых рецензий, на диспуты с подчас топорными высказываниями, на совещание в редакции газеты, с тенденцией умалить достоинства пьесы усиливалась тем, что поэт сам «знал силу слов» своей последней пьесы.

Однажды под впечатлением очередной рецензии на «Баню» Маяковский стал рассуждать о принципах театральных отчетов вообще:

— Таких не должно быть! Как можно дать полезный, исчерпывающий отчет о спектакле или кинофильме после первого просмотра? Я считаю, не менее 2–3 раз, по крайней мере, надо смотреть постановку, чтоб попытаться сделать настоящий разбор. У нас же иногда газета спешит дать отчет о сегодняшнем вечернем спектакле, чуть ли не в завтрашнем утреннем номере, боясь, как бы конкурент не опередил. Почти безошибочно можно утверждать, что ничего путного из такой статьи не получится.

Действительно, вот какие отзывы появились в печати.

«Рабочая газета», например, писала:

«Фигуры сделаны в плане грубого шаржа и напоминают не живых людей, а размалеванных кукол.

То, что у Безыменского в „Выстреле“ является подлинной советской сатирой, здесь превращено в холодный и грубый гротеск, цинично искажая действительность.

Его „машина времени“ и „фосфорическая женщина“ — трескучая и холодная болтовня.

Утомительный, запутанный спектакль. Рабочему зрителю такая баня вряд ли придется по вкусу».

(Кстати, автор не упомянул о постановке и об исполнителях. А без этих компонентов не может быть рецензии о спектакле в целом).

В «Нашей газете» было напечатано:

«Пьеса для наших дней звучит несерьезно. Мейерхольд спасал чисто фельетонный текст Маяковского, интересный в чтении и бесцветный на сцене, особенно в исполнении мейерхольдовских актеров (исключение Штраух — Победоносиков). Спектакль — провал».

Явное противоречие. Если пьеса «звучит несерьезно», каким же образом текст — «интересный в чтении»? Рецензент то ли слушал пьесу в авторском исполнении, то ли читал ее в отрывках. Ясно одно: коли «интересна в чтении», значит, вина ложится не на автора. И хотя сложность и трудность воспроизведения «Бани» на сцене несомненна, ставил-то ее талантливый режиссер! Расценить этот спектакль как абсолютный провал уж никак нельзя.

Маяковский метался. Ничем иным, как повышенной нервозностью, не объяснишь его противоречивые высказывания,

На совещании в «Вечерней Москве» он заявил, что не считает «Баню» неудачей, наоборот, он оценивает как крупный успех театра эту постановку. Но главная вина за то, что пьеса частично «не доходит» до зрителя, лежит, по словам автора, на театре.

Артист Н. Мологин рассказывает о том, что Маяковский обвинил театр в искажении своей пьесы:

— Я считаю, что меня не поняли. Не поняли, откровенно говоря, не по моей только вине, а и по вине театров (московский и ленинградский. — П. Л.), которые не донесли всего, что я заложил в пьесу. И по вашей вине, товарищи актеры (из материалов музея Маяковского).

Из письма же к Л.Ю. Брик в Лондон мы узнаем несколько иное мнение Маяковского: «Мне, за исключением деталей, поправилась, по-моему, первая поставленная моя вещь. Прекрасен Штраух. Зрители до смешного поделились — одни говорят: никогда так не скучали; другие: никогда так не веселились. Что будут говорить и писать дальше — неведомо» (Письмо от 19 марте 1930 г. — В. Маяковский. Полн. собр. соч., т. 13, стр. 136–137).

Маяковский разобрался в некоторых ошибках Мейерхольда и однажды, достаточно сдержанно, высказал это: если бы сделали сцену по точным авторским ремаркам, мы достигли бы большего театрального эффекта.

А в 1936 году В.Э. Мейерхольд писал в «Советском искусстве»: «Когда я ставил его пьесы, я тоже не мог ему вполне соответствовать, я тоже не мог ему дать то, чего он от меня требовал. Маяковский строил свои пьесы, как до него никогда никто не строил».

Зарубцевать раны, нанесенные Маяковскому рецензентами, не могла даже выделявшаяся среди многих, в общем, положительная статья в «Правде» В. Попова-Дубовского (заведующий отделом литературы и искусства «Правды» (брат А.С. Серафимовича)), напечатанная, к сожалению, позднее других — лишь 8 апреля 1930 года. Автор кое-что критиковал, но в целом статья выглядела доброжелательной, объективной. Чувствовалось желание помочь разобраться в существе вопроса. Там есть такие места:

«Пьеса написана талантливым автором, поставлена талантливым режиссером в одном из культурных театров с особой тщательностью. Таким образом, мы имеем дело с серьезным театральным явлением, и это обязывает подойти к оценке его с необходимой объективностью»… «Эта политическая сатира остроумно, местами блестяще сделана. Здесь нащупана конкретная форма нового стиля, которая в дальнейшем будет модифицироваться в зависимости от материала, времени и обстановки. „Баня“ стоит на грани „обозрения“, но это не „обозрение“, а пьеса „циркового“ типа, который дает возможность создавать формы величайшей гибкости, способные вобрать в себя и ударно, весело, эмоционально-убедительно подавать разнообразный, живой материал нашей революционной эпохи. В этом основное значение последней пьесы В. Маяковского…» Статья заканчивалась таким рассуждением:

«Мейерхольд В. потратил на постановку „Бани“ много своей общепризнанной изобретательности. Ему удалось создать политический спектакль, в основу которого заложены принципы зрелищного массового искусства. Концентрация действия, плакатность, „упрощенность“ игры (а на самом деле очень сложная условность игры) — это есть нечто вновь найденное».

Возможно, воздействие автора на постановщика было бы интенсивнее, если б репетиции пьесы не совпали с тяжелой личной травмой — замужеством Татьяны Яковлевой. Ведь он хотел связать с ней свою судьбу!

В книге польского писателя Виктора Ворошильского (книга называется «Жизнь Маяковского») приводятся воспоминания Эльзы Триоле (французская писательница, сестра Л.Ю. Брик): «Когда Маяковский уехал а Россию, Татьяна вскоре вышла замуж. Я тогда написала Лиле: Татьяна вышла замуж, не говорите об этом Володе. Лиля всё мое письмо читала вслух и с разгона прочитала также и эти две фразы». Это было 23 января, в день отъезда Маяковского в Ленинград на просмотр «Бани».

Маяковский уехал из Парижа в апреле 1929 года, а Татьяна Яковлева вышла замуж 23 декабря того же года. Можно ли утверждать, что это было «скоро»?