Любовь и слава - Патриция Хэган

От страха глаза у Люка чуть было не вылезли из орбит. Он умоляюще сложил руки:

– Не убивай меня, Колтрейн. Я Китти ничего, ничего плохого не сделал. Клянусь!

– Ты знаешь, где она? – Тревис стукнул голову Тейта о стойку с такой силой, что тот чуть не упал. Тейт пытался протрезветь. – Китти здесь? Она в Виргиния-Сити? – кричал Тревис.

– Здесь, здесь! – задыхаясь, выдавил Тейт. – Я тебя к ней отведу. Я расскажу, что случилось, если ты пообещаешь, что отпустишь меня.

– Я тебя отпущу, ладно. – Тревис толкнул Тейта к двери. – Шагай быстрее, – крикнул он, идя вслед за Люком. – Но попробуешь что-нибудь выкинуть, считай себя мертвецом.

Все трое направились через весь салун к выходу. Впереди шагал грязный, опустившийся забулдыга, а за ним двое мужчин, высоких, с мрачными лицами. Толкнув расшатанные двери, они оказались в ночной мгле.

– Я знал, что когда-нибудь ты приедешь за ней, – говорил Люк, идя посередине темной улицы и то и дело оборачиваясь к Тревису. – Я знал, что рано или поздно ты во всем обвинишь меня. Мне не надо было ее увозить, я это знаю. Но Нэнси мне заплатила. Она сказала, что Китти преследует ее мужа. А мне до черта были нужны деньги. Именно по этой причине я так и поступил. Мне надо было бы сообразить, что Китти для такой жизни слишком хрупкая. Я знал, что ты приедешь. Но только ты должен помнить, что ты сказал: если я тебе покажу, где Китти, ты меня отпустишь.

– Быстрее веди меня к ней, Тейт, – мрачно произнес Тревис.

– Я это и делаю. Я тебя веду прямо к ней. Нам нужен фонарь. Я с собой не взял.

– Я достану фонарь, – сказал Сэм. Они проходили мимо гостиницы. Бачер вбежал в холл, схватил фонарь, висевший на стене, и тут же выскочил обратно, не обращая внимания на крики портье.

Они шли молча. Добравшись до окраины города, они свернули на узкую тропу, извивавшуюся среди кактусов и полыни.

– Отсюда не очень далеко, – сказал Тейт, слегка успокоившись. – Только ты помни, что обещал. Все было так, как я рассказал. Она как бы сдалась. Вела себя, словно была не в себе.

Люк остановился, чтобы перевести дух, и указал на кладбище. Деревянные кресты освещала луна.

– Она просто легла и умерла, – неровным голосом прошептал Тейт.

Ночную тишину пронзил дикий крик Тревиса:

– Ты врешь! Она не умерла! Она не могла умереть! – Крик перешел в рыдания.

Сэм шагнул к Тейту.

– Если ты врешь, Тейт, то пусть поможет мне Бог… – угрожающе произнес он.

– Да не вру я, не вру! – завопил Тейт. – Это точно здесь. Смотри. – Он побежал вперед и показал на небольшой холм перед грубо сколоченным деревянным крестом. – Видишь? Именно тут.

Сэм шел за ним следом, держа над головой фонарь. Он прочел вырезанные на деревянном кресте слова: «Китти Райт. Умерла 1 сентября 1869 г. Почивай в мире». Сэм рухнул на колени и безутешно зарыдал:

– О Боже! Только не Китти! О нет, нет, нет! – Он закрыл лицо руками, выронив фонарь.

Из темноты тихо вышел Тревис. Он двигался как лунатик, не спуская глаз с могилы.

– Ты только не сходи с ума, – пытаясь говорить как можно бодрее, предупредил Тейт. – Мне не надо было ее увозить. Я это понимаю. Но все было так, как я рассказал. Мне за это заплатила Нэнси. Она Китти всегда ненавидела. А я не скрываю, что всегда ее очень желал. Но я не имею никакого отношения к тому, что она умерла. И ни к чему тебе пытаться меня убить. Это Китти не вернет.

