Фронт без линии фронта - Ирина Александровна Дементьева

Увидев здесь же, среди встречающих, Лизхен, Николай молча кивнул Рябошапченко и пошел к механическому цеху.

Оболочка наполнителя и капсюль взрывателя были выполнены отлично. Рябошапченко подобрал и кусок угля, распилил его пополам и сделал углубление.

— Три дня! Всего три дня в нашем распоряжении… Успеть бы, Иван Александрович!

День прошел в осмотре двигателя «РВ-204» и в составлении дефектной ведомости.

Вечером, едва дождавшись времени, когда, по его расчетам, он мог застать Лопатто дома, Николай нанял извозчика и поехал на Мясоедскую.

Открыл ему дверь профессор.

Николай развязал пакет, сказав:

— Надеюсь, что рекламации не будет!

Лопатто взял в руки корпус наполнителя и капсюль, внимательно осмотрел их и улыбнулся:

— Золотые руки! Признаться, Николай Артурович, я питаю какую-то страсть к рабочим рукам умельца. Если бы не упорство моей жены, я поставил бы у себя в кабинете токарный станок…

— Эдуард Ксаверьевич, обстоятельства складываются так, что… Словом, эта «игрушка» необходима срочно…

— Какой тоннаж судна? — спросил профессор Лопатто.

— Около двух тысяч тонн…

Взвесив на руке оболочку наполнителя, профессор в раздумье сказал:

— Должно быть достаточно… — помолчав, Эдуард Ксаверьевич снова спросил: — Два дня можете подождать?

— Послезавтра в это время?

— Хорошо. Приходите послезавтра.

Лопатто проводил Николая в прихожую и запер за ним дверь.

Через день в шесть часов, захватив с собой портфель, Николай поехал на извозчике к Лопатто. Дверь ему открыл Эдуард Ксаверьевич и на его немой вопрос ответил:

— Ваш заказ выполнен, — добавил с усмешкой: — Думаю, рекламации не последует…

Профессор достал из ящика письменного стола сверток, перевязанный бечевкой.

— Вот вам «гостинец». Запас сырья в лаборатории оказался довольно значительным, можете заказывать детали.

— Профессор, я вам не буду говорить высокие слова благодарности. Большое спасибо…

— Не стоит…

— Задерживаться мне у вас с таким «гостинцем» не следует, да и ждет у подъезда извозчик…

— Понимаю.

Лопатто проводил его в прихожую и открыл дверь.

Приехав на завод, Николай направился прямо в механический к Рябошапченко. Лизхен не было, и они могли говорить свободно.

— Ты задержал с утренней смены Тихонина? — спросил Николай.

— Да. Поначалу парень полез в бутылку, но, когда я его познакомил с задачей, пришел в телячий восторг. Ушел обедать, вернется ровно к восьми.

Николай развернул сверток, внимательно осмотрел кусок угля и положил его на топливо возле печи. Кусок ничем не отличался от других, разве что был крупнее.

— Здесь мелочь со штыбом. На эсминце я видел отборный уголь. В бункере он не будет прыгать в глаза.

— Ты прав, Иван Александрович. Уберите его с глаз подальше. Теперь слушай: после ходовых испытаний эсминец возвращается в ковш и швартуется у третьего пирса. Технические эксперты проходят, так сказать для наведения глянца, в машинное отделение. Тихонин задерживается, спускается ниже и бросает взрывчатку в бункер. Ясно?

— Ясно, Николай Артурович. В общих чертах я Тихонина проинструктировал. Он будет в бушлате нараспашку, а взрывчатка под тельняшкой, заправленной в брюки…

— Не долго доставать?

— Почему? Выпростать тельняшку из-под ремня, и все!

— Ну, смотри. Тебе виднее. Парень волнуется?

— Он отчаянный. Для него чем опаснее, тем интересней. Он же романтик! Просил настоящего дела…

Время близилось к восьми.

Спрятав «гостинец» в топливо возле печи, они направились к третьему пирсу.

На «РВ-204» ждали только адмирала Цииба.

