Пляска змей (СИ) - Боровски Марк

— А меня Ева зовут. — Представилась я.

— Давно ты здесь, Ева? — Спросил Игорь.

— С самого начала. Григорович переехал в эту клинику пару месяцев назад, и я вместе с ним, и еще несколько пациентов. Старая клиника была куда меньше и хуже этой. И там меня на прогулки не выпускали. Ну, впрочем, первое время я и ходить то не могла…

— Клиника? — Игорь хмыкнул. — Нет… это что-то вроде тюрьмы. Какая же это клиника?

— Нет… — Возразила я. — Доктор Григорович не только… Кроме всего прочего, он помогает людям. И вас он сможет исцелить, что бы вас не тревожило.

— Но мы ничем не больны. — Игорь нахмурился.

Не зная, что ему ответить, я посмотрела на девушку, и заметила на ее запястье множество разноцветных тканевых браслетов.

— Красивые браслеты.

— Спасибо. — Девушка улыбнулась. — Каждый из них я покупала себе в очередном городе, в котором мы с Игорем оказывались, а некоторые сделала сама. — Она наклонилась к земле и подняла один из наполовину высохших ореховых листьев. — Хорошо бы кленовые листья. Я люблю кленовые листья, а тут одни ореховые, и усохли уже почти… Впрочем… осень ведь. Мы с Игорем любим осень и зиму. Но летом путешествовать легче.

— Вы путешествовали?

— Ага. — Подтвердила девушка. — Наши родители уже давно махнули на нас рукой, и мы путешествовали, автостопом, электричками и даже автобусами, если на автобусы были деньги. Иногда, конечно, приходилось и пешком идти… В городах мы зарабатывали музыкой. Играли на площадях и в подземных переходах, я на флейте а Игорь на гитаре. Все было хорошо, пока те вояки не прихватили нас и не доставили сюда. — Виктория затравлено огляделась. — Странное место, и жуткое. Наверное, мы добродились, и теперь над нами будут проводить эксперименты.

— То есть, вы бродяжничали. Я правильно поняла?

— Да. И что в этом такого?! — Девушка так забавно возмутилась, что я не могла не улыбнуться. — Мы жили, как хотели! Мы были счастливы! Но злая судьба занесла нас сюда…

— Не самое плохое место…

— Да нет же! — Воскликнул вдруг Игорь. — Может быть для тебя, Ева, и не самое плохое. Но для нас… Этот самолет в клетке очень символичен. Мы также как и он не можем вылететь из этого желтого удушающего колодца, вернуться к степям, дорогам, городам, музыке… Но, мы сломаем эти прутья.

Он так уверен в себе, этот Игорь. Он обещает сломать прутья. Да только как он собирается это сделать? Смутное, не оформившееся беспокойство зародилось в моей душе… Лишь бы эти двое не сотворили чего-нибудь! Нужно сообщить Линде, чтобы она сказала Габриэлю приглядывать за ними.

Прекрасные бродяги… Они хоть и обеспокоили меня, но после этого разговора я почти влюбилась в них… Изумрудные глаза Игоря, и персиковые волосы Виктории… Вечером, лежа на постели в своей палате, я представляла себе их. И мне было так сладко и так радостно… Мне казалось, что жизнь моя заиграла новыми красками. Но… надолго ли это? И стоит ли окунаться в эти чувства с головой? Линда ведь уже преподала мне урок. Но, сколько еще уроков я должна получить, прежде, чем окончательно разберусь в этой жизни? Неисчислимое количество… Так мне казалось.

Глава 17. Воспоминания красной змеи. Часть 2

1

Все последующие дни снова были серыми и холодными. По утрам, на редких пучках пожухшей травы, и ветвях ореховых деревьев, уже полностью лишенных листьев, я видела серебро инея. Все дальше от лета, все ближе к зиме, в холодную неизвестность. Но я надеялась, что когда выпадет снег, снеговика я буду лепить не одна…

Игорь и Виктория… Невозможно было не думать о них. Эти двое прочно засели в моей голове. Размышляя о своих новых знакомых, я неизменно чувствовала сладкий трепет в груди… Но и боялась того, что они могут совершить.

