Язык и сознание: основные парадигмы исследования проблемы в философии XIX – XX веков - Александр Николаевич Портнов

Бубер подчеркивает, что «между» – это не вспомогательная конструкция. Отношение между сознаниями не локализовано ни во внутреннем мире «одинокого человека», ни в охватывающем личностей конкретном мире. Напротив, «между» – «это место и носитель межчеловеческой событийности»[424]. Оно не есть нечто готовое, вещественное. Его онтология иная:

«Оно мера человеческих встреч, в зависимости от обстоятельств, оно заново конституируется...»[425].

Таким образом, механизм возникновения и функционирования интерсубъективности Бубер помещает в «пространстве» встречи «Я» и «другого бытия». Последнее выступает в двух формах: как «Ты» и как «Оно». М.М. Субботин совершенно верно отметил, что приобщение человека к «иному бытию» понимается Бубером не как чисто мыслительный акт, но как осуществление полного, реального жизненного процесса[426]. Более того, именно в процессе взаимодействия «Я» с «Ты» и «Оно» конституируется сознание личности. Это обстоятельство выражено Бубером в такой форме:

«НЕ СУЩЕСТВУЕТ Я самого по себе, а только Я основного слова Я-Ты и Я основного слова Я-ОНО».

Что же такое «Оно» и «Ты». «Оно» – это обозначение для той сферы, которая доступна «обычному» познанию – чувственному и рациональному:

«Я воспринимаю нечто. Я ощущаю нечто. Я желаю чего-то. Я чувствую нечто. Я мыслю нечто... На всем этом и подобно этому основывается царство Оно»[427].

«Оно», по Буберу, – таинственность без тайны, нагромождение сведений, и ничего в нем не изменится, если к «очевидному» присоединить «тайные» знания. Более того, согласно Буберу, «познавая, человек остается непричастен миру»[428]. Но и мир не сопричастен процессу познания:

«Он позволяет изучать себя, но ему нет до этого дела, ибо он никак этому не способствует, и с ним ничего не происходит».

Итак,

«как опыт мир принадлежит основному слову Я-ОНО. Основное слово Я-Ты утверждает мир отношений»[429].

Бубер выделяет три основные сферы «мира отношений»: «жизнь с природой, жизнь с людьми и жизнь с духовными сущностями». В первом случае отношение

«доречевое, пульсирующее во тьме. Создания отвечают нам встречным движением, но они не в состоянии нас достичь, и наше Ты, обращенное к ним, замирает на пороге языка».

Во втором случае

«отношение очевидно и принимает речевую форму. Мы можем давать и принимать Ты».

В третьем случае отношение

«окутано облаком, но раскрывает себя, безмолвно, но порождает речь. Мы не слышим никакого Ты, и все же чувствуем зов, и мы отвечаем – творя образы, думая, действуя, мы говорим основное слово своим существом, не в силах вымолвить Ты своими устами»[430].

Когда Бубер отмечает, что «Я» основного слова «Я-Ты» иное, чем «Я» основного слова «Я-Оно», то он, по сути дела, имеет в виду различные сферы или уровни сознания как субъективной реальности. В отношении «Я – ОНО» речь идет о рефлексированных, рационально-понятийных структурах сознания. Бубер неимоверно упрощает положение вещей, когда отказывает этой сфере в субъективности, пристрастности. Разумеется, и сфера рационально-понятийного, а тем более наглядно-чувственного опыта проникнута субъективностью, окрашена нашим пристрастным отношением как к предмету, так и к результату познания. Тем не менее заслуживает внимания следующий ход рассуждений Бубера. Он пишет, что

«Я основного слова Я-ОНО проявляет себя как индивидуальность и осознает себя как субъект (познания и использования). Я основного слова Я-Ты проявляет себя как личность и осознает себя как субъективность (без косвенного дополнения)»[431].

Таким образом, мы видим, что в первом случае речь идет о субъективности понятийно-рационального типа, во втором – о субъективности на уровне переживания и отношения.

По мнению Бубера, каждый тип субъективности особым образом связан с языком и речью. В первом случае отношение «Я – ОНО» порождает «элементарную» речь, язык реализуется как präsenter Bestand, т.е. как наличное бытие, не обладающее существенными потенциями в плане порождения нового смысла. Во втором случае, где осуществляется, как мы отметили, исходное отношение к миру, речевое общение происходит не на основе фиксированного фонда смыслов. Имеющиеся в «наличном состоянии» языковые значения образуют «потенциальное богатство» (potenzieller Besitz) языка и речевого общения, которое может реализоваться «в актуальном осуществлении» (aktuelles Begebnis)[432]. Сущностью речевого общения является, по Буберу, диалог. Таковой сущностью речевое общение обладает в силу диалогичности самого отношения Я и Ты. В пространстве диалога, пишет Бубер, на уровне Я и Ты,

«здесь и только здесь мгновения отношения объединены стихией языка, в которую они погружены» (курсив мой. – А.П.)[433].

И именно вследствие того, что речь в экзистенциальной коммуникации фиксирует нечто, возникающее и длящееся мгновения, существует как тонкая взаимная настройка сознаний, как движение личностных смыслов, вынужденных считаться с огрубляющим материалом конвенциональных значений, речевые знаки, взятые с точки зрения их смысла, представляют собой каждый раз «новое творение, и лишь как таковое они могут быть восприняты»[434].

Язык (или речь – здесь Бубер не проводит четких различий) в его диалогическом осуществлении потенциально бесконечен не только в смысле возможностей комбинирования наличных элементов. Он потенциально бесконечен прежде всего как средство объединения и фиксации (пусть даже и на короткие, но достаточные для сознания мгновения) личностных смыслов, возникающих при взаимной настройке сознаний. Именно эта настройка, включающая в себя как момент спонтанности, непредсказуемости, так и «предварительной понятности»[435], и образует, по Буберу, онтологическое основание диалогизма как принципа общения сознаний и диалога как средства коммуникации[436].

Естественным образом возникает вопрос о том, как возможно понимание такого рода коммуникации, основанной преимущественно, если не исключительно, на функционировании языка, сопряженного с теми уровнями работы сознания, которые не поддаются адекватной, сколько-нибудь полной вербализации. Рационально-понятийная коммуникация в сфере «Я – ОНО» в этом отношении не заключает в себе никаких трудностей. Коммуникация базируется здесь на фиксированных значениях слов, с помощью которых порождаются тексты с устойчивой семантикой. Но как же возможно понимание в сфере «Я – ТЫ»? Ведь именно здесь «язык реализуется последовательно: в речи и ответной речи». Только здесь «оформленное в речи слово обретает свой ответ»[437]. Ведь сфера «Я – Ты» – это сфера подлинного отношения, а

«всякое подлинное отношение в мире исключительно», – считает Бубер[438].

Если иметь в виду, так сказать, чисто технические объяснения, то нужно согласиться с М.М. Субботиным в том, что понимание, по Буберу, может осуществляться за счет существования семантической периферии