Дикое поле - Андрей Посняков

— Да уж, да уж, — понятливо покивал молодой человек. — Вижу, у вас тут не забалуешь. Ну, тетя Глаша… на посошок, да спать? Темно уже, хоть глаз выколи.

— А тут всегда так, это ведь у вас, в Ленинграде, говорят, летом ночи белые.

Улыбнувшись, Василий отправился спать, а утром, проснувшись и наскоро перекусив свежим творогом, взял полотенце и сразу же отправился на пляж.

— Вася! — выглянув в окно, закричала тетка Глафира.

Постоялец замедлил шаг, оглянулся:

— Да, теть Глаша?

— Я ведь сегодня на рынок опять… Как явишься — ключ вон тут, за рукомойником будет, на гвоздике.

— Хорошо, тетя Глаша, найду.

Пляж еще был пустынным, не считая отправлявшихся за уловом рыбаков, и ленинградец, быстро выкупавшись, с удовольствием улегся на теплый песочек, любуясь колхозными баркасами под белыми парусами. Конечно, не особенно-то они были и грациозны, но все-таки — паруса, романтика! Еще б матюги убрать, да треск двигателей, да запах солярки… Ага, а вон мотобот проскользнул… красивый такой, и тоже с парусом — косым, как у шхуны. И на корме крупными белыми буквами — «Эспаньола». Ну, прямо «Остров сокровищ».

Молодой человек вернулся на Ворошилова к обеду и, уже подходя к дому, заметил сидевшего на лавочке человека в светло-сером костюме и белой, распахнутой на груди, сорочке. Крепенький такой мужичок с седыми висками и круглым, тщательно выбритым, лицом.

— Здравствуйте. Не подскажете, Глафира Петровна когда явится?

— Да скоро. Вы в дом-то заходите, подождите.

Взяв за рукомойником ключ, Василий снял навесной замок:

— Вот. Посидите пока на веранде. Может, кваску?

— Лучше уж водочки! — тщательно затворив за собой дверь, улыбнулся мужик. — Ладно, шучу. Ну, здравствуй, Василий!

— Здравия желаю, товарищ подполковник!

— Полковник уже… Да ты не журись и не вытягивайся… Дай-ка, хоть тебе обниму… Сколько ж мы не виделись-то? С фронта!

— С фронта… С мая сорок пятого… нет, с июня. Ну, Николай Иваныч… Эх!

Они обнялись, хлопая друг друга по плечам, как старые, давно не видевшиеся друзья…

— Ну, пойдем, Николай Иваныч, ко мне… Посидим, погутарим. Хозяйка моя, думаю, еще не скоро явится. А может, по стопке?

— Нет, — полковник резко тряхнул головой. — Нельзя мне сегодня — совещание в районе, у Первого. Да и разговор у нас пойдет очень и очень серьезный.

— Даже так?

— А ты думал, я тебе просто так из Питера выдернул? Спасибо, что не отказал, приехал…

— Николай Иваныч!

— Как там у вас, на Литейном, дела?

— Да как и у вас. Слухи ходят, милицию под себя подгребать собрались.

— Об этом и у нас говорят… Ладно, давай ближе к делу.

— Внимательно вас слушаю, товарищ полковник.

— Ой, достал уже… Ты-то по званию сейчас кто?

— Капитан.

— А что майора не дали? Ладно, у вас там свои кулики. Так вот, слушай… в общем, есть тут у нас одно заведение.

Василий усмехнулся:

— Профилакторий?

— Откуда знаешь?

— В поезде разговорился с одним. Да и тут кое-что расспросил, у тетки Глафиры.

— Ты поосторожней с расспросами-то, дело — серьезнее некуда. И, понимаешь, почти совсем не на кого опереться — пришлось вот тебя вызывать.

— Своих оперативников, значит, нет?

— Да, как грязи! — полковник неожиданно помрачнел. — Только верить никому нельзя… почти никому. Нет, есть, конечно, опытные, хорошие парни, но тех здесь знают уже, в прошлом году банду Азамата-татарина брали.

— Азамат-татарин?

— Да был тут такой фашистский прихвостень. Через него мы на некого Аслана вышли, тоже, похоже, из выселенных, но кто-то ему все документы выправил — не подкопаешься, тем более — покровителей высших имеет, но об этом позже. У Аслана этого суденышко имеется, как буксир оформлено, на самом деле — мотобот с парусным вооружением шхуны.

— Не его ль я сегодня видел? Часом, не «Эспаньола» называется?

— «Эспаньола»… Тут у нас картину в прошлом году крутили — «Остров сокровищ». Трофейную или нашу, уже и не вспомню… А я смотрю — наш пострел везде поспел! Ты, капитан, времени даром не теряешь. Ладно, продолжим. Мотобот этот давно уже был в кое-каких делишках замечен… а трогать не позволяли — чуешь, к чему клоню?

Василий молча кивнул.