Здесь были: баурат Загнер, капитан Риш, шеф Купфер, профессор Вагнер и несколько незнакомых военных из «Зеетранспортштелле».

Прямо к пирсу подошел черный «хорх» адмирала.

Цииб вышел из машины и поднялся по трапу. Горнист на эсминце сыграл «захождение». Корветтен-капитан Фридрих фон Троттер отдал рапорт. На форстеньге подняли адмиральский флаг.

Члены комиссии, в том числе Гефт, взошли на корабль.

Трап убрали. Боцман объявил снятие со швартовов.

Медленно, отрабатывая левой машиной, эсминец отваливает носом от пирса. Отданы кормовые швартовые. На малых оборотах двух машин эсминец медленно, но со все нарастающим ходом, отлично лавируя в заводском ковше, выходит в открытое море. Машины работают безукоризненно.

Спустя минут тридцать на ходовой мостик вызвали Гефта.

Глядя на инженера, словно отчитывая за нерадивость, адмирал сказал:

— Ремонт выполнен отлично! Со стороны главного механика — никаких претензий! Я объявляю вам, герр инженер, благодарность и подаю рапорт командованию о награждении вас Железным крестом третьей степени за безупречную службу военно-морским силам Германии. — Цииб протягивает инженеру руку. — Еще раз благодарю вас! Хайль Гитлер!..

— Хайль Гитлер! — вскидывает руку Николай Артурович.

С поздравлениями к инженеру подходят баурат и Вагнер.

Совершая эволюцию, корабль разворачивается и идет к заводскому ковшу.

Из разговора с Вагнером Николай узнал, что эсминец доставит их к третьему пирсу и уйдет к главному причалу «Зеетранспортштелле», откуда с транспортом выйдет курсом на Севастополь ровно в полночь.

— Я бы хотел, господин майор, с комиссией технических экспертов в последний раз взглянуть на работу двигателей…

— Да, да, конечно. Это ваше право. Я сейчас договорюсь с корветтен-капитаном. — Загнер оставил их и поднялся на ходовой мостик.

Корабль подходит к пирсу.

Еще издали Гефт увидел Рябошапченко, Гнесианова, мастера Ляшенко и в бушлате нараспашку Васю Тихонина.

Эсминец ошвартовался у пирса. Подали трап. Комиссия заводских экспертов поднялась на корабль и вместе с Гефтом начала спускаться в машинное отделение. Последним шел Василий Тихонин; он спустился еще ниже, в котельное отделение. Здесь были два кочегара. Один из них смотрел иллюстрированный журнал, другой мылся из шланга забортной водой.

Тихонин поздоровался, но немцы не обратили на него внимания.

Парень достал из пачки сигарету, выбросил из топки уголек, прикуривая, поднял рубаху и незаметно выронил на горку топлива свою ношу. Но, вспомнив наставление Рябошапченко: «Подальше забрось, чтобы эсминец не подорвался у пирса!», Тихонин нагнулся, поднял кусок угля и швырнул его в дальний угол бункера.

Подан трап.

— Желаю отличного плавания! — прощаясь с корветтен-капитаном, сказал Гефт и спустился на пирс. Здесь он снова встретился с фрау Амалией фон Троттер. На этот раз она узнала его и поклонилась, одарив вежливой улыбкой.

Николай сел в «хорх» адмирала, который любезно предложил подвезти его на Дерибасовскую.

Совершенно обессиленный, он открыл дверь, не раздеваясь, лег на кровать и уснул мертвым сном, но ровно в двенадцать проснулся, сел и прислушался…

В это время на выполнение задания уходил «РВ-204». Утром Николай перехватил извозчика и поехал в «Стройнадзор».

«К баурату или его заместителю», — подумал он и, решив, постучал к Вагнеру.

— Какое несчастье!.. — встретил его в дверях Вагнер, обнял и усадил на диван. — Вы уже слышали?

— Нет. А что случилось? — внешне сохраняя спокойствие, спросил Гефт.

— Четырнадцатого в семнадцать часов пятьдесят семь минут на траверзе мыса Тарханкут взорвался эсминец «РВ-204». От детонации начали рваться боеприпасы на