Соблазни меня в сумерках - Клейпас Лиза

 – Что там написано? – нетерпеливо спросила миссис Пенниуистл, а служащие, находившиеся в главной конторе, навострили уши.

 – Они не вернутся до конца месяца, – сообщил Джейк с озадаченным видом.

Губы экономки тронула задумчивая улыбка.

 – Благослови ее Господи. Она это сделала.

 – Что?

Прежде чем экономка успела ответить, к ним бочком подобрался пожилой консьерж и спросил приглушенным тоном:

 – Миссис Пенниуистл, я невольно подслушал ваш разговор... Как я понял, мистер Ратледж взял отпуск?

 – Нет, мистер Лафтон, – отозвалась она с заразительной усмешкой. – У него медовый месяц.

Глава 23

В следующие дни Гарри узнал немало интересного о своей жене и ее родственниках. Хатауэи были удивительной компанией индивидуалистов, живых и находчивых, с неиссякаемой жаждой претворять в жизнь любые идеи, приходившие им в голову. Несмотря на споры, насмешки и подначки, они относились друг к другу с природной добротой и уважением.

В Рамзи-Хуасе присутствовала какая-то магия. Это был удобный, ухоженный дом, с добротной мебелью, толстыми коврами и стопками книг повсюду... но не это создавало его уникальную атмосферу. Перешагнув порог, посетитель ощущал нечто неуловимое, но животворящее, как солнечный свет. Нечто, что всегда ускользало от Гарри.

Постепенно до него начало доходить, что это любовь.

На второй день после прибытия Гарри в Гемпшир Лео показал ему поместье. Они отправились верхом, заезжая на фермы, где Лео обсуждал дела с арендаторами и работниками. Он со знанием дела говорил о погоде, почве и урожае, демонстрируя осведомленность, которой Гарри от него не ожидал.

В Лондоне Лео играл роль неприкаянного повесы, доведенную до совершенства. В деревне, однако, маска безразличия спадала с его лица. Было ясно, что он любит свою семью, которая жила и трудилась в поместье, и намерен сделать хозяйство процветающим. Он спроектировал хитроумную систему каналов, подводивших воду от близлежащей реки, облегчив жизнь многим арендаторам. Он делал все, что в его силах, чтобы внедрить передовые способы земледелия, и пытался убедить арендаторов сеять новые сорта пшеницы, выведенные в Брайтоне, которые давали более высокие урожаи.

 – Здешний народ медленно привыкает к переменам, – посетовал Лео, обращаясь к Гарри. – Многие по-прежнему настаивают на использовании серпа и косы вместо молотилки. – Он усмехнулся. – Я говорил им, что девятнадцатый век кончится раньше, чем они решатся принять в нем участие.

Гарри пришло в голову, что Хатауэи добились успехов в ведении хозяйства не вопреки своему неаристократическому происхождению, а благодаря ему. Их не связывали обычаи и традиции. У них не было возражений вроде «так всегда делалось». Они относились к управлению поместьем как к деловому и научному предприятию, потому что не знали других подходов.

Лео показал Гарри лесной склад, где все работы по очистке стволов осуществлялись вручную. Массивные бревна переносились на плечах или с помощью крючьев, что создавало бесчисленные возможности для травм.

После ужина Гарри набросал несколько чертежей по оснащению склада механизмами, предназначенными для перемещения бревен. Механизмы обошлись бы относительно недорого и позволили бы повысить производительность труда и безопасность работников. Меррипен и Лео сразу загорелись этой идеей.

 – Очень умно с твоей стороны предложить эти усовершенствования, – сказала Поппи позже, когда они вернулись в домик привратника на ночь. – Меррипен очень заинтересовался.

Гарри небрежно пожал плечами, расстегнув пуговицы ее платья на спине, помогая ей вытащить руки из рукавов.

 – Я всего лишь указал несколько очевидных улучшений, которые они могли бы произвести.

 – То, что очевидно для тебя, – возразила Поппи, – вовсе не очевидно для остальных, Гарри. – Выскользнув из платья, она повернулась к нему с удовлетворенной улыбкой. – Я очень рада, что мои близкие получили возможность узнать тебя лучше. Они начинают испытывать к тебе симпатию. Ты был очень мил, без тени снисходительности и не устраивал шума по таким пустякам, как появление ежа на твоем стуле.