— Так вот, — полковник вытащил портсигар, закурили. — А в начале мая я через своих людишек узнал, что два трупа на «Эспаньоле» этой чертовой появилось. Насквозь криминальные трупы… Аслан с Генкой Фасгеевым… Фосген кличка, так, блатата дешевая, но подвизался… видать, не поделили что-то.

— Так это прямое милиции дело! — ленинградец улыбнулся и стряхнул пепел. — Пусть уголовка и занимается.

— Я тоже так поначалу подумал, что чистой воды уголовщина, но… Знаешь, Аслан-то, как недавно выяснилось, был тесно с Азаматом связан. Теснейшим образом.

— Ясненько, — потер ладони Василий. — Не пойму пока только — при чем тут профилакторий?

— А вот сейчас поймешь! Мотобот этот, «Эспаньола» чертова, несколько раз переправлял в профилакторий людишек… очень странных людишек.

— Что за людишки?

— Не знаю, мой человек их мельком видел. Молодые, некоторые даже очень — подростки, дети, по-русски говорят так, что и не поймешь. Так вот, пару раз их в профилакторий доставили — прямо к их мосткам, к воротам, оттуда сразу же охранники вышли, людишек увели быстренько. А потом — опять таки мой человек видел, как ночью из профилактория на мотобот какие-то ящики тащили. Тяжелые. Смекаешь?

— Оружие!

— Именно! А молодежь эту непонятную в банду готовят. В профилактории промывают мозги… Целая шайка там. Окопались! Не устроили бы заваруху какую, вот чего боюсь-то.

— Так и доложил бы, Николай Иваныч!

— Доложил уже. Посмеялось надо мной начальство да рявкнуло — профилакторий не сметь трогать, не по Сеньке шапка! Мол, такие там люди лечатся, такое покровительство из самой Москвы. Туда ниточки тянутся. Да и местные… Сытиков Николай Николаевич — второй секретарь обкома — и тот…

— А сам… что? Абакумов?

— Виктор Семенович либо не знает, либо не хочет знать… Одна надежда — Огольцов. Знаешь ведь его?

— Сергея Иваныча? Он же теперь зам по общим вопросам.

— Вот-вот… с ним-то и удалось связаться, он и дал добро. Мол, узнаешь чего конкретно — тогда поддержу, действуй.

— Ну хоть так, — облегченно улыбнулся Василий. — Огольцов — поддержка серьезная.

— Да. Но только все знают, что с Абакумовым они не в друзьях. Ох, Сергей Иваныч… не слетел бы ты раньше времени.

— Товарищ полковник… а человек ваш, ну этот, о котором вы…

— Нет больше моего человека, Вася! — с горечью промолвил гость. — Неделю назад в море выловили. Со стрелой в груди — так-то!

— Со стрелой?!

— Точно — крымские татары это, прихвостни фашистские… Агент-то погибший мне не чужой был… племянник внучатый, Алешка… И я ж его сам… Думал, выполнит задание, потом звание, служба… Будет хоть на кого опереться. Ан не получилось. Ну что ты так смотришь, Василий? Черт с ним, давай, тащи свою водку.

Дальше уже продолжили за бутылкой, впрочем, недолго — полковник и в самом деле спешил, тем более, обещал еще раз заглянуть уже завтра.

— Примерно вот в это же время и загляну, ты жди, Вася.

— Дождусь, — улыбнулся Ганзеев. — Уж мы завсегда гостям рады.

— И я тебе кое-что интересное привезу… Тоже рад будешь.

— Так, может, мне того… — Капитан задержал гостя в дверях. — К мотоботу подходы прикинуть.

Николай Иваныч махнул рукой:

— Попробуй. Да и вообще, прикинь, что к чему. Только на рожон не лезь, и завтра мне все доложишь.

Ближе к вечеру, надев новые туфли и широкополое соломенное канотье, прикупленное здесь же, на местном рынке, Василий отправился на пляж, только не на общий и, упаси боже, не на санаторский, а чуть подальше — поближе к колхозным баркасам, к пирсу, около которого покачивался на мелкой волне мотобот с романтическим названием «Эспаньола».

На рожон, как и приказал полковник, не лез, в матросы или, там, в мотористы не набивался, просто наблюдал за корабликом… и за тем, кто к нему подходит. Никто так и не подошел, а на мотоботе явно чинили двигатель — меж каютой и люком в машинное отделение проворно летал какой-то по пояс голый парень с глуповатым лицом, затейливыми наколками и с шикарным чубом. То ключи какие-то приносил, то пиво…

Потом на палубу выбрался пожилой крепыш, крепко измазавшийся в машинном масле:

— Кешка, ветошь подай. И папиросы.

— А папиросы-то я откуда тебе возьму, Палыч? — изумился молодой вьюнош. — Ларьков тут нету.

— Так у тебя ж были.

— Так скурил все!

— Экий ты… Ну так стрельни у кого-нибудь, что рот-то раскрыл?

— Стрельни… Попробую.

Спрыгнув на причал, Кешка проворно побежал к берегу, к только что подошедшим пацанам-подросткам: