Бентли Литтл, Глория - Бентли Литтл

Улыбка стала шире.

— Или психиатрической больнице?

— Именно. Вот где твое настоящее место.

— Я собираюсь убить его. Ты же знаешь это, не так ли?

Дыхание Глории перехватило в горле.

Ее бабушка погладила подбородок в идеальной пародии на человека, который размышляет.

— Я просто еще не придумала, как. Должна ли я покончить с этим быстро или заставить его страдать?

Глория медленно отступила.

— Ты сумасшедшая!

— Может, и так, — признала ее бабушка. — Может, и так. Но это не меняет того факта, что твой любящий муженек не продержится и месяца.

Она наклонилась вперед, выражение ее лица стало неожиданно напряженным.

— Он должен быть мертв! Он должен умереть! Надо исправить все ошибки чтобы разорвать круг!

Глория покачала головой.

— Какой бред ты несешь!

Глория повернулась и целеустремленно вышла из кухни.

— Джин! — крикнула она. — Вылезай из пижамы и одевайся!

— Но я смотрю...

— Сейчас же!

Она выпроводила дочь в коридор и закрыла дверь спальни, как только Джин оказалась внутри.

— Я вернусь через минуту, чтобы помочь тебе собрать вещи. Не впускай бабушку.

— Мы куда то едем? — спросила Джин из-за закрытой двери.

— Мы уезжаем.

— Неужели бабуля действительно больна?

Маленькие пророки, — подумала Глория.

— Да, это так, — сказала она. — Вот почему мы уходим. Бабушке нужен покой.

Она толкнула дверь ванной комнаты в другом конце коридора. Бенджамин был в нижнем белье и брился. Пар, оставшийся после душа, все еще туманил небольшое пространство. Их глаза встретились в искажающем мокром зеркале аптечки.

— Нам нужно срочно идти, — тихо сказала Глория. — Нет времени объяснять. Просто поторопись и оденься, чтобы мы могли выбраться отсюда как можно быстрей.

— Выбраться куда? — спросил Бенджамин, вытирая крем для бритья с лица мохровым полотенцем.

— К тебе домой. Мы переезжаем туда.

Он понизил голос.

— А твоя бабушка?

— Я расскажу тебе позже. Просто одевайся и собирайся, чтобы мы могли ехать. Я помогу Джин с ее чемоданом.

Через пятнадцать минут они были собраны и готовы к отъезду. Они взяли только самое необходимое — за остальными вещами они с Бенджамином вернутся позже, надеюсь, когда Джин будет в школе, а бабушка будет заперта, — и, не прощаясь, погрузили чемоданы в машину. Она предполагала, что ее бабушка все еще на кухне, но Глория не собиралась проверять; она не хотела больше видеть эту женщину.

Дом Бенджамина был грязным и затхлым, но в нем сразу чувствовался уют. Приехав в дом, Глория сразу же почувствовала, что вернулась домой. Ее собственный дом теперь был для нее чужим, и она никогда не хотела возвращаться назад.

Мысленно она видела свою бабушку, корчащуюся на подоконнике спальни, видела ее на записи камер наблюдения, откручивающую голову рыжему коту и безумно улыбающуюся, когда она сбрасывает его с крыльца соседей.

Глория задрожала.

Она понятия не имела, что происходит. Только... на каком-то подсознательном уровне ей казалось, что она знает. Или, скорее, что должна знать. Под тревогой, ужасом и непониманием почему-то не было удивления. То, что она увидела, потрясло ее, но это не было настолько невероятным, как должно было бы быть, и Глория понимала, что реагирует гораздо спокойнее, чем того требовала ситуация или чем обычно реагирует человек.

Остаток утра они провели втроем, обставляя дом своими вещами и обустраивая его в соответствии с потребностями семьи. Глория могла сказать, что Бенджамин хотел получить более полное описание происходящего, чем она могла ему дать, но он также знал, что она не могла дать ему это описание, когда рядом была Джин, и она любила его за понимание. Наконец, перед самым обедом Джин объявила, что ей нужно в ванную, и Бенджамин сказал ей, чтобы она воспользовалась той, что находится рядом с хозяйской спальней, там чище. Как только Джин ушла, он повернулся и посмотрел на Глорию, недоуменно подняв бровь.

— Тебе лучше присесть, — сказала она. — Ты не поверишь.

Глава двадцать вторая

К моменту прибытия полиции ее бабушки уже и след простыл.

Глория узнала об этом от Майлы и Садина, когда на следующий день вернулась с Бенджамином, чтобы забрать оставшиеся вещи. Она отвезла Джин в дом своей подруги Сьюзен, не желая, чтобы ее дочь подвергалась воздействию... того, что может произойти.

Но ничего не произошло. Ее бабушка ушла, и, насколько Глория могла судить, старушка ничего не взяла с собой. Как она ушла и куда исчезла, оставалось загадкой. У бабушки не было ни машины, ни родственников поблизости, и, насколько Глория знала, все ее старые друзья давно умерли. Однако она куда-то уехала, и Глория предполагала, что полиция ищет ее местонахождение, хотя найти ее было, вероятно, не слишком приоритетной задачей местных стражей порядка. Несомненно, у них были гораздо более срочные преступления.

Однако Глории было не по себе, когда она знала, что ее больная бабушка где-то там. Она представляла, как старушка прячется в каком-нибудь маленьком помещении целыми днями, как ночное животное, а потом выходит ночью, ползает по городу в одной лишь окровавленной ночной сорочке, откручивая головы разным домашним животным.

Знала ли ее бабушка, где находится дом Бенджамина?

Глория так не думала. В ее нелюбви к Бенджамину все же был и свой плюс.

Я собираюсь убить его. Ты знаешь это, не так ли?!

Больше всего ее беспокоило то, что Бенджамин, похоже, не воспринимал угрозу достаточно серьезно. О, он верил, что ее бабушка была сумасшедшей. И он всегда знал, что он ей не нравится. Но, учитывая то, что она сделала с котом Лиасов, ему следовало бы больше беспокоиться.

— У нас все будет хорошо, — заверил он ее.

Глория не была так уверена.

— К тому же у меня есть прививка от бешенства, — пошутил Бенджамин.

Глория слабо улыбнулась.

Но шли дни, а бабушки не было видно, и она начала немного расслабляться. Не сильно, но немного. Она по-прежнему не выпускала Джин из виду, каждое утро провожала ее до класса и приходила за ней пораньше после школы, хотя бабуля никогда не угрожала девочке. И она по-прежнему заставляла Бенджамина звонить ей с работы во время перерывов и обеда, а также постоянно держать ее в курсе его местонахождения. Но она начала позволять себе надеяться, что ее