Перерожденный грех (ЛП) - Ларисса Айон

— Ты никуда не пойдешь, — произнес он, натягивая штаны.

— Что, прости?

— То, что я сказал. — Он надел фланелевую рубашку. — Ты собиралась мне рассказать? Если бы в Эгиде не узнали твой маленький секрет, ты бы разыскала меня, чтобы сообщить, что я обрюхатил тебя?

Упрямый огонек в ее глазах послужил ему ответом.

— Ты и не собиралась мне рассказывать, — прорычал он.

— О, да ладно, — усмехнулась она. — Не изображай тут из себя жертву. Ты шантажом заставил меня с тобой трахаться, а потом ушел не оглядываясь. Ты даже не спросил моего имени.

Это потому, что он слышал, как ее называли по имени, так что ему незачем было ее спрашивать… но да, он был довольно немногословен.

— А ты собиралась попросить мой номер телефона? Договориться о свидании? Потому что ты тоже меня ни о чем не спрашивала.

— Ты не дал мне ни малейшего шанса! Ты просто оделся и ушел, прежде, чем я сумела отыскать свое нижнее белье. И ты не обернулся, и не произнес что-то типа: "Эй, если ты вдруг забеременеешь, я был бы не прочь узнать об этом".

— Ну, сейчас я знаю.

— И? Ты намерен жениться на мне? — Ядовитым сарказмом было пропитано каждое ее слово. — Взять меня к себе и оборудовать детскую?

Брак? Детская? У него была аллергия на эти слова. Он и до Улы был не способен размышлять о чем-либо подобном, а после того как ее убили, подобные желания умерли вместе с нею. В тот день он просто обезумел, и гнев стал его единственным спутником.

— Да, — произнесла она горько. — Как я и предполагала. Я сказала потому, что мне нужна помощь, но ни на что больше я не претендую в отношении тебя.

— Это мой ребенок, — прорычал он. — Ты не заберешь его у меня.

— Посмотрим, — выплюнула она. — Я как-то не рассчитывала на подобный разворот событий. Ребенок не вещь. И тот факт, что он от тебя, еще не делает тебя родителем. Мой отец относился ко мне как к собственности, затем Эгида. Я не позволю, чтобы к моему ребенку относились подобным образом. Уж лучше не иметь вообще никакого отца, чем иметь никудышного.

Она и раньше упомянула своего отца, но ни с такой обидой, и подозрение расцвело у него внутри.

— Это он сдал тебя Эгиде.

— Да. — Она моргнула, и Люк подумал, что она пытается смахнуть слезы. — Я надеюсь, что он пытался помочь мне. Он слышал, что в ПС-Х велись разработки вакцины.

— Но Эгида открыла на тебя охоту.

Она кивнула.

— Я ощущала себя преданной. Словно меня посчитали шпионом.

Да, Люк мог себе представить, что организации тысячелетиями охотившаяся на сверхъестественных существ трудно было представить, что оборотень работал на них из чистых побуждений, вряд ли они в это поверили.

— Я защищу тебя, но тебе придется остаться со мной. Никаких побегов.

Она немного поколебалась, но когда он коснулся ее, она отстранилась от него.

— Это просто утреннее недомогание, — произнесла она, затем откашлялась. — Если я останусь, нам следует обсудить это.

Люк направился к лестнице.

— Обсудим. — Когда он сам немного разберется во всем этом.

— Чем быстрее, тем лучше. Поскольку кроме беременности, существует еще и вирус, и члены Эгиды идут за мною по пятам.

— Я знаю.

— Но?

Христос, этот парень способен хоть на небольшое перемирие?

— Но я не готов к разговору.

Внезапно она оказалась прямо перед ним, и глаза ее полыхали гневом.

— Это скверно. Есть вещи, от которых тебе не удастся сбежать.

Сбежать. Он ни от чего не собирался убегать, он только взял тайм аут. Перед этим, хотя…

— Я не трус, — проворчал он.

— Серьезно? Поскольку я и не догадывалась, что побег от всех тех женщин, с которыми ты переспал является признаком доблести. Или я не права? Есть хоть одна с которой ты перепихнулся и от которой ты не слинял, чтобы избежать эмоциональных обязательств?

Внутри его вспыхнула ярость, и он так крепко стиснул зубы, что был готов поклясться, что слышал, как хрустнули его коренные зубы.

— Ты ничего обо мне не знаешь, — прорычал он.

— Я знаю тебе подобных. В Эгиде их предостаточно. Похоже я угодила в точку?

Угодила. Еще как угодила. Всю свою сознательную жизнь он избегал эмоциональных обязательств. Поскольку он являлся медработником, то должен был уметь абстрагироваться от своих пациентов, но он умудрился просто транспортировать их, не заботясь об их дальнейшей судьбе.

И даже Ула, женщина с которой он хотел связать свою жизнь являлась скорее его побегом от одиночества, нежели любовью всей его жизни. Она нравилась ему, он был готов бороться за нее, но любовь? Даже близко не стояло.

— Прекрати, Кара.

Она рассмеялась.

— И не удивительно, что ты живешь здесь в вечной мерзлоте. Земля, как отражение твоего сердца?

Игнорируя ее колкость Люк поднимался по ступеням, ему следовало уйти, но он понимал, что в том, что она сказала есть определенный смысл.

Существуют такие вещи, от которых ты не можешь убежать.

Глава 15

Они всегда уходят, Кон. Всегда.

Это были последние слова Син перед тем, как она уснула, и Кон едва не разбудил ее, чтобы заверить, что он не уйдет. Но это оказалось бы ложью, потому что он ни с чем таким не сталкивался. Так почему, черт возьми, он чувствовал себя обязанным сказать ей это?

Да потому что Син жила в настоящем кошмаре. Засыпая, он думал обо все, что она ему сказала, видел это в своих кошмарах, и сейчас, бродя по дому в этот утренний час, ища все тайные выходы, он не мог перестать думать. Син все еще спала, но он знал, что она просыпалась за ночь нескольку раз.

Однажды, она пробудилась ото сна и села, тяжело дыша и прикрывая руками уши, как будто пыталась блокировать какой-то звук. В другой раз, она схватила с прикроватной тумбочки кинжал Гаргантюа и прижимая к груди стала убаюкивать словно плюшевого мишку, прежде чем снова провалиться в сон.

Подобные картины преследовали его так же, как и вещи, которые она ему поведала.

Она не была убийцей по собственному желанию. Ее продали в рабство. И мастером своего логова она была не по своей прихоти. Син согласилась, потому что хотела освободить от этой обязанности пару Лора. И только потому что Син та, кто она есть — жесткая, сильная, решительная — смогла достойно выйти из сложившейся ситуации. Инстинкт самосохранения не позволял ей испытывать жалость по отношению к себе или вообще что-либо чувствовать, возможно даже задумываться о том, что она совершила или что должна еще совершить.

А он разрушил единственную преграду, которую она возвела, защищая себя.