Соль - Ксюша Левина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В Англии Лисель быстро превратилась в Лисс, но юная аристократка противилась этому мещанскому имени и стала говорить: «Лисель Тодд, можете звать меня Сель!». Это «Сель», хоть и было весьма неловко произносить, звучало более менее благородно, а со временем превратилось в Соль, милое домашнее прозвище, солнечное слово, которое впрочем совсем не отражало действительности. Во внучке, бабушка Соль, выразила то, чего ей не доставало. Соль Томпсон должна была стать лучшей копией Соль Тодд.
— Как дела в Монако? — маленькая Соль предлагает бабушке кофе, проговариваю про себя я, как в детстве. Оглядываюсь по сторонам и понимаю, что ни одной чистой чашки в доме нет. Набираю Марте сообщение.
— Монако? Восхитительно! Быть может тебе стоит навестить меня? Эти каникулы, мм? — бабушка откладывает перчатки и откалывает шляпку, спрятав в неё заколки.
— Я поговорю с папой. Ты надолго?
— Думала, что дождусь кончины твоего дедушки, но Гаспар переживёт меня… — большая Соль мечтательно смотрит в пространство. Её, с юридической точки зрения, не могло интересовать наследство. Дедушка и бабушка развелись два года назад, после того, как дедушка завёл интрижку со своей престарелой секретаршей. Секретарша прожила ещё четыре месяца, после чего нашлась новая, но когда тебе за семьдесят, а твоим любовницам за шестьдесят их кончина неизбежна рано или поздно.
— Какие планы?
— Ну, я подумываю задержаться тут на пару недель.
Входит Марта и ставит перед бабушкой фарфоровую чашечку, сливки и ликёр.
— Спасибо, Марта, меня всегда поражало ваше умение запоминать, кто и с чем пьёт кофе! — сдержанно произносит бабушка.
Все в доме прекрасно знают, что у Марты есть блокнотик с пометками про каждого гостя и члена семьи.
— Так вот, я собираюсь вернуться в Монако к концу месяца. Но для начала поговорить с тобой.
— Да? Что-то случилось? — делаю безразличное выражение лица.
— Мы все знаем, что Гаспар не самый самостоятельный мальчик, — бабушка качает головой, о внуке она невысокого мнения. — Но ты из другого теста, милая. Мне кажется, ты могла бы начать самостоятельную жизнь, если захочешь! У Ксавье давно есть собственное жильё, например.
— Ты хочешь сказать, что… — я замолкаю, стоит бабушке повелительно поднять руку.
— Нет, нет. Конечно, это не значит, что пора съехать от родителей! Но быть может, ты могла бы хоть иногда оставаться наедине с собой, это правильно! Тебе уже двадцать, — бабушка не первый раз намекает, что дети в семье Томпсонов слишком привязаны к дому. Сама бабушка вышла замуж в восемнадцать, и, по её мнению, это был правильный возраст. А Гаспара и Соль слишком уж опекали.
— У меня есть квартира, и я только и делаю, что отдаю за неё бешеные деньги каждый год! Но она стоит без дела! Я думала, что продам её или перепишу на тебя, второе, наверное, правильнее. Как думаешь?
— Я даже не знаю. Это так…
— Не стоит, милая, — бабушка энергично качает головой, улыбается и складывает руки на коленях. — Ты окажешь мне услугу. И я считаю, что тебе достаточно лет, чтобы хоть изредка ночевать вне этого дома.
— Да, конечно! Но папа будет против, — это был приговор всем планам. Мистер Томпсон и слышать ничего не хочет о переездах и самостоятельной жизни.
— Дело твоё, милая. Я оставлю тебе ключи… А теперь, — она поджимает губы, что свидетельствует о каком-то интимном разговоре. — Вчера ты пришла поздно ночью. Заплаканная. Без телефона. Не стала ни с кем говорить, а дома тебя дожидался Ксавье, который рвал и метал. Мы полагаем, что это как-то связано с мужчиной, по имени Мистер Ли.
— Мы?
— Я, Марта и Майя Кавано.
— Как мило… — фыркаю я. — Хотя… мне и правда нужно с кем-то поговорить!
***
— Я утопила телефон! Устроила Кайду Ли истерику на тему «почему мы не держимся за ручки»! Назвала его трусом и лжецом! Обвинила в том, что он специально меня ввёл в заблуждение! И в том, что он отнял у меня и себя, и Тигра тоже обвинила.
— Ты не ведаешь, что творишь, — изрекает Майя.
— Бедный мальчик, с ваших слов он и правда выглядит не в лучшем свете… — кивает Марта.
— Кто всё-таки такой Кайд Ли? — интересуется бабушка.
Моя версия «Секса в большом городе» сидит на диване в гостиной и наблюдает, как я перехожу из угла в угол. — Ну и по порядку: почему ты назвала его трусом и лжецом?
— Потому что он меня не поцеловал… А ещё отрицал, что я ему нравлюсь! А потом сам же поцеловал!
— Но ты уверена, что нравишься?
— Ну… а как понять?
— О! Нам нужна доска и цветные маркеры! — восклицает Майя.
— И попкорн, — кивает Марта.
Их временное перемирие выглядит комично. Комичнее моей, похожей на английскую королеву бабушки, которая сидит на одном диване со служанкой и «оборванкой не благородных кровей».
— Он чаще, чем на других, обращает на тебя внимание? — спрашивает бабушка.
— Да, пожалуй.
— Он снисходителен к твоему… характеру?
— Она закинула ему ноги с разбитыми коленками прямо на светлые брюки, — закатывает глаза Майя. — Однозначно снисходителен!
— Он целовал тебя?
— Да, — я невольно расплываюсь в улыбке. — Очень целовал… то есть очень даже целовал! Несколько раз! Точнее три с половиной раза!
— Сам?
— Сам, — я уверенно киваю.
— А когда ты попыталась?
— Отстранился и послал к черту! — я снова взрываюсь и бабушка морщится.
— Он ревнует?
— О-очень ревнует! Он меня утащил с танцпола, когда я с Ксавье танцевала, — кашель от Майи. — А потом сидел, улыбался и обнимал меня! А потом я пытаюсь его поцеловать и оп! Он уже ужасный тип! Мы ругаемся, и я прошу больше ко мне не приближаться, а потом оп! И он меня целует! Сам! Да ещё как!
— А зачем тебя в клуб понесло? — спрашивает Майя.
— Я заподозрила, что… ну они как-то связаны. Но я очень надеялась, что это разные люди. До последнего, даже когда кровь у него с кожи стирала, не верила своим глазам. Грешила на помутнение рассудка… Я хотела, чтобы у меня хоть кто-то реальный остался. И…
— И?
— И увидела его, и такая злость охватила! Такой дурой себя почувствовала! Разом вспомнила, что…
— Что? — в унисон вопрошают мои Саманта, Шарлотта и Миранда.
— Что мне было очень стыдно за недовлюбленность в Тигра, что мистер Ли такой дурак… Я просто очень хотела, — останавливаюсь и перевожу дух. Внутри все горит. Или любовь, или изжога. — Я очень хотела, чтобы…
— Чтобы все было по-твоему, — договаривает за меня бабушка-Шарлотта. — Я не считаю, что
