Айседора Дункан: роман одной жизни - Морис Левер

Такие видения, одно другого страшнее, стали часто посещать ее, и Айседора согласилась показаться доктору Бада, специалисту по нервным болезням. Диагноз ее не успокоил, но она решила послушаться его совета. Сняла апартаменты в гостинице «Трианон» в Версале и переехала туда с Дирдрэ, Патриком и их няней. А по вечерам ездила в Париж давать представления. После этого возвращалась в Версаль и проводила там дни, играя с детьми и обучая их танцам.

Первые признаки весны давали о себе знать. На каштанах набухли почки. Яркое солнце отражалось в воде большого канала, и его лучи золотили стены дворца. Дирдрэ и Патрик носились по участку, прилегающему к овчарне Марии-Антуанетты, или бегали по Зеркальной галерее дворца под суровым взором смотрителя.

Айседора чувствовала, как жизнь и здоровье возвращаются к ней. Временами ей даже казалось, что она счастлива. Ведь у нее были успех, состояние, самые лучшие в мире дети. Конечно, не хватало любви. Генер Скенэ был верным и преданным спутником, одним из ее самых горячих поклонников и к тому же прекрасным любовником. Но она тщетно искала в нем того необузданного огня, какой был в Крэге, Станиславском и Генрихе Тоде. Скенэ был послушен, как и Капле, но ему не хватало таланта. Айседора же могла привязаться только к исключительным личностям, и Зингер, в своем роде, тоже принадлежал к их числу. Своим богатством, силой, составляющей основу его характера и выражающейся как в ревности, так и в бурной влюбленности, размахом, выдумками, неосознанным страхом, капризами он походил на балованного ребенка.

Крэга она любила за его нетерпение творца, спешащего придать форму своим мечтам, а Зингера — за исходящую от него звериную силу, когда им овладевало желание, за мужественную, непреклонную уверенность в себе, основанную на безошибочном чувстве партнера. Каждый раз, отдаваясь ему, она открывала в себе способность к неведомым прежде ощущениям. С ним она чувствовала себя за пределами обычных наслаждений. Теперь, в общении с другими мужчинами, ее утонченные, усилившиеся и освободившиеся чувства нашли простор для поиска новых, бесчисленных и смелых желаний. Она отдавалась им с невинностью язычницы, не знающей лицемерия и лжи. Она отдавалась, как танцевала, с той же страстью, верой и самоотдачей. Своей любовью она воссоздавала золотой век детства, чистого утра жизни, освещенного светом красоты.

18 апреля 1913 года, в пятницу, состоялся благотворительный гала-концерт в помещении театра Шатле в пользу организации «Сотрудничество артистов». В нем приняли участие Айседора Дункан и Муне-Сюлли. Хором и оркестром дирижировал Габриэль Пьерне. В программе — «Ифигения» Глюка. Перед началом — лекция Жозефена Пеладана. Он говорил о греческой трагедии, об «апофеозе страдания», выразить который могли только Муне-Сюлли («дионисиец») и Айседора Дункан, «нашедшая в своей душе такие секреты античных барельефов, которые ускользнули от внимания археологов». Первая часть концерта заканчивается длинным монологом Муне-Сюлли. Потрясая львиной гривой, старый актер «Комеди Франсез» стоял на авансцене и своим знаменитым рыком пел гимн свету:

«О, Зевса свет, факелоносный день, в другую жизнь я ухожу, в судьбу другую! Приветствую тебя, о Зевса свет!..»

Бурные аплодисменты. Антракт. Айседора направляется в свою гримерную. По дороге костюмерша протягивает ей полотенце, чтобы вытереть пот со лба и плеч. Туника намокла, стала прозрачна и прилипает к бедрам.

Переводя на ходу дыхание, она говорит Пьерне:

— По-моему, в аллегро мне не хватает легкости. Совершенно необходимо соблюдать режим. За год я прибавила пять килограммов, так нельзя.

— Поменьше бы курили, — отвечает дирижер.

Открыв дверь гримерной, она вскрикивает. В кресле, спиной к двери, сидит мужчина. Он встает, поворачивается к ней.

— Лоэнгрин! Вот это неожиданность! Когда вернулись? Не отвечая, он обнимает ее.

— Дорогая, вы были восхитительны. Я смотрел весь спектакль из зала. Лишь когда начали вызывать, вышел, чтобы оказаться здесь раньше вас. Сейчас там господин Пеладан снова бубнит свою лекцию, я уже слышал ее в прошлый раз.

— Как я рада видеть вас, — говорит она, смеясь и прижимаясь к нему. — Путешествие в Египет было удачным?

— Об этом в другой раз, Дора. Я хочу провести сегодняшний вечер вдвоем. После спектакля поужинаем вместе, идет?

— Не могу, дорогой. Мой брат Августин в Париже. Я обещала ему, что поужинаю с ним в отеле «Елисейские Поля».

— Тогда пообедаем со мной завтра. Мне очень хочется повидать детей. Постарайтесь их привезти с собой. В час дня в «Поккарди».

Айседора Дункан в Египте.

На вилле «Мария». Голландия.

Генер Скенэ с сыном Августина Дункана Ангусом.

Ученицы Айседоры Дункан. Слева направо: Тереза, Ирма, Лиза, Анна, Эрика, Марго. Нью-Йорк. 1915 г.

Айседора Дункан. Рисунок А. Андерсона. Художник изобразил 200 бронзовых ключей, символизирующих то, что Айседора открыла своим искусством так много дверей на пути к личной свободе.

Айседора Дункан. Рисунки А. Бурделя. Акварель и пастель. 1916 г.

Айседора Дункан с Антуаном Бурделем, Морисом Дени и Ван Донгеном.

Французский офицер благодарит Айседору за то, что она предоставила виллу Бельвю французскому правительству под госпиталь. 1914 г.

Театр на Елисейских Полях. 1913 г.

Айседора Дункан. Резьба по дереву С. Коненкова. 1916 г.

Айседора Дункан. Рисунок карандашом Дж. Слоуна. Нью-Йорк. 1915 г.

Айседора Дункан. Рисунок карандашом О. Родена.

Айседора Дункан с учениками в танцевальной школе. Москва. 1921 г.

Здание, где в 1921–1928 годах размещалась московская школа танцев Айседоры Дункан.

Афиша спектакля московской школы танцев Айседоры Дункан. 1922 г.