Загадка Николы Тесла - Генрих Эрлих

В Колорадо-Спрингс он въехал в легких сумерках. Возможно, поэтому он никак не мог найти нужную улицу. Крутился в соответствии с присланным планом на самой окраине города, у подошвы Скалистых гор, вглядывался в названия улиц и находил все, кроме нужной. На одной из улиц был припаркован небесно-голубой «Кадиллак», но Саров это не заметил, не захотел замечать. В третий раз приехав на один и тот же перекресток, Саров не выдержал, вылез из машины и обратился к пожилому веспу,[1] выгуливающему на поводке небольшую собаку:

— Добрый вечер! Славный вечерок для прогулки с собакой! Не подскажете, как проехать к Эрлич-стрит?

Мужчина широко улыбнулся в ответ.

— Добрый вечер! Действительно славный вечерок! А что касается вашего вопроса, к сожалению, ничем помочь не могу. Никогда не слышал о такой улице. Извините.

Саров чертыхнулся про себя — что за глупый розыгрыш! — стараясь сохранять приветливую улыбку на лице. Вдруг мужчина хлопнул себя свободной рукой по лбу и рассмеялся.

— Что я говорю! Ведь вам, наверно, нужна Эрлих-стрит?

Буква «х» прозвучала неожиданно мягко, но все же не настолько, чтобы сделать название улицы неузнаваемой, так показалось Сарову. Но он лишь согласно кивнул головой.

— Да вот же она! — мужчина показал рукой на указатель, на котором готическими буквами было выведено: Ehrlich st.

— Действительно, Эрлич, — сказал Саров, — как же я не заметил? Это, наверно, из-за шрифта.

— Нет-нет, «Эрлих», — повторил мужчина, — немецкое слово, означает: честный. А улица, если быть совсем точным, называется Эрлихштрассе. Тут раньше много немцев жило. Да и сейчас живут.

«Выходит: Честная улица, — подумал Саров. — Что ж, посмотрим, какая она честная».

— Спасибо. — сказал он мужчине, улыбаясь, — вы мне очень помогли.

— Не стоит благодарности, — ответил тот. — Вы, наверно, к Сэму? — и, не дожидаясь ответа: — Четвертый дом по правой стороне. Сэм — славный парень!

Они были славными парнями, и Сэм, и тот мужчина, выгуливавший собаку. И наверняка немало покуролесили вместе, лет эдак пятьдесят назад. А заводилой у них был, несомненно, Сэм, он все же был постарше лет на пять. Так думал Саров, сидя за столом с Сэмом, и в который раз окидывая взглядом его кряжистую фигуру, большие руки с набухшими сосудами, широкое, чуть простоватое лицо, на фоне которого глаза, поблескивающие из-под нависших бровей, казались особенно хитрыми и проницательными. Но в настоящий момент глаза поблескивали все же не от хитрости, а от виски.

— Отличный напиток! — сказал Саров, беря в руки квадратную бутылку с залитым красным пластиком длинным горлом и разглядывая надпись. — Надо же, американское!

— Мэйкерс марк, — удовлетворенно сказал Сэм, — его еще поискать!

— Запомню!

— А то! — воскликнул Сэм и налил еще по одной щедрой порции.

Сэм Шитовски принял его радушно и сразу потащил за стол, предложив отложить осмотр музея-лаборатории до завтрашнего утра. Саров только и успел разглядеть, что за домом тянулось длинное, недавно отремонтированное здание без окон, напоминавшее сельский амбар из полузабытого советско-колхозного прошлого. Наверно, это и был музей. Лаборатория Теслы в Колорадо-Спрингс тоже располагалась в амбаре, отметил про себя Саров. Такое начало ему понравилось, это прибавляло достоверности. Сэм тоже был настоящим, настоящим старым электромехаником, как он себя отрекомендовал, настоящим энтузиастом — глаза горят, говорить о Тесле может часами. Собственно, только о Тесле он и говорил, даже не потрудившись «прощупать» Сарова, как будто заранее знал о нем все.

— А знаете ли вы, молодой человек, об эксперименте «Филадельфия»? — патетически спросил Сэм, воздев вверх руку с торчащим указательным пальцем.

Саров, конечно, знал. Но он знал также и то, что человеку, вздымающему вверх руку с торчащим указательным пальцем, надо обязательно дать возможность рассказать его историю, какой бы длинной она ни оказалась, и, не прерывая его, лишь ахать от изумления в положенных местах.

— Что-то слышал краем уха или фильм видел, — как можно небрежнее сказал он, — но ведь это, если не ошибаюсь, было после смерти Теслы.

— После ухода Теслы, — поправил ее Сэм, строго насупив брови. — А так все верно. При Тесле такого эксперимента и не могло быть, а если бы он все же состоялся, то без катастрофических последствий. Каких последствий? Чтобы понять это, надо вернуться на несколько лет назад. Последние годы жизни Тесла был вынужден работать по заказу военных ведомств. Он ненавидел войну, но человечество упорно заваривало кровавую кашу, и Тесла, будучи не в силах предотвратить войну, старался хотя бы уменьшить возможный ущерб. (Чувствовалось, что Сэм далеко не в первый раз рассказывает эту историю, она оттачивалась годами, утрачивая непосредственность живого рассказа и приобретая литературные черты, черты весьма посредственные.) После относительной неудачи со своим изобретением, раздутым безответственными журналистами под принципиально неверным названием «лучи смерти», неудачи, заключающейся в том, что это оборонительное оружие слишком легко превращалось в оружие уничтожения, Тесла занялся созданием системы, позволяющей сделать военные объекты и военную технику, такую, как корабли и самолеты, невидимой, невидимой для начала для радаров.

Саров чутко уловил рассчитанную паузу и послушно ахнул:

— Технология «Стелс!»

— Точно! — Сэм с удовлетворением принял отбитую подачу и продолжил: — Она, родимая! Вон когда еще создана была! — И тут же скатился в накатанную колею рассказа: — Так как заказ исходил от военно-морских сил, то Тесла сосредоточился на военных кораблях. Он предложил создавать вокруг кораблей с помощью сильных магнитных генераторов мощное поле, способное менять направление пучка света локаторов, создавая тем самым иллюзию пустого пространства. Тесла провел все необходимые расчеты и даже создал магнитные генераторы необходимой мощности. По слухам, он даже провел некоторые предварительные испытания системы, в ходе которых выявились неожиданные эффекты. Тесла никогда не обнародовал промежуточные результаты своих экспериментов, никто даже не знал точно, какие эксперименты он проводил, вот и тут — сплошная тайна. Известно лишь, что он неожиданно прекратил свои работы по проекту. На недоуменные вопросы военных заказчиков он отвечал, что не может взять на себя ответственность за людей, которые будут принимать участив в эксперименте, что это может оказаться для них слишком опасным, что события могут достигнуть определенной точки, за которой — полная непредсказуемость. Он не сказал — неизвестность, он сказал — непредсказуемость, это — разные вещи.