Он, другой и ты - Ольга Пожидаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Сложно спорить.
– А вообще, я не курю. Это Костик вечно меня соблазняет, – призналась Саша.
– Так почему у мамы куришь? – снова пристал Дима. – Да еще и в форточку.
Сашка взяла паузу, задумавшись, и очень честно ответила:
– Наверное, мне нужно делать что-то идиотское и вредное. Не могу я быть правильной.
– Ну тогда курение в форточку – это меньшее из зол, – покивал Дима.
Он попросил Сашу встать и отправил в унитаз наполовину скуренную сигарету. Нестерова последовала его примеру.
– Не оставишь меня на минуту? Я все-таки шел сюда не для того, чтобы тебя застукать, – намекнул Токарев, косясь на унитаз.
– Ой, прости, конечно.
Сашка вышла, проклиная себя за идиотизм, за бессонницу и тупую идею покурить в окно туалета. Обычно именно так она боролась с отсутствием сна, когда приезжала к маме. Только у мамы, конечно, не было такой шикарной ванной комнаты с матовым окном, и девушка курила в своей комнате, испытывая судьбу. Как ни странно доза никотина и адреналина всегда гарантировали ей крепкий сон. А вот сейчас Саша точно знала, что не уснет. Она была благодарна Диме, что он не обстебал ее до смерти за такие проделки. Костя на его месте не постеснялся бы. А Токарев даже сгладил, покурив вместе с ней.
Девушка вошла в свою комнату, специально не закрыла дверь. Она присела на кровать и навострила уши, чтобы услышать, когда Дима выйдет. Сейчас Саша буквально физически нуждалась в нем, сама не понимая почему. Ей вдруг стало так одиноко в этой красивой маленькой спальне. Девушка знала, что не заснет до утра, будет лежать и гонять в голове старые мечты и мысли, тихо ненавидя свое спокойное благополучие.
Наверное, так угнетающе действовала предновогодняя пора, когда все вокруг веселились и предпочитали проводить больше времени с семьями. Вот и сегодня народу на покер приехало мало и в основном холостяки. Костик, правда, выпросился на ночь, чтобы оторваться перед рождением малыша. Саша знала, что очень скоро ей придется надолго забыть о еженедельных тусовках с другом, ведь Бирюков будет уделять максимум внимания жене и ребенку.
Кос и Марина были последними из ее друзей, кто еще не обзавелся потомством, и Саша понимала, что вскоре общаться они будут намного реже. Она, конечно, была за них рада, но вот за себя Нестерова немного боялась. Поэтому в этот раз перспектива остаться наедине с собой пугала ее куда больше, чем компания Димы Токарева. Задумавшись, Саша не услышала, как хлопнула дверь уборной в конце коридора, и Дима прошагал к ее комнате.
– Ты в порядке? – тихо спросил он, стоя у открытой двери.
– Да, – резко вскинув голову и встав с кровати, ответила Саша.
– Точно? Может, хочешь чего-нибудь?
«Тебя», – едва не ляпнула Нестерова, но вовремя прикусила язык.
– Иди спи, Дим.
– Не спится.
– Вот и мне.
Снова между ними повисло неловкое молчание, и на этот раз Саша не выдержала.
– Дим, можно задать личный вопрос?
– Задать-то, конечно, можно, – скрывая за улыбкой волнение, кивнул он.
– Ты кодировался или торпеду вшил?
– Что? – Токарев не засмеялся. – С чего ты взяла?
– Ну, ты не пьешь… Вообще, – пояснила Саша свои догадки.
– Не пью, Саш, ты права. Но выпиваю. Иногда. Хорошее вино, в хорошей компании. Ты просто так спрашиваешь или с дальним прицелом?
– Просто так… То есть… Эээ… Раз нам обоим не спится, может… В общем, я бы сейчас не отказалась от бокала Бордо, бутерброда и хорошей компании, – наконец выпалила Сашка.
– Ну, вино и бутер – не проблема, а вот с компанией не знаю, как тебе помочь. Кос, наверное, видит десятый сон, а к парням, я так понял, ты не особо хочешь спускаться…
Дима, конечно, специально, прикидывался дурачком. Он прекрасно понял, что Саша приглашает его на ночной пикник, но ему до одури хотелось, чтобы она сказала ему об этом прямо. Ну и цену себе, конечно, набивал. Самую малость.
– Не придуривайся, Токарев, – насупилась Сашка.
– И в мыслях не было.
– Дим, просто посиди со мной, – она, наконец, убрала шипы и сарказм, даже позволив себе добавить: – Пожалуйста.
Саша смотрела на Токарева снизу вверх, и ее глаза буквально умоляли его не уходить. Девушка выглядела такой одинокой, уязвимой, ранимой. Дима тепло улыбнулся ей и тихо сказал:
– Хорошо. Сейчас приду.
Он кометой слетел с лестницы и, не чуя под собой ног, понесся в кухню. Там набросал на хлеб куски ветчины, сыра, листья салата и колечки помидор, запихал блюдо с сэндвичами в микроволновку, благословляя того, кто придумал продавать хлеб и прочую еду в нарезку. Пока сыр плавился в печке, Дима нашел в баре бутылку красного сухого Бордо, открыл. Он прихватил два бокала, забрал с кухни еду и поспешил обратно на второй этаж.
Саша сидела на кровати, подтянув ноги к себе, и щелкала пультом телека. Увидев Диму в дверях, девушка робко улыбнулась. Она оставила музыкальный канал, где шли клипы, снизив звук почти до минимума. Токарев поставил тарелку с бутербродами прямо на кровать, разлил вино по бокалам, но не решился присесть, пока Саша не похлопала по одеялу рядом с собой, снова приглашая его.
– С Наступающим, – робко улыбнулась девушка, звякая своим бокалом о его.
– И тебя, – кивнул Дима, отпивая терпкого вина.
Саша почувствовала, как что-то теплое и старое разлилось по ее телу вместе с глотком Бордо. Она поерзала на кровати, стараясь не вспоминать тот вечер, когда они за столиком в кофейне накачивались вином, вечер, когда она решила во что бы то ни стало переспать с Димой. Но память, экая стерва, фривольно подсовывала Саше образы и эмоции, которыми девушка тогда откровенно наслаждалась. Да и сейчас она не могла сказать, что жалела о флирте с Димой, об их поцелуе в туалете и бесценной картине маслом – Ксюшиной вытянутой физиономии.
– Ты так загадочно улыбаешься… – подметил Токарев, разрывая слегка затянувшуюся после тоста и глотка вина паузу.
– Ты, наверное, забыл, но мы пили с тобой Бордо в кофейне…
Дима прищурился, явно копаясь в своем разуме и не находя там подходящих воспоминаний. Саша не обиделась. Скорее всего, он миллион раз вот так вот сидел в кофейне с миллионом разных Саш.
– Мы еще целовались в туалете, а потом твоя