Игорь сказал, что сломает прутья этой клетки. И что же он намерен делать? Что, они оба намерены делать? Лишь бы не натворили каких-нибудь глупостей. Мои милые прекрасные бродяги! Свыкнетесь с вашей новой реальностью, и не совершайте глупостей. Останьтесь, пожалуйста, со мной…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Линде, я так ничего и не сказала. Не сказала потому, что очень боялась потерять их. Ведь из-за моего донесения, их могли отделить от меня, и поместить в более строгие условия содержания. А я не хотела расставаться с теми, кого только-только обрела. Ведь… ведь пока мой поцелуй еще не нес смерти, я надеялась поцеловать хоть кого-нибудь из них. Даже без надежды на что-то большее. Просто поцеловать, ощутить тепло чьих-то губ, почувствовать наконец это тепло не только кожей, но и ноющей душой…

Однажды, во внутреннем дворе, я стояла под тем самым ореховым деревом, на ветви которого видела жуткую фигуру повешенного. Я стояла, рассматривая темный след на ветке, глубокую потертость, которую вполне могла бы оставить веревка… Это точно след от веревки, но… он слишком старый. Ему наверняка больше нескольких лет, а ведь висельника я видела совсем недавно… Значит, туман являет призраков? Он ведь показал Линде ее умершую мать…

Следовательно, когда-то кто-то повесился в этом желтом каменном колодце, на этом вот самом дереве, под которым я стою сейчас… Жутковато, и интересно…

Я услышала за спиной шаги, и обернулась. Это были они, мои любимые бродяги. Но правда сегодня, что Игорь, что Виктория, выглядели оба из рук вон плохо…

Игорь был мрачен и бледен. Виктория судорожно обнимала сама себя руками. Весь ее загар уже давно сошел, уступив место нездоровой землистости, которая прочно обосновалась на ее лице.

И глаза у них у обоих потускнели. В них не было былого света…

Но все же, Вика улыбнулась взглянув на меня.

— Привет, Ева. — Она помахала мне рукой.

— Привет. — Я подошла к ним ближе. — Выглядишь, честно говоря, немножко скверно, Вика.

Девушка отмахнулась.

— Ой, ты бы себя видела. — Потом она попыталась рассмеяться, и… не смогла. Я отчетливо видела, что она хотела засмеяться, но что-то ее словно прервало. — Он продолжает мучать меня. — Она вздрогнула. — Доктор Григорович! Он… Я даже не знаю, что он делает. Он вводит меня с помощью наркоза в глубокий сон… А просыпаюсь я уже в палате, и все тело у меня жутко ноет. Но нигде нет никаких ран, шрамов, ничего подобного. И все же он что-то делает! Но, я думаю, совсем скоро и до скальпеля дело дойдет.

Дрожащими руками она подняла сухие листья с земли и принялась мять их в ладони…

Тут в разговор вступил Игорь:

— Григорович мной не занимается. Он отдал меня этой… Линде. Своей ненаглядной доченьке. Но дочь ничуть не лучше отца. Она мила и вежлива, но под всем этим скрывается все тот же доктор Григорович, только в юбке. Она пока совсем не мучала меня, лишь обследовала. Но я по глазам ее вижу, что будет мучать… У нее глаза, точь в точь, как у отца. Но…мы вскоре сломаем прутья этой клетки.

На лбу его уже не было серо-зеленой ленты, и черты лица растеряли былую мягкость.

Внезапно, Виктория рассмеялась. Она все же смогла! И за этим смехом я увидела ее прежнюю. Я увидела ее такой, какой она была в первый день нашей встречи. Смотря на нее Игорь тоже улыбнулся. Теперь, и он был прежний. Все те же изумрудные ласковые глаза…

— Мы очень мало о тебе знаем, Ева. Но лично я тебе доверяю. Я не знаю, у тебя лицо такое, что тебе хочется доверять. Может ты и не знала, но ты обладаешь способностью притягивать людей. Ты и нас с Игорем притянула. Ты понравилась нам обоим.

От волнения у меня даже дыхание сперло.

— Понравилась? — Глупо переспросила я. — Это… это здорово. Правда! Вы мне тоже очень нравитесь! Вы оба такие славные!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты ведь тоже здесь не по своей воле. — Тихо вымолвил Игорь. — Мы с тобой товарищи по несчастью.

— В этом месте так много боли, серости, тоски, безысходности. — Вновь заговорила Вика. — И так мало любви. Но если вокруг нет любви, создай ее себе сам… Любовь очень важна, любовь бесценна, любовь, это то, ради чего стоит жить, и то, что помогает жить правильно. Любовь должна присутствовать везде и во всем… Любовь должна быть… — Она робко взглянула мне в глаза. — Приходи сегодня ночью ко мне в палату, Ева. Там и Игорь будет. Мы… он не против, и я только за. Мы победим этот морок своей любовью. Я, правда не знаю, как ты к такому отнесешься…