От глупости и смерти - Харлан Эллисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
ФЛИНТ:
– Если я не ошибаюсь, вы еще одна галлюцинация.
ПЕРЕХОД НА:
67. ОБРАТНЫЙ РАКУРС НА ФЛИНТА – ЕГО ГЛАЗАМИ. Комната с противоположной точки зрения, сходящиеся в перспективе черные линии, и напротив Флинта такое же кресло в стиле Сааринена. В кресле, попивая эль из стакана «пол-ярда», в костюме елизаветинской эпохи, восседает УИЛЬЯМ ШЕКСПИР. Не Бармайер, не кто-то одетый в стиле Барда, но сам Шекспир. О Боже! Бард кивает, отвечая на вопрос Флинта, и поднимает бокал, словно собирается провозгласить тост за дружбу.
ПРИМЕЧАНИЕ: В течение всей сцены Бард ни в коем случае не должен выглядеть угрожающе. Он дружелюбен, воспитан – то, что мы и ожидали бы от Шекспира.
ШЕКСПИР:
– Увы. Боюсь, что так оно и есть.
ФЛИНТ:
– Так с какой стати мне вообще обращать на вас внимание?
ШЕКСПИР:
– Потому что я гораздо более интересный собеседник, чем вся эта шайка хулиганов, придурков и мелких воришек.
ФЛИНТ:
– Согласен. И фразы вы строите гораздо изящнее.
ШЕКСПИР (улыбаясь):
– Так давайте же побеседуем как… Как интеллигентные люди. Всего лишь пару минут.
ФЛИНТ:
– Выбирайте тему.
ШЕКСПИР (подмигивая):
– Вас не огорчит, если я стану говорить о геммологии? И уж тем более об алмазах?
ФЛИНТ:
– Ни в малейшей степени.
ШЕКСПИР:
– Давайте поговорим о патриотизме.
68–75. СРЕДНИЙ ПЛАН, ПООЧЕРЕДНО, ФЛИНТ, БАРД и КАМЕРА, ДВИЖУЩАЯСЯ МЕЖДУ НИМИ, не позволяя кадру стать визуально статичным. Но ПЕРСПЕКТИВА СОХРАНЯЕТСЯ так, чтобы мы воспринимали эту дискуссию в огромном отрыве.
Как физически, так и интеллектуально.
ШЕКСПИР:
– Как вы считаете, должен ли человек умирать за свою страну?
ФЛИНТ:
– Я считаю, что он должен жить ради своей страны.
ШЕКСПИР:
– А! Отличное начало. Значит, вы не считаете, что человек должен жертвовать жизнью за свои убеждения?
ФЛИНТ (осторожно и медленно, словно читая заклинание):
– Я считаю, что жизнь священна, и ее следует сохранять любой ценой. (Пауза.) Если уж человек готов умереть, то он делает это во имя идей, а не убеждений.
ШЕКСПИР:
– То есть, вы отрицаете смерть во имя лозунгов?
ФЛИНТ:
– Идею нельзя убить. Убить можно носителей идеи (Пауза.) Христианские мученики погибали сотнями, но это было время христианства, и ничто не могло его остановить. Во всяком случае, императорскому Риму это не удалось.
ШЕКСПИР:
– Получается, по-вашему, что им следовало выживать, даже ценой отречения?
ФЛИНТ:
– В случае Галилея это сработало, а идеи его живы. Да, я думаю, что именно это хотел сказать.
ШЕКСПИР:
– Но если это так, разве мы не побеждаем несправедливость и зло уже тем, что боремся с ними?
ФЛИНТ:
– О чем и речь. Оставаясь живыми, мы сохраняем способность продолжать борьбу. (Пауза.) Шесть миллионов евреев пошли на смерть в крематории и газовые камеры, многие из них без малейшего сопротивления. Их смерть ничем и никому не помогла, не смогла прекратить эту чудовищную бойню.
ШЕКСПИР:
– Вы осуждаете их смерть как соучастие из-за бездействия? Мне это кажется слишком жестоким, мистер Флинт.
ФЛИНТ:
– Я, конечно же, не осуждаю их. Я просто считаю, что, если бы они сражались, яростно цепляясь за жизнь, их убийцам было бы не так легко все это провернуть.
ШЕКСПИР:
– Развивая эту мысль, не думаете ли вы, что вам следовало бы сохранить вашу жизнь в этой безнадежной ситуации?
