Вагнер - Алексей Сидоров

Ницше сравнивал с «сверкающими ледниками альпийских гор» музыку «Зигфрида», когда герой будит Брунгильду поцелуем». Но вскоре после восторженных статей о своем друге — Ницше отвернулся от Вагнера, чтобы пойти своим путем.

Это расхождение настолько знаменательно, что на нем стоит остановиться. Ницше раньше боготворил Вагнера, хотя конечно не принимал его идей и теорий до конца; так антисемитские настроения Вагнера встретили в Ницше решительный протест. Но Ницше не мог примириться с тем, что Байрейт, эта высшая победа и увенчание идей и исканий Вагнера, остается все-таки только театром, ареной тщеславия, троном личного честолюбия Вагнера, играющего там роль царя и бога. Ницше как никто другой воспринял героическую динамику образа Зигфрида, его идею борьбы с торжествующим злом. Но стоило ли разрушать власть богов, чтобы на их место утверждать собственный авторитет? И Вагнер с его идеями стал представляться Ницше олицетворением лжи — перед самим собою, актерской маской — перед другими. Музыка Вагнера в восприятии позднего Ницше — это гипнотизирующее, давящее, уничтожающее нашу волю начало, нечто болезненное и ядовитое. Ницше пришел к требованиям «легкой окрыляющей неги» музыки, противопоставления музыкальным драмам Вагнера «Кармен» Бизе и в своем «бунте» против Вагнера вскрыл ряд существенных идейных и музыкальных его дефектов.

Между тем борьба за Байрейт продолжалась.

Вагнер еще из Италии посылает новый призыв «председателям Вагнеровых союзов» о создании нового «Патроната» вокруг Байрейта. Он предлагает баварскому правительству взять Байрейт в полную собственность. Осенью он предлагает прибывшим в Байрейт представителям союзов его имени программу создания школы певцов для своего театра… Эта школа, встреченная карикатурами и насмешками, оказалась неосуществимой. 8 декабря 1877 г. Вагнер официально сообщает об отказе от школы и о своих новых планах: больших «фестшпилей» в ближайшее время не будет, зато будет «Парсифаль», зато создан уже собственный печатный орган — «Байрейтские листы» под редакцией преданного Ганса Вольцогена. Для покрытия дефицита «Кольцо», предназначенное исключительно для одного Байрейта, разрешено Вагнером к постановкам в других оперных театрах… Вагнер теперь настолько знаменит, что его музыкальные драмы имеют всюду успех. Байрейт спасен ценою отказа от своего лучшего детища — «Кольца».

Но будет «Парсифаль»! Вагнер работает весь 1878 г. над композицией своей новой музыкальной драмы. Для «Байрейтских листов» он пишет ряд статей, резко полемизируя с «современностью», с вымышленными врагами и с врагами реальными, не только своими, но и врагами друзей. В 1879 г. опять заботы о деньгах. Как осуществить «Парсифаля», музыкальная композиция которого окончена 25 апреля 1879 г.? «Патронаты» собирают деньги очень медленно, в 1880 г. осуществить новую постановку не удается. В 1879 г. «Байрейтские листы» публикуют новые пять статей Вагнера. Он теперь не только сторонник идей нового искусства, но и нового жизненного обихода. Он ревностный вегетарианец, дарвинист, сторонник реакционной идеи «чистоты рас», в которую влился его антисемитизм. В этом он следует философствующему реакционеру, французскому писателю дипломату Гобино, с которым Вагнер познакомился в Риме в 1879 г. Гобино — автор многотомного исследования о «Неравенстве человеческих рас», один из предшественников философии «Заката Европы». Освальда Шпенглера. Здесь Вагнер опять приближается к современному нам немецкому фашизму, давшему псевдонаучную карикатуру на все идеи Вагнера.

Зимою 1879 г. Вагнер едет в Италию. Его силы начинают сдавать. Он живет в «вилле д’Агри» около Неаполя, возвращается в Германию только в конце октября 1880 г. К этому времени судьба Байрейта окончательно выясняется. Баварское правительство и его теперь уже явно полусумасшедший король пошли в конце концов ему навстречу. «Фестшпили» музыкальные торжества в Байрейте — взяты под покровительство и обеспечены финансовой гарантией. Для Байрейта и исключительно для него одного остается «Парсифаль»… 1 июня 1882 г. Вагнер в открытом письме на имя Фридриха Шена, пожертвовавшего 10 000 марок в фонд Байрейта, ставит новые задачи «патронатам», а именно собирать деньги для неимущих, желающих посетить Байрейт. Другое «распоряжение» по штабу своей армии Вагнер дает в письме к Вольцогену 13 марта 1882 г. «Байрейтские листы» должны превратиться в более широкий орган. «Вагнеровы союзы» и прежняя их интимная поддержка перестали быть актуальными. Эти союзы однако продолжали существовать. Они объединяли собой почти исключительно мелкобуржуазную интеллигенцию и содействовали в той или иной мере пропаганде музыки и театра. Герой знаменитого романа Ромена Роллана «Жан Кристоф» упоминает об их прогрессивном — или долженствовавшем быть таким — значении.

Годы 1880—81, и в известной мере последующие, заняты новыми большими работами Вагнера-теоретика. Он спешит, высказаться по ряду вопросов, волнующих и тревожащих его, пересматривает свое мировоззрение с начала до конца. Результатом являются статьи в «Байрейтских листах», написанные на тему «Религия и искусство». Все эти высказывания Вагнера подготовлены предшествующими его мыслями. Старость не угасила в нем ни былого темперамента, ни способности к широкому охвату тем. Эти статьи интересны не только как последняя установка Вагнера-мыслителя, в них воплотились идеи того времени, взгляды определенной классовой группы. Именно от них исходит то, что потом стали называть «идеей Байрейта», и что нашло себе наиболее полное выражение в трудах известного вагнерианца-пангерманиста X. С. Чемберлена, одного из тех, на котором лежит наибольшая ответственность за искажение облика Вагнера. Это идеи «регенерации». Мысли об единстве «всего сущего» (индийско-буддистская философия), жизнь как «школа страдания», понимаемая нашей волей чувство всеобщей потребности в «избавлении». Вагнер здесь снова возвращается к Шопенгауэру. От нею он берет учение о «моральном значении мира». Вместе с тем Вагнер приветствует и Дарвина, своеобразно понимая его эволюционную теорию как доказательство единства всего живого мира, как предлог распространения «сострадания» и на животных. Он, с одной стороны по-прежнему категорическим образом восстает против церковности, «застывшей в догматике», а с другой — с еще большей силой отрицает механический материализм Бюхнера и Молешотта. Единственно правильные пути человечества — это пересоздание человека изнутри. Здесь в какой-то степени встречается Вагнер с Львом Толстым, не любившим его музыки и не знавшим его теорий. Искусство во главе с музыкой остается для Вагнера вершиною человеческих достижений. В области политики он высказывается против Бисмарка, против войны с Францией, которую десять лет назад приветствовал в националистическом опьянении; выступает против «вооруженного мира». — «Не строить, а срывать крепости, не брать залоги будущей военной безопасности, а давать залоги будущей уверенности в мире».