 – Я не настолько глуп, чтобы конкурировать с Медузой из-за стула, – сказал он, заставив ее рассмеяться. – Мне нравится твоя семья, – добавил он, расстегивая крючки ее корсета и постепенно высвобождая ее из паутины ткани и планок. – Наблюдение за тобой в их окружении помогает мне лучше понять тебя.

Корсет упал на пол, отброшенный его рукой. Поппи стояла перед ним в одной сорочке и панталонах, вспыхнув под его пристальным взглядом.

Неопределенная улыбка пересекла ее лицо.

 – И что ты понял относительно меня?

Гарри спустил бретельку с ее плеча и провел по нему ладонью в медленной ласке.

 – Что тебе свойственно сильно привязываться к окружающим. – Он спустил вниз вторую бретельку и почувствовал, как ее пронзила дрожь. – Что ты чувствительна, предана своим близким и что тебе необходимо чувствовать себя в безопасности.

Он притянул ее к себе, обхватив руками, и она со вздохом прильнула к нему.

 – Я намерен заниматься с тобой любовью всю ночь, Поппи, – промолвил он, уткнувшись лицом в изгиб ее шеи. – В первый раз ты можешь ничего не опасаться. Но во второй раз я буду чуточку порочным... и тебе это понравится даже больше. А в третий раз... – Он улыбнулся, услышав, как у нее перехватило дыхание. – В третий раз я собираюсь делать такие вещи, что ты сгоришь от стыда, вспоминая их на следующее утро. – Он нежно поцеловал ее. – И это понравится тебе больше всего.

* * *

Поппи не могла понять настроение Гарри, дьявольское и в то же время нежное, когда он раздевал ее. Он опустил ее на постель, так что ее ноги свисали с кровати, и встал между ними, неспешно снимая рубашку. Под его взглядом Поппи покраснела и попыталась прикрыться руками.

Усмехнувшись, Гарри отвел ее руки.

 – Любимая, если бы только ты знала, какое наслаждение мне доставляет смотреть на тебя. – Он приник к ее губам в поцелуе, заставив приоткрыть рот и впустить его язык внутрь. Упругие волоски на его груди щекотали маковки ее грудей, и Поппи застонала от этой нежной и настойчивой ласки.

Его губы скользнули вниз, проложив дорожку поцелуев по ее шее и груди. Втянув в рот ее сосок, он принялся дразнить его языком, одновременно пощипывая другой сосок пальцами. Ноги Поппи непроизвольно согнулись в коленях, и она попыталась притянуть его к себе. Но он опустился на колени, схватив ее за бедра, и она ощутила прикосновение его губ к ее сокровенной плоти.

Поппи вздрогнула. Каждый ее мускул трепетал от этой изысканной пытки. Глаза закрылись, воздух прерывисто вырывался из груди. Его язык вошел и задержался на долгий мучительный момент.

 – Пожалуйста, – прошептала она. – Пожалуйста, Гарри.

Он встал, и Поппи услышала шорох снимаемой одежды. Затем последовало жаркое давление у входа в ее тело, и Поппи облегченно выдохнула, принимая его в себя. Она чувствовала себя восхитительно заполненной и пошевелила бедрами, пытаясь принять его еще глубже. Гарри начал размеренно двигаться, возбуждая ее каждым своим движением.

Ощущения нарастали. Распахнув глаза, Поппи увидела над собой его покрытое испариной лицо. Он наблюдал за ней, упиваясь ее наслаждением, а когда она вскрикнула, приник к ее губам, поглотив ее беспомощный возглас. Когда последние содрогания улеглись, Гарри перекатился на бок и заключил ее в объятия. Обессиленные и удовлетворенные, они ненадолго задремали.

Спустя некоторое время Поппи сонно встрепенулась, с удивлением отметив, что он все еще возбужден. Гарри поцеловал ее и сел, а потом осторожно притянул ее голову к себе на колени.

 – Оближи его, – шепнул он. Губы Поппи осторожно сомкнулись вокруг пульсирующей головки, скользнули вниз, насколько это было возможно, и снова поднялись. Заинтригованная, она ласкала шелковистую твердость, облизывая ее как кошка.