ФЛИНТ:
– Я думал, что мы не будем обсуждать проблему черных алмазов.
ШЕКСПИР (пожимая плечами):
– Я просто привожу ваш аргумент к логическому завершению.
ФЛИНТ:
– Это гораздо лучше, чем все, что я когда-либо делал.
ШЕКСПИР:
– Какая чудесная мысль! Можно мне ею воспользоваться?
ФЛИНТ:
– Ее уже использовали.
ШЕКСПИР:
– О! И кто же?
ФЛИНТ:
– Чарльз Диккенс.
ШЕКСПИР (задумчиво):
– Не думаю, что слышал о таком человеке.
ФЛИНТ:
– Да, был такой смекалистый паренек. Быстро пробился в высшую лигу. Говорят, у него большой талант.
ШЕКСПИР:
– А что вы скажете о Марло?
ФЛИНТ (осклабившись):
– Что вы думаете о Марло?
ШЕКСПИР:
– Он забавный тип.
ФЛИНТ:
– А как вам нравится предположение о том, что Марло написал ваши пьесы?
ШЕКСПИР:
– Давайте не опускаться до бестактности, мистер Флинт. (Пауза.) Но продолжим. Теперь… Фома Аквинский о мужестве и вере.
ПЕРЕХОД НА:
76–80. СВЯЗАННЫЕ друг с другом СЕРИИ НАПЛЫВОВ – ТОТ ЖЕ РАКУРС, ЧТО И В СЦЕНАХ 68–75. Собеседники сидят в разных позах, иногда один из них встает, чтобы размять ноги, но они безостановочно дискутируют, продолжая свой спор в самом высоком стиле. Мы словно ПОДСЛУШИВАЕМ фрагменты и кусочки диалога, но НАПЛЫВЫ снимаются мягко и гладко, что указывает на то, что прошло довольно много времени.
ПРИМЕЧАНИЕ: Эти фрагменты диалога не должны быть синхронизированы с действием.
ШЕКСПИР:
– Но вы не можете использовать Ницше для подкрепления своих аргументов!
ФЛИНТ:
– Тейяр де Шарден настаивает на том, что…
ШЕКСПИР:
– Региональный шовинизм может лежать у истоков всех экспансионистских войн…
ФЛИНТ:
– Аквинат сказал: «Закон человеческий не обязателен для человека совестливого. И если он противоречит высшему закону, закону человеческому не должно подчиняться».
И наконец, НАПЛЫВ НА:
81. СРЕДНИЙ ПЛАН – КАДР РАЗДЕЛЕН НАДВОЕ – ФЛИНТ И ШЕКСПИР.
Бард выглядит усталым. Но и Флинт тоже. Шекспир вздыхает и поднимает руки, словно сдаваясь.
ШЕКСПИР:
– Как долго мы уже беседуем? Дни, месяцы, годы? Время для нас превращается в прах, Дерек.
ФЛИНТ:
– Я не мог бы себе представить более приятного разговора, Билл.
ШЕКСПИР:
– К несчастью для нас обоих, я испробовал все мыслимые интеллектуальные подходы, но ничто не в состоянии опровергнуть твою безупречную логику.
ФЛИНТ:
– Я польщен.
ШЕКСПИР:
– Должен признать, Дерек, ты просто чудо. Полагаю, ты сумел бы перехитрить самого дьявола в аду. Великолепно! Грандиозно! И ведь ты ни разу не прибег к reductio ab absurdum[12] или deus ex machina[13]. (Пауза.) К сожалению, этот раунд ты выиграл. Я вскоре снова растворюсь в тумане, и тебе… или, точнее, вам придется выступать без меня. Мисс Гриффен просила меня помочь ей в следующей фазе твоего, кгм, лечения, и я надеюсь, что разработанная мною тема тебя позабавит.
ФЛИНТ:
– Вы не устаете меня удивлять, сэр.
ШЕКСПИР:
– Ты джентльмен, Дерек. До последнего вздоха. (Пауза.) Я считаю, что у каждого грандиозного и творческого промывания мозгов должна быть своя тема. Я выбрал Великие Литературные Моменты для работы с тобой.
ФЛИНТ:
– Более чем уместно.
ШЕКСПИР:
– Прощай, Дерек. Все было очень, очень приятно. (Пауза.) Что ж, в добрый путь.
И Бард начинает размываться, подрагивать, исчезать, а СПЕЦЭФФЕКТЫ накладываются на изображение. В кадре перспектива комнаты, с