Тревис ударил Тейта по лицу с такой силой, что тот растянулся в грязи.

Люк поднял руки:

– Подожди-ка, Колтрейн. Ты ведь обещал, что, если я покажу тебе, где Китти, ты меня отпустишь.

– Я всегда держу свое слово, Тейт. – Тревис резко оттолкнул Люка и поставил ногу в сапоге ему на горло. – Я собираюсь тебя отпустить. Отпустить прямо в преисподнюю!

Сапог Колтрейна все сильнее и сильнее нажимал на горло Тейта. Люк, извиваясь, кричал, но его крик становился все слабее, пока не превратился в писк. Жизнь покидала тело Люка вместе с воздухом, который выдавливал из его горла Тревис.

В желтом свете фонаря эта сцена выглядела зловеще. Сэм Бачер молча наблюдал за всем происходившим, не дрогнув ни единым мускулом. Ему вспомнилось событие, которое случилось много раньше. Тогда Тревис убил Натана Коллинза, застрелившего Джона Райта, отца Китти. В тот раз Сэм оттащил Тревиса, но было уже слишком поздно. Теперь же у него подобного желания не возникало. Сожалел Сэм лишь об одном: что этого ничтожного ублюдка убивает Тревис, а не он.

Бачер с изумлением почувствовал на щеках горячие слезы. Ему еще ни разу не приходилось плакать. Смерть Китти потрясла его. Взглянув на Тревиса, Сэм увидел в его серых глазах полыхавшее пламя ярости.

– Подыхай, проклятый! – прошептал Колтрейн и еще сильнее вдавил сапог. – Подыхай именно так, потому что ты – последний подонок!

Сэм отвел взгляд и стал всматриваться в отдаленные огни города. Наконец проклятия Тревиса прекратились. Словно саван, над ними нависло молчание. Наверное, прошла вечность, прежде чем Тревис пробормотал:

– Он мертв. Он умер, и Китти тоже умерла. Мы не сумели приехать вовремя, Сэм.

Сэм кивнул. Он все так же смотрел вдаль.

– Все кончено. Мы можем ехать домой.

– Домой? – Тревис присел возле Сэма, обвил руками колени и горько засмеялся. – Где же у меня дом, Сэм? Мой дом похоронен здесь, вместе с Китти.

– У тебя есть сын. Он твой и Китти, – сурово произнес Сэм. – Ты ведь не можешь действовать сгоряча, друг. Она бы этого не одобрила.

Тревис долго молчал, и Сэм его не тревожил. Наконец Колтрейн глубоко вздохнул и поднял лицо к небу.

– Я ее всегда любил. И буду любить всю жизнь. Мне бы только хотелось… – Голос его дрогнул, голова упала на колени, а плечи ссутулились.

Сэм молча отошел в сторону и двинулся в направлении города. Нет, он ни разу не видел, как плачет Тревис. И не увидит никогда! Вот так быть рядом и молча наблюдать, как страдает друг, не будучи в силах помочь ему, он не мог.

Сейчас Тревис погружен в ад своих переживаний. Ему надо побыть одному. Только Господь знает, сколько времени продлится это испытание.

Глава 13

Голос доносился сквозь густой туман.

Тревис поднял голову и прищурился. Плечи у него дрогнули, он громко икнул, с трудом вглядываясь в говорившего. Голос был явно Тревису знаком. Кто же это? Он никак не мог сообразить.

– Тревис! Будь ты проклят, но из этого состояния надо выбираться. Ты же себя убиваешь!

Голос был очень сердитый. Тревис попытался улыбнуться. Но тут перед его глазами опять появился знакомый образ. Тот самый, при виде которого он каждый раз терял рассудок. Этот образ непрерывно плясал где-то в его мозгу, отчего Колтрейн сходил с ума. Это был образ Китти. Ее чувственные губы улыбались, а синие глаза сверкали. Кружась в танце, она протягивала к Тревису руки.