Плохая учительница, хороший снайпер - Юлия Стешенко

С физически ощутимым усилием Хизер пыталась найти слова.

— Понимаете, Алекс… Вот, скажем, сатанизм.

— При чем здесь сатанизм? — вытаращился Каррингтон.

— При том. Дайте мне закончить. Можно ли считать сатанизм религией? Ну, наверное, можно. У сатанистов есть бог, есть какие-то заповеди, есть священные ритуалы. Но по сути своей сатанизм — это всего лишь христианство наоборот. Вы поклоняетесь Иисусу? Тогда мы будем поклоняться Люциферу. Вы молитесь кресту? А мы этот крест перевернем. Вы читаете псалмы? А мы их читаем задом наперед! Если убрать христианство — что останется от сатанизма? И останется ли вообще что-нибудь? Ведь сам по себе сатанизм пуст. Он не несет собственных идей, он всего лишь отрицает те, которые предлагает христианство. Но возьмем, скажем, индуизм…

— Я понял, — улыбка у Каррингтона получилась кривая и невеселая — но все-таки это была улыбка. — Даже кривое зеркало остается всего лишь зеркалом.

— Да. Именно. Вы очень хорошо подобрали пример, господин Каррингтон.

— А вы… были очень оригинальны, — вернул любезность Алекс. — У вас исключительно творческий стиль преподавания, госпожа Деверли.

— Но ведь работает же?

— Безусловно, — Каррингтон поднялся, аккуратно одернул примявшиеся штаны и тщательно расправил рукава рубашки. — Благодарю вас за беседу, госпожа Деверли. Не думал, что обсуждение сатанинских ритуалов может быть столь поучительным.

— Не стоит благодарности. И что же вы будете делать теперь, господин Каррингтон?

— Я? Во-первых, позавтракаю. А во-вторых, найду спокойное место и еще немного подумаю о сатанизме. Исключительно в метафорическом смысле, разумеется.

— Очень на это надеюсь. Не хотелось бы получить обвинение в духовном развращении учеников академии.

— А может, ученики не прочь развратиться? Почему никто не интересуется нашим мнением? — деланно огорчился Каррингтон. — Всего хорошего, госпожа Деверли. Еще раз спасибо за беседу.

— Постойте! — вскочив с лавки, Хизер сделала несколько шагов вслед. Каррингтон оглянулся, придерживая полуоткрытую дверь.

— Я слушаю?

— Завтрак давно окончен. Пойдемте, я помогу вам добыть что-нибудь съестное вне графика.

— О, не беспокойтесь, госпожа Деверли, — в глазах у Каррингтона блеснули шкодливые зеленые огни. — Наши милые горничные ни за что не оставят меня голодным.

Неожиданно подмигнув, он улыбнулся широкой улыбкой, тягучей и сладкой, как патока. Пока Хизер соображала, как бы получше ответить на этот внезапный манифест, Каррингтон вышел за порог. Вернулся. Изобразил поклон, взмахнув у пола воображаемой шляпой. И снова скрылся за дверью.

Глава 31. Нас ждет удача. Или не ждет. Как получится

Мысль о том, что генерала нужно было пригласить в академию еще месяц назад, была подлой. Нехорошей. И даже, пожалуй, позорной. Но избавиться от нее Хизер не могла. Очень уж эффективно пребывающий в душевном раздрае Каррингтон натаскивал группу. То ли он таким образом хотел впечатлить отца, то ли просто заглушал голоса в своей голове — но из студентов наконец-то начало проглядывать нечто, отдаленно напоминающее охотников на драконов. Ну ладно. Пускай не охотников. Пускай только карандашный набросок охотников, робкий и неумелый — но ведь было же! Было!

Со слаженностью дела обстояли, конечно, печально. Оно и немудрено — за такой срок наладить хореографическую согласованность действий физически невозможно. Но вот физическая форма у студентов была вполне пристойная, реакция очевидно улучшилась, да и запас профессиональных навыков расширился. А слаженность, если вдруг кто-то действительно пойдет в егеря, — там же, в егерях и подтянут. Все равно группы будут формироваться заново. А базовые принципы совместной работы Хизер им все-таки в головы вбила.

И полагала это главным своим педагогическим достижением.

Начало соревнований приближось с катастрофической быстротой. Уже была сформирована и утверждена судейская комиссия, уже опубликовали в газетах официальные списки участников. Когда наконец-то объявили непосредственно дату, Хизер купила в таверне галлон грушевого сидра и собрала группу в малой гостиной. В комнате было прохладно и ощутимо тянуло сыростью, но студенты, кажется, совершенно этого не замечали. Возбужденные и предвкушающие, они окружили Хизер плотным кольцом. И только Каррингтон, обычно использующий на все сто любой шанс физической близости, одиноко стоял у стола, скрестив на груди руки. Лицо у него было сосредоточенным и напряженным, как у снайпера перед залпом.

— Ну что? Уже сказали, когда начинается? Сказали?! — не выдержал затянувшуюся паузу едва не подпрыгивающий от азарта Маклир.

— Да. Сказали. Двадцать пятое апреля. Старт в десять часов дня, — Хизер подняла над головой пригласительную грамоту. — Конверты с картой и утвержденным перечнем заданий выдадут в тот же день, на старте. С собой берем только самое необходимое — палатки, продукты, по желанию — запас империтовых накопителей. Мы идем по шестому маршруту, цвета группы — золотой и зеленый.

— Да! — заорал Падди, победно вскидывая кулак. — Золотая арфа на зеленом поле! Это знак, ребята! Я чувствую — это знак! Мы сделаем этих ублюдков!

Каких именно ублюдков он собирается сделать, Падди не уточнил, но всем было плевать. Радостно загалдев, группа начала делиться планами, наивными, как рождественские пожелания шестилеток. Естественно, все планы сводились к общему категорическому «Мы им всем наваляем!» — в чем сама Хизер глубоко сомневалась. Но делиться своими сомнениями не спешила.

Правильный настрой перед битвой — это очень, очень, ну просто очень важно.

Каррингтон с высоты своего роста на суетящихся внизу одногруппников тоже глядел скептически. И тоже молчал.

— Выпьем за нашу удачу, господа! — прервала всеобщее оживление Хизер, подняв свой бокал. Остальные тоже торопливо разобрали сидр. Раздался глухой, сытный звон наполненных стаканов. Хизер залпом выпила золотой искрящийся сидр и, не удержавшись, посмотрела поверх хрустального края бокала на Каррингтона. Он неспешно делал глоток за глотком так, словно это было неприятное, но необходимое лекарство. На лице у него застыло все то же странное выражение упорной неумолимой сосредоточенности.

Потом Хизер думала, что именно в этот момент ее и должно было посетить предчувствие. Во всех романах бывает именно так: героиня, переступая некий условный рубикон, вдруг с отчетливой ясностью ощущает, что ничего хорошего за этим рубиконом не будет. Ну или наоборот — ощущает без ясности. Смутно так, робким туманным предчувствием.

Но нихрена Хизер в тот день не ощутила.

Глава 32. Путешествие начинается

Обычно конец апреля в Каледонии был промозглым и слякотным, но в этот раз неведомые боги сжалились над студентами. За несколько дней до начала битвы солнце выглянуло из-за туч, заливая